Очерки истории российской внешней разведки. Том 3 - Евгений Примаков

Для советской контрразведки было интересно и то, что по информации, поступавшей в английский МИД, можно было вычислить ее источники. Так было установлено, что в Народном комиссариате иностранных дел действует английский агент и что в окружении известного деятеля международного коммунистического движения Мюнценберга также имеются агенты британской контрразведки.

Кое-что из того, что сообщал Маклин, было полезным для проникновения непосредственно в спецслужбы Великобритании. В августе 1936 года к Маклину попало письмо за подписью сэра Вернона Келла. Из него, как писал Малли в Центр, следовало, что Келл является «начальником секретной части МИ-5». «…Мы установили адрес Келла и в ближайшие дни установим за ним наблюдение, чтобы узнать, куда он ходит на службу».

В начале октября 1936 года Маклин сообщил, что у него в МИД побывал некто Дэвид Футман, который является сотрудником разведки Великобритании. Малли и Дейч решили направить Гая Берджесса на установление контакта с Футманом и подставить его тем самым английской разведке.

В середине 1937 года Арнольд Дейч в связи с истечением срока пребывания в Великобритании, где он изучал в университете психологию, должен был покинуть Лондон. Он только ненадолго вернулся туда осенью того же года, чтобы законсервировать все источники резидентуры. Дональд Маклин, как и другие, остался на некоторое время без связи.

Центр реализовал идею Теодора Малли о выделении работы с Маклином в отдельную линию только весной 1938 года, когда самого Малли уже не было в живых. К этому времени в нелегальную резидентуру в Лондон прибыла молодая разведчица Норма. Она сняла более или менее подходящую квартиру и скоро освоилась в этом большом городе. Ее единственной оперативной задачей было поддержание связи с «Лириком», как тогда именовался Маклин в оперативной переписке.

Норма была пятым по счету советским контактом Дональда Маклина, что по законам конспирации для четырех с небольшим лет работы слишком много, но такова была реальность тех лет.

Норма получила разрешение Центра на установление связи с Маклином 4 апреля 1938 г., а уже через шесть дней новый резидент советской разведки в Лондоне Сэм телеграфировал в Москву: «Связь Нормы с «Лириком» установлена». Началась будничная разведывательная работа. Маклин приносил документы Форин офис на квартиру Нормы, где она их фотографировала, и затем уносил с собой. Норма же, в свою очередь, передавала пленки Сэму.

Для постороннего глаза, если бы такой появился, скажем, в лице хозяйки дома, отношения Нормы и «Лирика» выглядели вполне естественно: молодой человек навещает молодую женщину: невесту ли, любовницу ли, и частота посещений зависит, наверное, от силы взаимного влечения, а не от того, как часто к третьему секретарю МИД попадают интересные документы. Однако то, что было легендой, вскоре переросло в близкие отношения. Норма и Маклин были молоды и красивы, делали одну работу, и это было естественно. Конечно, Центр никогда не узнал бы об этом, если бы Маклин, сам того не желая, не выдал их маленькую тайну.

Летом 1938 года он написал и передал через Норму письмо в Центр. Когда его вскрыли в Москве, то обнаружили сюрприз: письмо было подписано оперативным псевдонимом Маклина — «Лирик». По правилам конспирации Маклин не должен был знать свой псевдоним. В Лондон последовало указание разобраться, в чем тут дело. Сэм на встрече с Нормой спросил ее, как случилось, что Маклин знает свой псевдоним. Та призналась, что они влюблены и она назвала другу свой и его псевдонимы. Норма раскаивалась в легкомысленном поступке, Центр не знал, что делать. С трудом налаженная линия связи оказалась под угрозой. В конце концов решили оставить все как есть, сменив псевдонимы Норма и «Лирик» на Ада и «Стюарт». Хотя Ада и продолжала любить Маклина, на сей раз она не проговорилась. Доказательство тому — в автобиографии, написанной Дональдом в 1942 году: «В какой-то момент, я не помню, я получил тогда сладкозвучную кличку «Лирик» и, не имея противоположных данных, полагаю, что я ношу это имя и сейчас».

Еще в 1937 году Маклин предупредил Арнольда Дейча, что через некоторое время ему предложат поехать на работу в одно из посольств Великобритании. Он спрашивал, какое ему лучше выбрать Советская разведка была, конечно, больше заинтересована в его работе в Лондоне, но, понимая неизбежность отъезда, предприняла все возможное, чтобы приобрести в Форин офис другие источники информации.

Летом 1938 года Маклин сообщил, что вскоре выедет в Париж, где будет работать в качестве второго секретаря посольства Великобритании. Встал вопрос о том, как наладить с ним связь во Франции. Ада сильно переживала, что ее, помня прежнюю провинность, со «Стюартом» в Париж не направят, но Центр, решив, что создавать новую линию связи для Маклина было бы сложно, а разлука молодых людей нанесла бы им тяжелый душевный удар, приказал Аде в августе 1938 года собираться в Париж. «Норма приехала в Париж работать со мной, — писал Маклин в автобиографии, — и продолжала работать до моего отъезда вместе с посольством в июне 1940 года».

В Париже возможности Маклина получать информацию значительно сузились. Он понимал, что делает мало, и переживал из-за этого. К тому же ему пришлось включиться в светскую жизнь, которую он, как человек замкнутый, не любил. Видя надвигающийся кризис, Ада в декабре 1938 года писала в Центр:

«Работа в Париже является полным изменением для него во многих отношениях. Когда он был в Лондоне, он мог поступать так, как ему хотелось. Он имел своих друзей, имел возможность много читать. Иначе обстоит дело в Париже. Он должен вести совершенно иную общественную жизнь. Он должен посещать обеды и вечера. Вся жизнь сконцентрирована вокруг консульского круга. Он ненавидит эту атмосферу, но в то же время должен работать здесь. Я знаю, что он очень хороший товарищ, и новая обстановка не произведет на него влияния, но думаю, что письмо из дома будет ему очень приятно в этой обстановке. Он питает ко мне очень большое доверие и часто делится со мной своими мыслями, поэтому я знаю, что письмо для него значит очень многое. Я приносила ему инструкции по работе, а иногда и личные письма и поэтому знаю, какое впечатление они на него производят».

«Письмо из дома» означало «письмо из Москвы». Оно было написано Арнольдом Дейчем и действительно заметно подняло настроение Дональда, который ответил Дейчу посланием с благодарностью за поддержку.

В январе 1940 года Ада условным сигналом попросила о срочной встрече со своим вышестоящим контактом, советским разведчиком в Париже Фордом. После встречи Форд сообщил в Центр:

«На свидании Ада сообщила следующее:

За последнее время она заметила, что «Стюарт» сблизился с какой-то женщиной, хотя сам он об этом ничего Аде не говорил. Заметив ряд перемен в его поведении и комнатной обстановке, Ада решила прямо спросить об этом «Стюарта». Последний был удивлен, что Ада знает об этом, и признался, что интимно сблизился и любит молодую американку… Эта американка — Мелинда Марлинг — либеральных взглядов, дочь состоятельных родителей, живущих в Америке, без особого интереса к политике. «Стюарт» признался Аде в том, что сообщил Мелинде Марлинг о своей принадлежности к компартии и связи с нами по «шпионским делам». При этом «Стюарт» заверяет, что фамилии Ады он своей возлюбленной не выдал, хотя вообще говорил ей, что осуществляет связь с нами через одну женщину… Ада сообщает, что, согласно ее наблюдениям, поступок «Стюарта» объясняется несерьезностью и что он по-прежнему искренне и с воодушевлением работает с нами».

То, что Ада называла «мальчишеской несерьезностью», было на самом деле сильным чувством, которое Маклин испытывал к Мелинде, желанием заинтересовать ее собой и удержать таким образом. Это чувство Маклин пронес через всю жизнь. В 1942 году он объяснял свое давнее признание Мелинде о сотрудничестве с советской разведкой так:

«Когда мы впервые узнали друг друга, она не имела оснований думать о том, что я являлся чем-то большим, чем обыкновенным чиновником британской дипломатической службы… Через некоторое время она пришла к заключению, что мой образ жизни как дипломата делает наши отношения невозможными, и она ушла. Я сказал ей о причине, почему я веду такую жизнь. Тогда она вернулась, и мы с тех пор находимся вместе». Будучи человеком серьезным и глубоко порядочным, Маклин не считал возможным связывать свою судьбу с женщиной, которая не знала бы, чему он решил посвятить свою жизнь.

10 июня 1940 г. Мелинда и Дональд поженились. 12 июня британское посольство было эвакуировано из Парижа в связи с поражением Франции в войне с Германией. «Стюарт» вернулся в Лондон, чтобы продолжить работу в Форин офис. Ада уехала в Москву, чтобы потом снова, как она писала, вернуться на «внешнюю работу».

На конец 1940 года дело «Стюарта», где накапливались его материалы, составляло уже много томов. Пройдя треть своего пути работы в советской разведке, в письме в Центр, датированном 29 декабря 1940 г., он писал: