Литературная Газета 6558 ( № 27 2016) - Литературная Газета

Для дураков наживка.

Прошли былые времена

И изменились песни.

И больше он не вспоминал

Героев Красной Пресни.

Без суеты и громких слов,

Без лишнего надрыва

Они нагрели нас, ослов,

И это справедливо.

НОВЫЕ ВРЕМЕНА

И было голодно в стране,

И было холодно и сыро…

Мальчишка ходит во рванье.

Она всё реже видит сына.

Она таблетки жадно пьёт.

Она гадает: или-или?

Она его не узнаёт.

Мальчишку будто подменили.

Пацан связался со шпаной.

Громят ларьки по околотку.

Под утро он идёт домой,

Приносит сникерсы и водку.

Он что-то буркнет ей в ответ

И спать завалится на сутки.

Ему уже пятнадцать лет.

Его подставят эти суки.

Мать всё равно сойдёт с ума.

Вот и расти послушных деток.

Ему корячится тюрьма,

Колония для малолеток.

Отец давно стал алкашом –

Пусть захлебнётся ей, убогий…

Мальчишка с колеи сошёл.

Его, как волка, кормят ноги.

В колени бухнуться? Просить?

Услышать мрачное: «Иди ты…»?

Такое время на Руси –

Подростки двинулись в бандиты.

Такое время – руки грей,

Снимай навар, скупай заводы.

Подростки кормят матерей,

Сидящих дома без работы.

Кричите, кто во что горазд.

Малюйте новые иконы –

Она мальчишку не отдаст

Неумолимому закону.

* * *

Мальчишки машут кулаками,

но в их глазах – тоска.

Они резонно полагают,

что их пошлют в войска.

Пойдём туда, куда прикажут.

О чём тут говорить?

Не мы задумывали кашу,

но нам её варить.

Когда оступишься на мине –

забудь былой уют.

Здесь если не располовинят –

так всё равно убьют.

Война дурманит, будто зелье,

отвергнутых мужей –

И ошалевших от безделья

и водки сторожей.

Война пьянит авантюристов,

отчаянных парней.

Им не прожить ни дня без риска –

все помыслы о ней.

Война доступна для бандитов,

забывших стыд и страх.

У них всё будет шито-крыто

и козыри в руках.

Им всё равно пора на свалку.

Им так и так – хана.

Но для юнцов (а мне их жалко)

заказана война.

Они талантливые, черти.

Зачем их тянут в строй?

Из них механик каждый третий

и программист – второй.

Пусть в мясорубку марширует

свихнувшаяся рать,

Но пусть мальчишек не шинкуют.

Им рано умирать.

* * *

Не скажу, что был сильно привязан

К этой ведьме – хозяйке угла,

Что косила единственным глазом,

Не краснея, нахально врала,

Сигареты таскала втихушку,

Обещала мне срок и тюрьму,

И соседке шептала на ушко

То, что знать ей совсем ни к чему.

Нет у ведьмы ни веры, ни цели.

Ей бы с лешим встречаться в лесу,

А она прозябает в райцентре,

Пропивает былую красу.

От неё воробьиною стаей

Упорхнули и дочки, и сын.

Лишь с портрета, прищурившись, Сталин

Иногда усмехнётся в усы.

В этой комнате тускло и сыро,

А под сталинским ликом в стекле –

Фотография младшего сына,

Что погиб на чеченской земле.

* * *

Был я наивен и молод.

Глуп я ещё был и мал.

Помню, терзал меня голод.

Голод меня донимал.

Денег тогда не водилось.

Было невесело мне.

Шёл я сдаваться на милость

К недружелюбной родне.

Гордость упрятав подале,

Вылижешь пол языком,

Только чтоб хлебушка дали

И не корили куском.

Где оно, светлое завтра?

А от меня в двух шагах

Ели икру коммерсанты,

Водкой поили шалав.

Господи, как они жрали!

Будто готовились в путь.

Им бы на лесоповале

Годик-другой оттянуть.

Чтоб их зарыли без гроба,

Чтоб их настигла гроза…

Тёмная мутная злоба

Мне застилала глаза.

Вспомнив об этом, отплюнусь:

«Тот ещё был идиот!»

Кончилась хмурая юность,

Сытая зрелость идёт.

Я, к сожаленью, не первый

Верил, по юности лет,

В эти марксистские перлы,

В коммунистический бред.

Равенство, братство, свобода…

Будет вам чушь городить!

Впрочем, сегодня суббота.

Надо бы в церковь сходить…

НАЦИОНАЛЬНАЯ ОСОБЕННОСТЬ

Всё было на соплях, на нитках, на авосе.

Всё было тяп да ляп, и будет вкривь да вкось.

Я говорю себе: не нервничай, не бойся.

Тебе не привыкать. Проскочим на авось.

Авось не в первый раз. И, видно, не в последний.

Авось переживём и вырастим птенцов.

И если с Богом есть у нации посредник,

Так это лишь оно, чудесное словцо.

Сам чёрт не разберёт, не то что Нострадамус,

Российских наших дел. До Бога – далеко.

Ему и невдомёк, как все мы настрадались.

Ему вдали от нас вольготно и легко.

Ещё не так давно нам с Богом было тесно.

Теперь, когда прижгло, назад его зовём.

По всем проектам мы давно должны исчезнуть,

Но говорим «авось!» и всё-таки живём.

И до последнего часа…

И до последнего часа…

Литература / Литература / ПОБЕДИТЕЛИ

Теги: литература , проза , Владимир Богомолов

Эпилог романа «Жизнь моя, иль ты приснилась мне...»

Владимир БОГОМОЛОВ

Надо жить, не надо вспоминать,

Чтобы больно не было опять,

Чтобы сердцу больше не кричать…

Р. Блох

Из-за войны и других обстоятельств, случайных и закономерных, доставшихся мне в жизни, я так и не попал в академию, стал глубоко гражданским «штафиркой», Василием Степановичем Федотовым.

На пороге семидесятилетия я пронзительно осознал и понял, что у каждого человека, какую бы долгую и насыщенную жизнь он ни прожил, есть та своя особая пора, в которой он полнее всего себя проявил, глубже всего чувствовал и сказался весь себе и другим. И что бы потом ни случилось с ним, даже внешне значительного, всё это уже спад.

Мы вспоминаем, упиваемся, на много ладов проигрываем, перепеваем то, что лишь единожды прозвучало в нашей душе.

Такой порой у иных бывает детство, и тогда люди на всю жизнь остаются детьми.

У других – первая любовь.

Кому достались в такую пору наибольшее богатство, власть, почёт, те до беззубых дёсен шамкают о своём отошедшем величии.

У некоторых такой порой стали тюрьма, лагеря и выпавшие на их долю испытания.

У мальчишек моего поколения – война. Годы войны для них не только «незабываемые страницы», но и период высшего осуществления жизни, осознания её ценности как таковой.

С той поры не годы прошли – минула целая вечность, а пролетела, как минуты.

Я ощущаю себя дряхлым тысячелетним стариком и ловлю себя на том, что по утрам не хочу просыпаться. Долгими бессонными ночами меня не покидает мысль, что мимо бежит, торопится новая, незнакомая мне жизнь, и всё мимо, мимо…

Мимо таких старых и никому не нужных людей, мимо тех, кто не только защищал своё Отечество в годы войны, но и безропотно вынес на своих плечах послевоенную разруху и голод, а теперь доживают, униженные и оскорблённые, оказавшись в своей стране на обочине жизни, опустошённые равнодушием к их судьбам, с болью наблюдая, как с одобрения и немого согласия властей предержащих алчные пираньи – нечистые на руку, бессовестные, беспринципные люди – рвут, раздирают Россию на мелкие княжества и личные царства, в которых правит установленный ими один закон – деньги и власть.

На территории когда-то необъятной России с космической скоростью расплодились, как метастазы раковой опухоли, сотни тысяч организаций, контор, трестов, открытых и закрытых акционерных обществ, банков, которые оптом и в розницу торгуют земными недрами, природными богатствами, культурой, многовековой историей, с лёгкостью обобрав свой народ до нитки ваучеризацией, предавая забвению всех и вся, с лёгкостью, не задумываясь, отбрасывая в сторону, как атавизм, такие нравственные понятия, как честь и совесть. У этих новоявленных господ, ощущающих себя победителями и истинными хозяевами жизни, холодные равнодушные лица, им совершенно чужды людские радости и беды, для них Россия – страна нефте-газа-банков, финансовых пирамид, для нас – родное многострадальное Отечество, и мы для них чужие навсегда.

Бередят сердце и не дают покоя вопросы: почему люди, победившие в войне, поднявшие страну из послевоенной разрухи, оказались лишними и обременительными для потомков? Почему ходят с протянутой рукой, прося подаяние?