Золотой треугольник - Богуслав Шнайдер

Разумеется, не все женщины заполняют большой зал кафе «Грац» добровольно. Многие приходят сюда по необходимости, ибо должны прокормить детей, а другой работы в четырехмиллионном городе им не найти. Некоторых торговцы купили еще в детском возрасте на нищем северо-востоке. (Сообщения о фабриках, где полиция во время неожиданных проверок обнаруживает десяти-двенадцатилетних девочек, работающих в тюремных условиях, почти задаром, для таиландской печати отнюдь не редкость.) Остальных привели сюда наркотики.

Ежемесячно в Бангкоке регистрируется свыше трех тысяч преступлений, связанных с наркотиками. Каждые четверть часа на каком-либо из полицейских постов стучит пишущая машинка, начиная новый протокол преступления.

Днем и ночью кружат по городу полицейские в форме и в штатском, сотрудники Интерпола и специально обученные агенты из двух десятков стран, пытаясь поставить заслон дальнейшему распространению наркомании, а ею в Таиланде страдает более шестисот тысяч человек.

Они не обращают внимания на проституток, хотя именно среди последних наркомания особенно распространена. Преступные сообщества приучают их к наркотикам с детства. Привычка к одурманивающим ядам превращает прелестную девушку в сговорчивую машину по добыванию денег. Героин упрощает дело — отпадает необходимость в насилии и угрозах. При столь распространенной наркомании полиция в борьбе с ней почти бессильна — массово преступаемый закон теряет действенность.

Но туристов все эти проблемы не интересуют, проблем хватает и дома.

Первый шаг

В Бангкоке — Городе ангелов — довольно просто купить героин или хотя бы дрос — наркотик бедняков (пепел от выкуренного опия, в котором еще содержится какое-то количество морфина). Официант в ресторане или коридорный в отеле, если их попросить, раздобудут щедрому гостю небольшую дозу яда. При этом они почти ничем не рискуют: щепотка героина еще не дает оснований причислить их к торговцам наркотиками, их будут рассматривать лишь как мелких спекулянтов.

Если же попросишь продать тебе полкило героина, на лице того, к кому ты обратился, застынет улыбка — в Азии такой же выразительный признак колебаний, негодования или смятения, как высоко поднятые брови на ледяном лице английского лакея. Даже если официант знает того, кто бы мог поставить большую партию героина, он не поспешит назвать вам этого человека.

Газеты не могли сообщить мне ничего нового. Сведения, вычитанные мною из книжек, по всей вероятности, соответствовали истине. Но они напоминали готовый ответ арифметической задачи, способ решения которой неизвестен. Я уже знал, как организована мафия и в какие отрасли промышленности главари тайных организаций помещают свой капитал, но это были книжные знания, почти негодные для употребления, потому что в ближайшие недели моими партнерами должны стать не главари организованного преступного мира, а мелкие жулики, головорезы и авантюристы, а также полицейские агенты без лица и имени.

Меня одолевали опасения, мрачные, как утроба пирамиды.

Мир наркотиков напоминает джунгли, кишащие диким зверьем. Недоверчивость — условие твоего существования. Контрабандисты и преступные организации законспирированы так же тщательно, как подпольные организации во время войны, а потому чрезмерное любопытство — верный путь к гибели. Настойчивые вопросы могут возбудить подозрение и у детективов, и у тайных агентов. Я казался себе игроком, взявшим в руки карты, не зная еще, во что играют остальные. Через день после моего приезда в Бангкок возле Фанга, на бирманской границе, погиб турист, который, поддавшись излишнему любопытству, сфотографировал таинственный караван носильщиков. Полиция даже не стала расследовать убийство в горах, поросших тропическим лесом. Его мог совершить кто угодно: контрабандисты или представители различных наемных армий, бирманские повстанцы или бандиты — пограничье кишит «честными малыми», которые не любят рекламы. Брижит Бардо и Элизабет Тейлор вынуждены прятаться от назойливых фоторепортеров, но парни с автоматами умеют оградить свою частную жизнь от постороннего глаза.

Еще более трудную проблему представлял для меня запутанный мир политики. Если приложить немного стараний, в американских журналах можно отыскать фотографию героинового короля Кхун Са и прочесть его беседу с журналистами. Но, увы, за моей спиной не было ни британской радиокомпании Би-Би-Си, ни издательского концерна «Тайм». Не было у меня и какого-нибудь миллиона батов, который вымостил бы мне дорогу к сердцам влиятельных лиц в Таиланде. Все обстояло как раз наоборот.

На границе с Кампучией постоянно происходили ружейные и артиллерийские перестрелки. Границу с Лаосом Таиланд закрыл, да и границу, проходящую по реке Меконг, нельзя было назвать «границей дружбы». В горах на севере — на территории Таиланда — недавно подорвалась на мине военная машина. Эхо отдаленных выстрелов докатывалось не только до газетных заголовков, оно как бы отражалось и в глазах полицейских, когда те листали паспорт человека из далекой европейской страны и обнаруживали на страничках этого паспорта визы из Лаоса и Вьетнама: я был нежелательным лицом, которое в нежелательное время попало в нежелательное место.

Ни один путешественник, впервые ступивший на неизученную и не обозначенную на карте землю, не чувствовал себя более одиноким, чем я. Если я возбужу недоверие или неприязнь к себе хотя бы у одного влиятельного чиновника, избавиться от меня будет нетрудно — достаточно подсунуть мне в рюкзак крошечный пакетик с белым порошком.

— Нет, шефа сегодня не будет, он в отпуске, — равнодушно ответил мне высокий тощий человек лет тридцати пяти в канцелярии таиландского филиала серьезного еженедельника «Фар Истерн экономик ревью». Снабженная кондиционером канцелярия на пятом этаже внушительного здания сулила приятный отдых после уличной жары, но в остальном особой роскошью не отличалась. Такие же два письменных стола, шкаф да пишущую машинку можно увидеть в канцелярии любой незначительной торговой фирмы.

Единственное украшение комнаты — закрывавшая всю стену подробная карта Таиланда, Бирмы и Лаоса.

— У меня к нему рекомендательное письмо, — осмелился добавить я.

— Очень жаль. Зайдите через месяц, — произнес этот человек безучастным тоном, каким в редакциях отваживают докучных посетителей.

— Через месяц я буду в Лаосе, а возможно, уже вернусь в Европу, — нерешительно заметил я.

Мне не удалось застать ни одного из двух людей, чьи бангкокские адреса я получил в Куала-Лумпуре от австриячки, вышедшей замуж за индонезийца.