День на Каллисто. Сборник научно-фантастических произведений - Ярослав Вейс

— Выходит, по-вашему, экспериментировать следует тайком?

Доктор, пододвинув стул к креслу, подсел к Бочеку поближе.

— А теперь, пан Бочек, послушайте другую фантастическую небылицу. Представьте, что в одной больнице работает хирург. Талантливый хирург — по крайней мере так он о себе думает. В больнице он встречается с инженером-электриком, в обязанности которого входит обеспечение бесперебойной работы всей медицинской аппаратуры. И вот оба специалиста на протяжении нескольких лет самоотверженно трудятся день изо дня, каждый вечер, не считаясь со временем, принося на алтарь науки деньги, отпуск и даже семью. Наконец они своего добились: создали искусственное сердце, которое организм не отторгает. У их детища есть собственный источник энергии, его хватит не на один десяток лет. Определяет и направляет деятельность сердца мозг; частота биения и интенсивность наполнения камер искусственного сердца меняется в зависимости от потребности организма. Кроме того, механизм подсоединен к внешнему источнику энергии — на случай, если возникнут перебои в собственном энергоснабжении или прервется контакт с центральной нервной системой. Для питания такого внешнего источника достаточно малого количества энергии, поступающей регулярно от генератора на расстоянии нескольких тысяч километров. Такой аппарат существует, он — явь, остается только его испробовать. Однако эксперимент должен длиться не один год, ибо прежде необходимо хорошенько убедиться, что искусственное сердце приспосабливается к потребностям организма, а мозг полностью освоил науку руководства им. Но каким образом все это практически осуществить? Изобретатели собирают вокруг себя коллектив молодых, одаренных людей. Известно ли вам, пан Бочек, сколько больных поступает каждую неделю с тяжелым инфарктом даже в нашу захолустную больницу? Именно они могут решиться на вживление искусственного сердца. Не беспокойтесь, это происходит на добровольных началах, никто их не принуждает. Они обязаны подписать заявление, что предупреждены о возможных последствиях, а также дать письменное обещание не разглашать о происходящем до окончания эксперимента. Уже через месяц после операции больные чувствовали себя значительно лучше, чем до госпитализации. Они спокойно переносили перегрузки — новое сердце оказалось более работоспособным, чем собственное. И, что самое главное, они обрели счастье, поэтому их даже не волнует одно-единственное условие, которое необходимо выполнить: район их местожительства всегда должен находиться в радиусе действия энергопередатчика.

Эксперимент постоянно охватывает все большее число людей. Наступит день, когда с уверенностью можно будет сказать: искусственное сердце позволит обходиться без внешнего источника энергии, оно будет питаться исключительно за счет собственных ресурсов — биотоков.

Доктор Гольман наклонился к Бочеку:

— Ну-с, пан Бочек, как вам понравилась моя сказка?

— Я скептик по профессии, пан доктор.

— Иного я и не ожидал.

«А сказку-то вы рассказали не до конца, пан доктор, — добавил про себя Бочек. — Неизвестный хирург Х рьяно охраняет свою тайну».

Поручик протянул руку за сигаретами — коробка оказалась пустой.

— У вас кончилось курево? Подождите, сейчас принесу, — и доктор Гольман исчез в соседней комнате.

Бочек двинулся за ним. Это был рабочий кабинет, почти точная копия кабинета в больнице: огромный письменный стол, набитый до отказа книжный шкаф. И книги, книги всюду! Лишь стена возле книжного шкафа показалась Бочеку необычной: она сплошь состояла из панелей с ячейками, в которых светилось множество контрольных лампочек и четко выделялись выключатели.

Доктор Гольман вынул из ящика письменного стола коробку сигарет.

— Пожалуйста, угощайтесь. Нравится вам мой домашний пульт управления? Отсюда я даю указания моим автоматам. У меня под рукой все: центральное отопление, кухня, электричество, конденсатор. Кстати, я хотел вас спросить: как чувствует себя Румзак? Он еще жив?

— Он умер сегодня, — ответил Бочек. — Прибор, что он носил вместо сердца, я видел собственными глазами. Он до сих пор исправно работает.

Гольман промолчал.

— А ваша сказка оказалась намного интереснее, чем моя, — продолжал Бочек. — Я с удовольствием повторю ее в Праге академику Ангелу и остальным членам совета.

— Я должен следовать за вами? Вы наденете на меня наручники и отвезете в Прагу?

— Напрасно обиделись, пан доктор.

Гольман подошел к панели и нажал одну из кнопок.

— Здесь слишком жарко, — пояснил он. — Я включил кондиционер.

Уже в прихожей Бочек решился:

— На стадионе я обратил внимание на одного футболиста из вашей местной команды. У него на груди заметен шрам — как после операции.

— Что за чушь! Где это видано, чтобы футболист после инфаркта выступал в составе сборной команды клуба на первенство страны? — ухмыльнулся доктор Гольман.

Фотоэлемент замигал, двери за поручиком автоматически затворились.

Не прошло и получаса, как Бочек добрался до почты, а еще через тридцать секунд его соединили с Прагой. Трубку поднял майор.

— Ты возвращаешься? Надеюсь, привезешь что-нибудь интересненькое. Выходит, только мы вдвоем будем продолжать игру. Полчаса назад позвонил академик Ангел. Загадочная вещица перестала пульсировать.

Ярослав Вейс{*}.

Да, кстати, на чем же я остановился?..{3}

(перевод Г. Матвеевой)

Ладно, ладно, барышня, не ворчите на меня, как-никак, а зимой-то мне стукнуло сто двадцать два, сами знаете, в эти годы память сдает, не то, что в пятьдесят, но я, уверяю вас, все помню, только вот перепуталось малость в голове, за последовательность не ручаюсь; что сначала, а что потом… Да, кстати, подождите, на чем же я остановился?..

…Ага, вспомнил, речь шла о Нобелевской премии. Ну, в то время я только начинал у Кораны. Такая фамилия, наверно, вам неизвестна, но в конце двадцатого века Корана, прямо скажем, блистал среди генетиков. Он первым расшифровал генетический код, да, да, именно Корана решился на синтез генов, а потом его стали повсюду внедрять на полную катушку. Ему-то и доверили новый гигантский институт, разумеется, с огромнейшими возможностями, финансовыми фондами, реквизитами и персоналом, среди которого очутился и я прямехонько с институтской скамьи. Не скажу, что я был какой-то там прощелыга или верхогляд, нет, могу поклясться, скорее, старательный, добросовестный труженик-пчелка. Ну, а в целом, — это лишь удача, случай. Да и доказывать вам не надо, случай — весьма важная вещь как в науке, так и везде, хотя, с другой стороны, мало существенная. И все же, признаться, не будь и этой мизерной доли случайности, кому нужны всем известные 99 % прилежания (да добавьте сюда оставшийся процент таланта), все пошло бы прахом. Если бы спросить об этом, к примеру, у старика Флеминга, он бы, бесспорно, подтвердил мою правоту. Впрочем, это не из той уже оперы. Да, кстати, на чем же я остановился?..