Криминальная империя - Кирилл Казанцев

Белозерцев облегченно вздохнул, когда, наконец, оказался по другую сторону забора загородного дома Остапенко. Он устал играть послушную овечку, кивать и соглашаться. У него даже мышцы лица устали, потому что приходилось сдерживать эмоции и придавать физиономии соответствующее им выражение. Решение было принято, и момент теперь самый подходящий.

Рома Белый прекрасно понимал, что Остапенко работает не один, что у него масса помощников в деле торговли наркотой, куда бы он ее ни перепоставлял. И сегодня, когда Белый сидел у него перед домом у бассейна и терпеливо сносил оскорбления, кто-то из подручных Остапенко наблюдал за ними, слышал весь разговор. Это было хорошо. Даже если этому человеку будет поручено в один прекрасный момент убрать Белого.

«Не успеешь, падла, — с усмешкой подумал Белый. — Пусть твои дружки услышат, пусть узнают всю ситуацию, узнают о базаре по поводу партии, которую «кто-то» увел, за стрелкой понаблюдают. А на стрелке лохов не будет, там разговор начнется жесткий. Ваша территория, вот вы за ней и следите. Партия, которую грабанули, стоит таких денег, что из-за них и генералов не жалеют, не то что мелкоту всякую. Деньги эти возвращать надо, поэтому под угрозой войны будет поставлено условие активной помощи, условие — найти тех, кто увел тот кейс. А от угрозы войны до ее начала времени может пройти очень мало. Покажется кому-то, что его динамят, и будет вынесен приговор. И, главное, ни у кого не возникнет сомнений в том, кто заказчик. Причина уж больно серьезная. А на любом сходняке заказчика оправдают и поддержат. Он в своем праве и все сделал по понятиям».

Рома Белый ошибся только в одном — за стрелкой никто тайно не наблюдал. Нет, может, кто и был с биноклем где-нибудь, с сильными микрофонами или другими игрушками. Но в машину к Белому Остапенко подсадил какого-то своего мужика, которого Роман в его окружении ни разу до этого не видел. Чернявый какой-то, волосы как будто все время растрепанные. И глаза такие… черненькие, хитрые. Ясно, что должен этот человек послушать, а потом доложить о том, все ли правильно Белый на стрелке говорил.

Разговор был короткий.

— Тебя, Белый, мы знаем, ты при делах. Только почему главный не пришел?

— Занят, наверное, — ответил Роман. — Мне велел, я и приехал.

Белый хотел было ехидной нагловатой улыбкой показать, что главный ни в хвост не ставит делегатов, в том числе и саму эту стрелку. Но это уже перебор. Тогда и его самого могут обвинить в злом умысле. А Белый себя должен обезопасить, лояльность свою партнерам показать. И он сдержался, говорил с озабоченным и скорбным выражением лица. Все как положено при общей беде.

— Пока к вам претензий нет. До этого времени все шло нормально. Может, вы и не приложили к этому делу руку, но все случилось на вашей территории, а вы за ней смотрите. Поэтому наши главные считают, что вы в ответе за случившееся. И вы обязаны разобраться и найти эту партию. Ваш главный должен понимать, что война никому не нужна. Товар стоил больших бабок, из-за них весь район в крови захлебнется.

— А если это менты?

— Менты так дела не делают. Они втихаря бы партию взяли и быков бы повязали до поры до времени. А там девять трупешников обгорелых. А вот если это гнилые менты сотворили, то ответят и они.

Когда Белый вернулся в машину, человек Остапенко не сказал ему ни слова. Так, молча, он и довез его до города. А потом Роман выждал ровно три дня. Наверняка у Остапенко были какие-то людишки, кому можно было поручить поиски, но они ничего не найдут. В этом Роман был уверен. И через три дня он в условленном месте оставил условный знак, который означал, что можно.

А Остапенко никого больше и не посылал с Белозерцевым на стрелку. Он понимал, что заметь представители «партнеров» кого-то таящимся в кустах, за деревом, и их реакция может оказаться непредсказуемой. Нет, недоверие плодить он не собирался, ему было достаточно собственного недоверия к Белозерцеву и той идиотской ситуации, которая возникла в его «епархии». Остапенко не особенно разбирался в понятиях уголовников, но был согласен, что по совести Белозерцев должен ответить за случившееся. Это не магазин, а криминальный бизнес, построенный на крови и очень больших деньгах. Тут все надо просчитывать на десять ходов вперед, перестраховываться и предполагать самое невероятное, что этому бизнесу может повредить. А Белый зажрался, сидит, как барин, в кресле и думает, что все будет вечно идти по раз и навсегда накатанной колее. Вот тебе твоя колея!

И поэтому Остапенко решил послать с Романом Кадашкина. Сергей Сергеевич был не просто хорошим юристом, он был еще и великим прохиндеем. Этот ситуацию просчитает на раз-два, сразу поймет настрой партнеров по поведению их представителей на стрелке.

— Ну, и как все прошло? — спросил Остапенко, когда в восемь часов вечера к нему в кабинет вошел Кадашкин.

Вообще-то Остапенко не любил заниматься этими вопросами в своем рабочем кабинете. Он не боялся подслушивающих устройств, просто он всегда четко разграничивал работу официальную и работу… другую. Так же, как всегда, он четко разграничивал личное и служебное. Но сейчас ситуация складывалась таким образом, что на счету была каждая минута. Упусти момент, и процесс станет неуправляемым, события понесутся вскачь. А авралов и непродуманных решений Остапенко терпеть не мог. Он привык все держать под контролем и предвидеть все возможные варианты развития событий. В том числе и такой, что имел место сейчас.

— Как прошло, — пожал плечами Кадашкин, усаживаясь за приставной столик и безуспешно приглаживая непослушные, как спутанная проволока, волосы. — Прошло без неожиданностей. От них были двое мордоворотов, которые ничего не решают. Не наезжали, просто расставили точки над i. Я думаю, что никаких решений еще не принято, просто они хотят внимательно посмотреть на нас и составить собственное мнение о том, что за этим может стоять.

— И прислали быков, — недоверчиво вставил Остапенко.

— Ну, я бы не сказал уж так определенно. Это не просто быки, как у них принято выражаться. Собственно, они быки и есть, только не из уголовников и какой-то там судимой ранее шпаны. У меня сложилось впечатление, что у этих парней в голове есть мозги. Или бывшие менты, или бывшие «фээсбэшники», спецназовцы какие-нибудь.

— Ну, и?..

— Ну, и посмотрели они на Рому с его мелкоуголовным прошлым и поняли, что он никто. Отвечал он за обмен товара на деньги, а на большее, как то: обеспечение безопасности бизнеса — у него ума не хватило. И вот тут неприятные для нас моменты и начинаются. Думаю, что будет недовольство по поводу того, что главный, то есть вы, поставил на это дело дурака. Вот вам и причина, чтобы потребовать ответа.

— Одно маленькое «но», Сергей Сергеевич. Белозерцев не дурак. Он сидел, он понимает, что за такие проколы отвечать придется. За такие проколы его на куски порвут. Что-то тут не так, с этой пропажей партии. Ты узнай ненавязчиво, что там в прокуратуре мыслят по поводу девяти трупов, сгоревших в машинах. Что вскрытие показало?

— Это я держу под контролем с самого начала, Михаил Иванович. Трупы сильно обгорели, и пока причины смерти установить не удалось.

— А что, огонь — это не причина? — удивился Остапенко.

— Огонь? Нет, огонь, конечно, причина, только при возгорании они бы начали выскакивать из машин, по траве кататься, в пруд бы бросились. А они все на сиденьях сидели, как будто уснули. Ну, и экспертиза подозревает, что смерть у всех наступила до того, как загорелись машины. Кстати, в обоих случаях причиной было возгорание канистр с бензином. Следы, которые остались на месте преступления, анализируются, но они мало что могут дать.

— Хорошо, я на ближайшем совещании подниму шум и выскажу личное неудовольствие.

— Команда «фас»?

— Да. Пусть полиция из кожи лезет, но найдет убийц и организаторов этого преступления. Боюсь, что нас ждут тут сюрпризы.

– Не опасно ли, Михаил Иванович? Ведь и оперативникам, и прокуратуре для затравки версий нужны причины, мотив. А если какой-то ушлый опер докопается, что и кто стоит за погибшими, что они могли иметь отношение к наркоторговле?

— А вот мы и должны этот хитрый момент не упустить и вовремя пресечь, по рукам ударить этому ушлому работнику. Отвлеклись мы с тобой, Сергей Сергеевич. Давай о собственной безопасности подумаем. Ситуация такова, что может случиться всякое. Тем более мы не знаем, кто все это замутил. Поставь задачу своим ребятам. И пришли мне этого своего фээсбэшника-дуболома.

— Почему вы так о нем? — удивился Кадашкин. — Нормальный профессионал.

— Профессионал! — нахмурился Остапенко. — Какого хрена он угрохал этого Сомова, телохранителя Белозерцева? Нервы не выдержали или что там у них произошло?

— Он как раз все сделал как надо, — тихо засмеялся Кадашкин. — Это я велел от Сомова избавиться. Видите ли, Белозерцев стал считать, что он недосягаем. Даже телохранителя себе завел. Это было ему уроком, напоминанием, что не он тут хозяин жизни. И за Сомова никто наказания не понесет, как бы ему этого ни хотелось. А во-вторых, Сомов был опасен. Именно тем, что он профессионал. Реши мы с вами каким-то кардинальным образом поступить с нашим Ромой Белым, и тут же получили бы проблему в виде Сомова. И именно в роли телохранителя. Тогда убрать его ненавязчиво будет сложно, слишком заметно. А сейчас, по крайней мере для Белозерцева, все выглядит как несчастный случай. Повздорили, один напал, другой защитился.