Приказ: дойти до Амазонки - Игорь Берег

Конечно, первые месяцы в тренировочном лагере не раз заставляли его пожалеть о своем решении. Гоняли их так, словно собирались создать каких-то нереальных суперменов. Причем это касалось не только физической, но и гуманитарной подготовки. Курсанты вечером могли только упасть на койку и провалиться в мертвый сон без сновидений. Занятия по специальности, тренировки по рукопашному бою, владению холодным оружием, стрельбы как на полигоне, так и в специальных подземных тирах, вождение самой разнообразной техники, марш-броски с полной выкладкой, заплывы, ускоренные интенсивные курсы испанского и английского языков, политическая география… Лишь парашютной подготовке было уделено минимальное время. Считалось, что все курсанты в прошлом — офицеры-десантники и обучать их парашютным премудростям — пустая трата сил.

Было много специальных занятий. Взрывное дело, шифровка и дешифровка, радиосвязь, фото и видеосъемка, проникновение на объекты и отход после выполнения задания, слежка и уход от слежки… Обучали управлять вертолетом и легким самолетом. Ассами они не стали, но взлететь, ровно преодолеть какое-то расстояние и благополучно приземлиться научились.

Месяцы подготовки, наконец, закончились, и Евгений был откомандирован в Москву в распоряжение Управления СОБ. Там, после обязательной проверки его включили в группу опытных специалистов и отправили в Перу. Нужно было вывезти из страны агента аргентинской разведки, так называемой СИДЕ. Тот собрался попросить политического убежища в СССР. По каким причинам аргентинец решился на такой отчаянный шаг — оставалось лишь гадать. Но советская разведка ухватилась за этого человека с радостью, и решено было поручить операцию по эвакуации перебежчика группе майора Сидихина, в которую был включен Миронов.

Свою часть задания он выполнил благополучно, хотя и был на некоторое время арестован перуанской полицией. Но дождался в камере участка прибытия резидента ЦРУ, и когда тот убедился, что сцапали совершенно постороннего человека, Евгений был отпущен на все четыре стороны. Только позже он узнал, что его включили в группу Сидихина потому, что он внешне был очень похож на аргентинца. Из-за этого и полиция задержала, и американец примчался. Обидно для новичка в разведке то, что его использовали, как подсадную утку. Но не смертельно. Ведь пока полиция и ЦРУшники отвлеклись на Миронова, его товарищи благополучно переправили перебежчика на советское судно.

Не совсем, правда, благополучно. Двое из группы Сидихина были тяжело ранены. А самому Евгению пришлось после возвращения долго сидеть на полигоне СОБ, составлять отчеты и отвечать на многочисленные вопросы проверяющих.

Но все обошлось, и его служба в СОБ продолжалась вполне благополучно до того дня, когда тот же самый майор Симонов, который завербовал его в свое время, случайно встретился с ним и пригласил поужинать вместе. За ужином в каком-то кафе майор много пил, жаловался на смутные служебные трудности, но ничего конкретного не сказал. А через какое-то время Евгений узнал, что Симонов оказался «кротом» — завербованным иностранной разведкой, был разоблачен, но успел бежать за границу.

Для Миронова это обернулось крупными неприятностями. Поскольку он был едва ли не последним человеком, который видел майора-перебежчика, его подвергли серьезным допросам. Убедились, что Евгений попал в эту историю случайно, но все же, порядка ради, сняли с оперативной работы и перевели в службу рабочей поддержки.

В любой операции работу группы оперативников обеспечивают некие силы, которые на поверхности практически не появляются и самоотверженно становятся на пути противника, намеревающегося атаковать оперативников. В детали операции эти силы никто не посвящает. Просто приказывают: сделать то и это, а нужда появится — лечь костьми. А в «это и то» зачастую входят и ликвидации, и теракты, и похищения. В общем, грязная работа, ассенизационный обоз СОБ. Сами оперативники с группами рабочей поддержки не контактируют. Поле деятельности обеспечено — отлично. А кто и какими средствами это поле обеспечил — их не волнует.

Конечно, это было понижением по служебной лестнице. Но ведь не падением же?! И Евгений не стал отчаиваться. Он набрал себе группу, тщательнейшим образом отбирая кандидатов, и занялся сплачиванием коллектива и подготовкой к будущей работе.

Группа была совсем небольшой — всего четыре человека, плюс сам Миронов. Но, во-первых, большего количества и не требовалось, ведь не армейские операции они должны были выполнять, а во-вторых, каждый из членов группы представлял из себя специалиста высочайшего класса и помимо своей узкой специализации: подрывник, снайпер, связист, мог заменить при необходимости товарища.

После окончания периода подготовки Евгений доложил начальству об этом. На полигон приехала комиссия из трех представителей Управления СОБ во главе с непосредственным начальником Миронова, подполковником Горяевым, с пристрастием проэкзаменовала новую группу и сочла ее готовой к выполнению заданий.

По этому поводу все новобранцы получили внеочередное увольнение в город. И вот тут чуть не случилась катастрофа. Ребята на радостях слегка выпили, и неожиданно выяснилось, что спиртное даже в самых малых дозах здоровяку Монастыреву категорически противопоказано. Остальная троица была вполне адекватной и «хулиганствий не нарушала», а в Толика будто бес вселился. Он стал буен и практически неуправляем. В баре, где группа отмечала «выпускные экзамены», сцепился с какими-то кавказцами и разнес заведение, что называется, «в щепки». «Горным орлам» тоже мало не показалось. Яростный Монастырев, вооружившись тяжеленной дубовой лавкой, гонял джигитов по всему помещению и в конце концов вышиб их на улицу. Лишь благодаря объединенным усилиям Мишки, Лени, Бориса и их спецподготовке удалось удрать с места происшествия без потерь и не прихватив за собой милицейского «хвоста».

На следующее утро все четверо явились пред светлы очи начальства, то есть Миронова, и честно обо всем доложили. Евгений осмотрел свое воинство мрачным взглядом и, помолчав, сказал, что распускает группу, поскольку с такими наклонностями подчиненных на задание может идти только самоубийца. Провинившиеся же будут отправлены в дальние гарнизоны и должны проститься с мечтой о службе в СОБ.

Подчиненные чуть ли не рыдали, но внутренне, не показывая своих эмоций. Стояли, сжав зубы и понурив головы. А после обеда всем составом группы вновь появились в кабинете Миронова и дали торжественную клятву, что больше такого не повторится никогда.

Евгений, конечно, начальству докладывать о происшествии не спешил и группу в действительности расформировывать не собирался. Слишком много труда он вложил в этих парней и слишком большие надежды на них возлагал. Но своих людей нужно было привести к покорности и дисциплину навести железную. Иначе действительно кто-нибудь из них мог подвести в самую неподходящую минуту. И что тогда? Впрочем, что значит «неподходящая минута?» То есть, существуют и «подходящие», когда подводить можно? Например, на задании нельзя, а на отдыхе — гуляй не хочу? Нет уж, ребятки, дисциплина должна быть такой, чтобы командир только бровью повел, а подчиненные, прочитав его мысли, со всех ног бросаются исполнять приказание. Или сидят тише воды ниже травы, поскольку командиру это сейчас требуется.

Миронов выслушал клятву с каменным лицом, опять мрачно помолчал и, наконец, тяжело вздохнув, сказал, что на первый раз они прощены. Но первый раз становится и последним. Малейший прокол в будущем влечет за собой автоматический роспуск группы и даже не отправку в дальние гарнизоны, а полное и безоговорочное увольнение всей команды из рядов армии без права восстановления в дальнейшем. Как это можно восстановиться в армии, будучи из нее уволенным с позором, он и сам не представлял. Но прозвучало грозно, и подчиненные, хотя и вздохнули с облегчением, поскольку командир сменил гнев на милость, в душе содрогнулись. Что и требовалось.

И парни не подвели его, клятву свою блюдя железно. Было потом много заданий, порой таких сложных, что на разборах проделанной работы и сами они удивлялись, не только начальство: как же это им удалось? Ведь действительно, не потеряли ни одного человека, изо всех передряг выходили целыми и невредимыми, выполнив задание полностью, не допустив ни единой промашки. Если что-то случалось внеплановое, то не по их вине. Да и в этих случаях группе Миронова удавалось переломить ситуацию в свою пользу.

В службе рабочей поддержки народ был не суеверный, привыкший полагаться не на удачу, а на собственные силы и умения. Но о группе Туриста (этот боевой псевдоним как прилип к Евгению после первой операции в Перу под командованием Сидихина-Германа, так и остался) сослуживцы между собой поговаривали, что, дескать, кто-то там, наверху (да не в Управлении, чудила, а выше — за облаками!), сильно благоволит этим бойцам. Ну, по крайней мере, их командиру…