Миг - и нет меня - Эдриан Маккинти

— Послушай, Лучик, если ты не против… Эта деваха, с которой я познакомился — она просто отпад, сечешь? Вот те крест святой, старик, я не вру! У нас уже все на мази, так что я бы предпочел…

— И слушать ничего не хочу, Майкл. Мы едем в Бруклин. Так сказал Темный, ясно? Он хочет тебя угостить, и он это сделает, — твердо сказал Лучик.

— Господи Иисусе, сейчас, наверное, уже четыре утра, и все рестораны давно…

— Хватит, Майкл. Все решено, повторять я не буду. Возьми у девочки телефон, позвонишь ей завтра.

Я понял, что спорить бесполезно, и, сгорая от стыда, вернулся к оставленной девушке.

— Слушай, скажи, пожалуйста, еще раз, как тебя зовут? — сказал я. — Разумеется, твое имя навсегда высечено на скрижалях моего сердца, но сейчас моя память почему-то не сообщается с сердечно-сосудистой системой.

— Рэчел, — сказала она.

— Вот что, Рэчел, мой босс… то есть мой куратор, университетский куратор, — вон он сидит, видишь? — решил пригласить нас сегодня на ужин, так что мне придется поехать с ним. Умоляю тебя, Рэчел, дай мне твой номер телефона, чтобы я мог позвонить тебе завтра, о'кей?

На лице Рэчел отразилось легкое разочарование; но телефон мне она все-таки дала, обиженно прикусив нижнюю губу. Это было уже чересчур, и я не выдержал. Наклонившись, я поцеловал ее, и она ответила. Наш поцелуй был влажным и сладостным и длился добрых полминуты.

— Ты правда никак не можешь зайти сегодня? — спросила она наконец.

— Мне очень жаль, но нет.

— Послезавтра я на десять дней уеду в Майами, так что не затягивай со звонком, — предупредила Рэчел.

— Ты шутишь?! — оскорбился я. — Конечно, я позвоню.

— Нет, правда…

— Обязательно. Мне ужасно досадно, что я так и не попробовал твоего чая, так что я позвоню. Клянусь!

С этими словами я чмокнул ее в щеку и спрятал бумажку с телефонным номером в карман куртки.

— Как ты доберешься до дома? — спросил я. — Все-таки уже поздно.

— Ничего страшного. Я живу буквально через улицу.

Она ушла, а я почувствовал, что мое сердце разбито, не говоря уже о том, что я остался без чая, заваренного по новому способу. Нет нужды говорить, что Рэчел я так и не позвонил. Утром следующего дня в мою жизнь вошла другая девушка, а еще через день Рэчел улетела в свое Майами (на всякий случай я все же позвонил ей, но ответа не было). Когда она вернулась, меня уже не было в Штатах. Когда же я наконец снова оказался в Нью-Йорке, мне не хотелось, чтобы она видела, во что я превратился.

Бруклинский ресторан на поверку оказался грязной итальянской забегаловкой, из окон которой открывался великолепный вид на обнажившееся с отливом побережье и заброшенный грузовой причал. Я не очень хорошо знаю Бруклин, но мне показалось, что наш ресторанчик располагался где-то невдалеке от Вильямсбурга и линии надземки. Еда была отвратительной, но мне посчастливилось избежать неприятностей — в отличие от Большого Боба, который заказал омара в каком-то подозрительном белом соусе и, очевидно в качестве расплаты за грех чревоугодия, блевал весь следующий день. Но это было в розовом будущем, а в настоящем он сидел рядом со мной и рассказывал историю своей жизни, причем врал так безбожно, как не осмелился бы врать даже Скотчи. Я же пребывал в расстроенных чувствах: главным образом из-за Рэчел, хотя для уныния у меня были и другие причины. Прошедший вечер не только оказался не слишком удачным, но и нанес мощный удар по моему представлению о себе как об обаятельном Ловком Плуте.[12] Сначала мне пришлось стрелять в беспомощного Лопату, потом меня вытащили из постели, едва я только успел заснуть, и потащили в город, где я подрался со Скотчи, а под конец меня лишили лейтенанта Наркис — женщины, которая, несомненно, обладала целым букетом как явных, так и скрытых достоинств.

В ресторане мы были единственными посетителями. Кроме нас присутствовали только один официант, повар и метрдотель по фамилии Куинн. Ни один из троих не напоминал итальянца ни лицом, ни акцентом. Улучив минутку, я закрыл глаза и снова закемарил. Большой Боб многословно и путано рассказывал Лучику о преимуществах систем центрального кондиционирования. Марли молча курил. Темный просто стоял у окна. И вдруг, к моему несказанному ужасу, он велел мне подойти.

Темный курил сигару. Мне показалось — он здорово захмелел. По крайней мере я надеялся, что он пьянее, чем я.

— Майкл, мальчик мой, иди сюда, — сказал он.

Я подошел.

— Мы ведь с тобой ни разу не разговаривали по-настоящему, не так ли?

Я покачал головой.

— Этим у нас занимается Лучик, — грустно сказал Темный.

— Да.

— Жаль. Честное слово — жаль. Мне всегда нравилось знакомиться с людьми, узнавать их. Например, я бы хотел лучше узнать всех, кто на меня работает, но, к несчастью, чем выше поднимаешься, тем меньше остается времени вникать в подробности. Приходится доверять подчиненным — больше как Рейган, чем как Картер. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Я не понимал, но на всякий случай кивнул, и Темный опустил руку мне на плечо. Он был ниже меня ростом, и мне пришлось ссутулиться, чтобы наши головы были примерно на одном уровне. Рука Темного показалась мне очень тяжелой.

— Короче говоря, Майкл, сегодня ты отлично поработал, так что можешь рассчитывать на премиальные. Этот чертов Лопата совсем обнаглел! Что он о себе воображает?! По-моему, он просто спятил, псих долбаный! Вот она, его благодарность. Другое дело ты, Майкл… Ты приехал из Ирландии, из самого Белфаста. Я дал тебе работу, и ты хорошо поработал. Не беда, что иногда приходится возить кого-то мордой по столу, а иногда — возить мебель, ха-ха! Нужно начинать с самого низа, с черной работы. Зарабатывать доверие. Не волнуйся, я знаю, как идут ваши дела. Лучик мне докладывает, он мне все докладывает.

— Я так и думал, — вставил я.

— Дело в том, Майкл, что ты мне нравишься. И ты, и Скотчи… И Энди мне тоже нравился. Он встречался с Бриджит, но он ей не пара, понимаешь? Совсем не пара. Не тот тип. Что ты собой представляешь, я знаю. Ты отличный парень, и ты настоящий ирландец, но слушай меня… Ты способный парень, Майкл, и ты можешь далеко пойти. И Скотчи, и Лучик — оба так говорили. В общем, я думаю — я тебя хорошо знаю. Ты молод, а молодые — они горячие, так уж устроен мир, и я это хорошо знаю, но неприятности мне не нужны. Чтоб никаких проблем, ясно? Я справедливый человек, по крайней мере мне хочется так думать, но никаких неприятностей я просто не потерплю. Я буду поступать с вами как сын царя Соломона. «Отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами».[13] Железный кулак — вот единственный способ. Вырезать раковую опухоль, если таковая имеется. Ты видел фильм с Джоном Уэйном, где он играет боксера?

— Кажется, нет, не видел…

— Очень хорошо, очень хорошо… Я еще не стал таким, но когда-нибудь стану. Тихая, спокойная жизнь… Рано или поздно начинает хотеться покоя. Хочется остепениться, зажить нормальной жизнью… Как я начинал — не важно. Важно, как все закончится. В этом все дело, Майкл! Строительство приносит втрое против того, что собирает Лучик. Ты понимаешь?

— Не совсем, — признался я.

Его рука сильнее надавила на мое плечо. Мне даже стало немного больно.

— Сколько тебе лет, Майкл?

— Мне? Девятнадцать. Но мне исполнится двадцать уже через…

— Так вот, Майкл, быть может, у вас, молодых, есть молодость, зато у меня есть терпение, — сказал Темный и ткнул в меня пальцем. — Я смогу продержаться дольше, чем все вы, чем любой из вас. Мистер Даффи и я — это у нас в крови, понимаешь? Ты, Боб, Скотчи, и ты Лучик — вы даже не представляете, что это такое. Для этого вы слишком молоды. Ум и хитрость не могут заменить мудрости и опыта. А чтобы набраться мудрости, нужно достаточно долго прожить, верно?

— Да. Наверное, да, — согласился я. Я был совершенно сбит с толку и к тому же начинал испытывать страх. Мне вдруг пришло в голову, что все это могло быть просто страшным розыгрышем. Что, если все было подстроено с самого начала? Что, если ребята привезли меня в этот бруклинский ресторан и притворились пьяными, чтобы дать Темному возможность разыграть свои карты? Вот сейчас он заорет что-то насчет того, что я, дескать, считаю его за идиота и что я, долбаная деревенщина, который только вчера сошел с парохода, собираюсь обмануть его, самого Темного Уайта. Тем временем Боб неслышно подойдет ко мне сзади, и в руке у него будет что-то вроде кастета…

Представив себе всю эту картину, я мигом протрезвел. Кажется, даже кровь отхлынула от моего лица. Я изо всех сил старался не дрожать, но у меня это получалась плохо. О господи! Неужели они нарочно напоили Скотчи, чтобы он за меня не вступился?

Я затравленно обернулся. Большой Боб действительно приближался ко мне сзади.

Тут меня охватила самая настоящая паника. Что происходит, в ужасе думал я. Почему?! Может быть, мне все-таки стоит попытаться спастись бегством или я уже безнадежно опоздал?