Последние парень и девушка на Земле - Шиван Вивьен

Но, по-видимому, она заранее знала, что нас может ждать. Именно моя мамуля завела нас в универмаг «Пирсон», потому что узнала песню, которую настоящий живой пианист играл на стоящем там черном блестящем пианино. Прежде я никогда туда не заглядывала, и Морган тоже, хотя мы и слышали, что туалеты там намного лучше, чем в универмаге Мэйси. В отличие от Мэйси продавцы в «Пирсоне» действительно смотрели на нас, когда мы проходили мимо. При этом они любезно улыбались, но мы-то знали, что при этом они мысленно оценивают тебя, прикидывая про себя, достаточно ли у тебя денег, чтобы ходить к ним за покупками. И они видели, что у нас таких денег нет однозначно.

Когда пианист доиграл песню, мама подтолкнула нас с Морган к эскалатору и, положив руку каждой из нас на спину, предложила нам посмотреть на те платья, которые продаются тут, поскольку в других магазинах мне ничего не подошло. Мы с Морган переглянулись, как бы говоря друг другу: «Ну, что ж, поглядим».

В «Пирсоне» было выставлено вдвое меньше одежды, чем в «Мэйси». Все вешалки казались полупустыми. Поэтому я быстро его нашла. Короткое платье-рубашка, практически платье-мини. У него была просвечивающая шелковая подкладка того же цвета, как чай моей мамы, в который она всегда добавляла почти полчашки сливок, или как загар, которым я всегда покрывалась после целого дня лежания на пляже у реки. Сверху подкладки красовался футляр из кружев цвета слоновой кости в виде маргариток, соединенных друг с другом концами лепестков. Рукава в три четверти тоже были кружевные, но уже без подкладки. Платье застегивалось на идущую по спине золотую молнию.

Мне никогда и в голову не приходило, что я приду на Весенний бал старшеклассников в настолько изысканном наряде. Я предполагала, что надену какое-нибудь платьице с юбкой-колоколом, которая будет разлетаться, когда я буду кружиться на танцполе. Или с потайными карманами, в которых можно будет положить губную помаду и мобильник, чтобы не брать с собой сумку. Я уже примерила несколько таких платьев, и, хотя они все были ничего себе, ни в одном из них я не почувствовала себя достаточно хорошенькой. Мне нечасто доводилось облачаться в шикарные наряды, но я понимала, что выглядеть в них классно – это и есть главный критерий, – Ой, пожалуйста, вот это, – взмолилась Морган, увидев, что я рассматриваю платье. – Пожалуйста, Кили, примерь его!

Мне захотелось примерить его еще до того, как она это предложила. Хотя, если бы вместе с нами сейчас была Элиза, я вряд ли бы решилась его надеть. А если бы и надела, то скорее в шутку по-видимому такая простецкая девчонка, примеряющая ради прикола такой вот дорогой прикид. Но поскольку сейчас рядом со мной была только Морган, мне не пришлось маскировать свое острое желание надеть это платье, делая вид, что это я хохмлю. Я осторожно сняла плечики с платьем с реечной вешалки и понесла его в примерочную, держа его перед собой, как официант, несущий горячее.

Когда я вышла из примерочной, у моей мамы округлились глаза. Она сказала, что это платье похоже на те, которые калифорнийские девушки носили в шестидесятых. Уж не знаю, откуда ей было это знать, ведь она прожила в Эбердине всю жизнь.

– Ки-или, – протянула было Морган, потом прикрыла рот рукой, раз, другой. – Ты сейчас выглядишь как… настоящая женщина.

– А ты сейчас говоришь, как телевизионная реклама гигиенических тампонов, – усмехнулась я.

Но когда я несколько раз покружилась, глядя на свое отражение в трехстворчатом зеркале, мне стало ясно, что Морган имела в виду.

В том году уже было несколько случаев, когда я выходила поразвлечься вместе с Морган и Элизой и те, с кем мы гуляли, думали, что я на год или даже на целых два младше своих подруг.

Я носила одну и туже прическу с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет: волосы, подстриженные по одной линии. Хорошо еще, что я бросила носить хотя бы яркие пластмассовые пряжки-заколки. У меня были очень тонкие, практически детские волосы, и вырастали они только до плеч. Морган вечно пыталась уговорить меня сделать прическу под пажа либо выстричь короткую стрижку или челку, но я все никак решалась на это пойти, потому что была уверена: сделай я какую-нибудь более классную и смелую прическу, и моя физиономия станет выглядеть еще более детской.

Платье приятно облегало тело и было мне совершенно впору. При таком его фасоне большие груди показались бы явно лишними, и это было для меня как нельзя кстати. На грудастой девушке это платье выглядело бы странно и нелепо. Оно требовало стройных линий и красивых длинных ног. Морган всегда говорила, что я самая худая и немускулистая девчонка из всех, кого она знает, и я никогда не носила короткие шорты, потому что боялась, что ноги у меня слишком длинные и похожи на палки. Но в этом платье они такими не казались. В нем все было просто идеально.

Я надеялась, что буду выглядеть хотя бы хорошенькой, но в этом платье я была красивой. До этого момента я и не подозревала, что между тем и другим существует такая огромная разница. Платье было таким чудесным, что мне стало по-настоящему стыдно, когда, глядя на него, я переоделась обратно в свои джинсы и мешковатый шерстяной жакет и обулась в резиновые сапоги.

Когда мы подошли к кассе, мы все трое не удержались и пощупали ткань. Она казалась тонкой, но на самом деле кружева были тяжелыми и негнущимися и немного блестели. Морган обратила мое внимание на то, что с бегунка молнии на спине платье свисает амулет – золотое сердечко.

Вот тогда-то я впервые и посмотрела на его цену.

Не зная, что теперь делать, я взглянула на маму, но она отмахнулась от меня, сделав вид, что цена не имеет значения. Что ж, ладно, в этом я могла ей подыграть. Но вместо того, чтобы открыть бумажник, она начала расплачиваться с кассиршей мятыми двадцатидолларовыми, пятидолларовыми и даже однодолларовыми купюрами, и она доставала их, стараясь не привлекать внимания, из конверта от поздравительной открытки, который лежал в ее дамской сумке. Из своего тайника, куда она складывала деньги, которые копила. Это не должно было бы меня смутить, ведь деньги есть деньги, но я все равно чувствовала себя сконфуженной. Я сделала вид, что не замечаю старого потертого конверта, и вместо этого начала болтать с продавцом и Морган о сегодняшнем дожде, надеясь,