Айседора Дункан. Модерн на босу ногу - Юлия Андреева

Оставив семью дожидаться ее в церкви, Айседора побежала к своей знакомой, надеясь на чудо. Представившись лакею и заверив, что ей необходимо встретиться с хозяйкой прямо сейчас, Айседора была допущена в гостиную, где дама как раз завтракала. Понимая уже, насколько унизительна и невыгодна позиция просителя, изобразив беззаботную улыбку, Айседора без умолку болтала о том, как приятно бывает встретить на чужбине соотечественницу. Устроившись на диванчике рядом с хозяйкой и отведав горячий шоколад и сахарное печенье, Айседора рассказала о своем переезде в Лондон, сообщив между делом, что она выступает в местных светских салонах, имея громадный успех.

Услышав о том, что Айседора пришлась здесь как нельзя лучше, дама поинтересовалась, не занята ли она в ближайшую пятницу, и пригласила выступить у нее на светском приеме, выписав чек на 10 долларов аванса.

За время отсутствия Айседоры служба уже закончилась, но Дунканы не теряли времени, рассевшись на скамеечки возле здания костела, где Раймонд произносил перед матерью и Елизаветой вдохновенную речь о взгляде Платона на человеческую душу. Словом, эти люди отличались редкостной неизменностью интересов и жизненных принципов.

Обналичив чек, они отыскали крохотное ателье у Королевской дороги в Челси. Разумеется, без мебели, так что пришлось спать на полу, но зато под крышей и имея в руках ключ от запертой двери.

Оставшиеся от аванса деньги они употребили, купив ящик консервов и материал на непритязательный греческий костюм для Айседоры.

На вечере ожидался сам принц Уэльский, а также множество богатых и любящих развлечения снобов, так что Айседора уже не могла говорить ни о чем ином, как о представлении, которое перевернет их жизнь и повлечет за собой ее головокружительную карьеру.

Как всегда, Дора аккомпанировала своей гениальной дочери. Для пятничного выступления Айседора приготовила «Нарцисса» и «Офелию» Етельберта Невина, закончив представление «Весенней песней» Феликса Мендельсона. В промежутках между танцами, желая дать сестре отдых, Елизавета читала стихи Теокрита в переводе Андрью Ланга, а Раймонд предложил вниманию публики короткую лекцию о танцах и их влиянии на психологию будущего человечества. Танцы и стихи произвели большее впечатление, нежели лекция, но все равно гостям представление очень понравилось. Впрочем, все мало отличалось от Америки, никто не желал слушать о философии танца, допытываясь, откуда Айседора взяла свою изумительную пластику? что она хочет этим сказать? но да, сейчас ей было важнее другое – как-то зацепиться в этом обществе, получив новые предложения и деньги на жизнь четырех человек Так и произошло, выступление за выступлением Айседора не отказывалась ни от каких предложений, часто соглашаясь танцевать на безденежных вечерах. Так голодная и измученная Айседора неоднократно давала спектакли на благотворительных вечерах, весь сбор от которых шел в пользу того или иного общества. Тем не менее она не отказывалась, понимая, что на этих «праздниках жизни» сможет отыскать себе новые предложения, обзавестись полезными знакомствами, следовательно, все эти выступления нужны прежде всего ей самой.

У леди Лоутер она, к примеру, совершенно бесплатно танцевала перед приехавшей скоротать вечерок герцогиней, от которой вполне могли последовать приглашения, но… та так и не решила, нужны ли в ее салоне танцы Айседоры. Иногда за выступление их кормили, иногда наливали чая и выдавали бутерброд или какое-нибудь не сильно популярное блюдо со стола.

Как-то раз после четырех дней вынужденного голодания во время представления ей сделалось дурно. Желая подбодрить танцовщицу, устроительница предложила теряющей сознание девушке взбитые сливки с клубникой. Исстрадавшийся без пищи желудок отреагировал на жирную пищу правильно – тут же избавившись от нее, едва только Айседора попыталась подняться из-за стола. «.другая дама подняла целый мешок, наполненный золотом, показала его мне и сказала: “Посмотрите, какую уйму денег вы помогли собрать для нашего убежища для слепых девушек!”»

Тем не менее пусть по чуть-чуть, но деньги поступали, призрак голодной смерти отступил, и Айседора начала переосмысливать события последних месяцев. Выходило, что чем самоувереннее она себя вела, тем ей было проще получить место в гостинице или ангажемент. Да, лондонцы определенно избегали неудачников и нытиков, даже та самая первая дама, у которой Айседора получила 10 долларов и приглашение выступить в ее салоне, даже она польстилась не на прекрасные танцы соотечественницы, о которых знала не понаслышке, а купилась на вранье нашей героини относительно мнимой популярности танцовщицы. Все желали видеть у себя модных, признанных публикой, часто мелькающих в прессе артистов, только тех, кто уже блистал в самых престижных и влиятельных домах или которые имели, пусть косвенные, знакомства с королевской семьей. Да, один комплимент от какого-нибудь лорда, чашечка чая с посланником…

Айседора была вынуждена поставить свою семью перед непреклоннейшим ультиматумом: мы живем в строжайшей экономии, а все скопленные деньги идут на модную одежду и обувь. Несомненно, если в Америке она могла идти через весь город, для того чтобы выступить в том или ином доме, здесь требовалось подъехать к подъезду. Да, в Лондоне «принимали по одежке». Следовательно, Айседора и ее компания должны были выглядеть как успешные, респектабельные люди. Только на этом условии они могли рассчитывать на ангажемент.

Экономя на еде, но зато прилично одевшись, Дунканы потратили уйму денег на рояль, который взяли напрокат, и только после этого отважились приобрести складные кровати, так как начиналась осень.

В целях экономии Дора и ее семейство по-прежнему днем ели консервы с хлебом, а утром старались завтракать в столовой, где к кофе с молоком полагалась бесплатная булочка. Тем не менее все свободное время они тратили на посещение бесплатных лекций в библиотеках, часто бывали в Британском музее, где Раймонд срисовывал статуи и изображение на вазах – эти рисунки послужили впоследствии канвой для будущих танцев его сестры. Так что Раймонд мог с честью сказать о себе, что тоже работает, как может, делая все, что только от него зависит, для карьеры Айседоры и благоустройства семейства в Лондоне.

Лондонские будни

Таким образом прошел целый год, к августу ателье в Чельси сменилось меблированным ателье в Кенсингтоне, более просторным, с уже стоящим в углу роялем. А в сентябре Елизавета запросилась отпустить ее обратно в Нью-Йорк. Оказалось, что все это время она состояла в переписке с родителями своих учеников, и вот теперь ей выслали сумму, которой хватило бы для переезда одного человека обратно в Америку. Это было печально, но, с другой стороны, преподавая, Елизавета чувствовала себя нужной, здесь же максимум, что она могла делать, – это читать стихи на концертах своей сестры.

Было решено, что когда Айседора наконец сделается знаменитой, Елизавета снова примкнет к семейному бизнесу, пока же она обещала отсылать часть заработанных в школе денег в Лондон. В дорогу ей купили теплое пальто и посадили в поезд.

Елизавета уехала очень вовремя, оказалось, что в Лондоне тоже есть свой сезон, который внезапно закончился в конце июля, так что с каждым днем выступления сделались все более и более редкими. На смену беззаботной летней жизни в Лондон пришли его подлинные хозяева – туманы. Семья Дункан приметила дешевую столовую, расположенную недалеко от своего ателье, где в любое время дня подавали жидкие супы, не дающие сытости и, скорее всего, малополезные, но это была самая дешевая еда, и Дунканы наедались ими под завязку. После чего, забыв про библиотеки и музеи, отправлялись к себе домой в тепло и относительный уют. Раймонд смастерил из картона доску для шашек, вот они и играли день-деньской самодельными фигурками, а то и просто валяясь в постелях не в силах встать и добраться до столовой. Когда хандра окончательно завладела семейством, пришло долгожданное письмо от Елизаветы с денежным переводом.

Они переехали в маленький меблированный домик в сквере Кенсингтон, где и встретили долгожданную весну. А вместе с весной в жизнь семьи Дункан вошла, нет, судя по напору и энергии, пожалуй, ворвалась новая знакомая – черноволосая и белокожая, точно статуя из музея, очаровательная Патрик Кампбель11. Дама прекрасно пела и знала множество старинных английских баллад, сведя знакомство с Дунканами, она рекомендовала их известнейшей покровительнице искусств госпоже Джордж Виндгэм.

И еще одна новость из приятных, неожиданно для себя Айседора познакомилась с творчеством немецкого естествоиспытателя и философа Эрнста Гекеля12, разумеется, она читала в английском переводе. На страницах книг Геккеля рассказывалось о различных явлениях Вселенной, причем так просто, ясно и доказательно, что Айседора тотчас сделалась его ярой поклонницей. Геккель был продолжателем теорий Чарльза Дарвина, которые поддерживала Дункан, кроме того, он первый ввел термин «экология». Очарованная Айседора тотчас написала автору в Германию, «благодаря его за удовольствие, полученное при чтении его книги».