Вольная птица - Ронда Грей

— Ты сомневаешься в моих способностях? — возмутился он и наградил ее мрачным взглядом.

— Не в способностях, а в опыте, — поправила она его. — Вездеход — это тебе не спортивная игрушка на асфальте.

— Думаю, справлюсь.

— Ремни безопасности! — скомандовала Дасти, пристегиваясь сама. Мигель последовал се примеру.

Когда они добрались до нужной дороги, он включил переднюю ось и выругался, когда подъем оказался слишком крутым. Он взял его медленно, но твердо, понимая, что, если не справится, они застрянут в колее. Дасти от души похвалила его, когда они наконец преодолели подъем, и он расплылся в улыбке, получив безмерное наслаждение от этой похвалы.

— Высматривай черный «форд» — пикап с самодельной будкой, — подсказала Дасти, когда дорога выровнялась. — Он обычно разбивает лагерь в стороне от дороги. Поэтому поезжай медленно и заглядывай во все тропы, куда можно заехать, особенно там, где есть вода.

Мигель уже не ехал, а полз. Многие боковые тропы оказывались тупиками, из которых приходилось выбираться задним ходом. В каждом тупике он останавливался, чтобы она могла осмотреть в бинокль овраги. Дело двигалось медленно, и Мигель заметил, как ею все больше овладевает уныние.

Дасти начала расспрашивать о его жизни, и Мигель охотно отвечал. Его отец приехал сюда из Финикса и в двадцатилетнем возрасте открыл «Маргариту». Мать начинила уборщицей. Это была любовь с первого взгляда, и они поженились в день ее восемнадцатилетия. Через десять месяцев родился Мигель, через два года — Кармен, еще через два — Рамона и пятью годами позже — Луиза.

— Мне было десять, когда отец погиб. Он поехал в Финикс, чтобы получить заем для расширения своего заведения. Он остановился на красный свет. У ехавшего сзади грузовика отказали тормоза, и он вытолкнул машину отца под поперечное движение. Смерть наступила мгновенно.

— Как ужасно!

— Он был хорошим человеком. Может, и не таким святым, как его изображает мама, но он любил ее и нас. Он вкалывал и восполнял своим вниманием недостаток тех материальных благ, которые был не в состоянии дать нам.

Мигель углядел за деревьями залитую солнцем лужайку и предложил:

— Давай остановимся перекусить. Уже третий час, и пора размять ноги.

Он свернул на заросшую колею, но поскольку небольшой ручей уводил ее в сторону от лужайки, остановился.

— Нельзя разве пожевать на ходу? — спросила Дасти. — Это обещающее место — папа любит разбивать лагерь у воды.

Мигель решительно вынул ключ из замка зажигания.

— Мы лучше усвоим пищу, если наши желудки не будут прыгать вверх-вниз. — Он выпрыгнул из кабины и подошел к другой дверце. — Поедим и тогда проверим эту дорогу до конца.

Он открыл для нее дверцу, отстегнул ремень безопасности и поднял ее на руках прежде, чем она успела запротестовать. Дасти уставилась на него, явно удивленная той легкостью, с которой он поднял ее.

— Легонькая как пушинка, — улыбнулся Мигель, видя ее удивление. Но опустив ее, перестал улыбаться, чувствуя, как вплотную к нему вздымаются и опускаются ее груди.

Не сейчас, успокаивал он себя. Он поспешил к кузову грузовичка, достал и бросил Дасти одеяло, потом вытащил холодильник и понес его между деревьями на луговину. Она догнала его и расстелила одеяло рядом с холодильником.

— Мама всегда помогала в ресторане, — продолжил Мигель, едва сдерживая искушение опрокинуть Дасти на одеяло и навалиться на нее всем телом. Он хотел заняться любовью не спеша. — ...И взяла его в свои руки. Ее родители хотели, чтобы она переехала к ним, но она не пожелала продавать ресторан, творение моего отца.

Мигель открыл холодильник, дал один сандвич Дасти, а другой взял себе.

— Она работала по восемнадцать часов в день и держала Мону в манеже на кухне, пока мы не приходили из школы. Перед нами она демонстрировала свою силу, но я слышал, как она плакала, засыпая по ночам. — Он откусил от своего сандвича. — Я был единственным мужчиной в доме. Об этом мне говорили все на похоронах. Но мне было всего десять. Что я мог? — Он не скрывал своей горечи. Дасти честно рассказывала ему о своей семье, и он не считал нужным скрывать свои чувства.

Она жевала сандвич с ростбифом, не спуская с него карих глаз.

— Я не мог помочь маме деньгами, но заботился о девочках, и мы трое убирали дом, как могли. — Он ухмыльнулся. — Я даже научился менять Моне пеленки! И теперь напоминаю ей об этом, когда хочу поддразнить ее.

Дасти невольно улыбнулась:

— Вы и сейчас очень дружная семья, правда? — И ему послышалась зависть в ее голосе.

Он кивнул:

— Хотя меня иногда и обвиняют в том, что я слишком много на себя беру.

— Нет?! — воскликнула Дасти в притворном изумлении и расхохоталась.

Мигель опять ухмыльнулся:

— Кармен клялась, что ни один парень не назначал ей второго свидания после допроса, который я ему устраивал. Они с Луизой упрашивали маму отправить меня учиться в колледж. Она согласилась с ними и сказала, что мне пора зажить самостоятельно. И я ее уважаю за это.

Дасти согласно кивнула. Некоторое время они молча жевали, потом она поинтересовалась:

— Поэтому ты и помогаешь мне? Как и твои сестры, я вызываю в тебе желание защитить?

Мигель отложил сандвич и внимательно посмотрел на нее.

— Поверь мне, Дасти, — проговорил он без улыбки, — я к тебе отношусь отнюдь не как брат.

Он проследил, как она проглотила кусок сандвича и тоже отложила остаток. В ее взгляде появилась заинтересовавшая его робость. Он наклонился к ней, но краем глаза заметил какое-то движение сзади нее.

— Не шевелись, — тихо предостерег он и потянулся за камнем, не спуская глаз с койота, крадущегося к ним в высокой траве. — Будь готова бежать к ближайшему дереву. — Он поднял руку с увесистым камнем, а она обернулась.

— Не надо! — крикнула она и выбила камень из его руки. — Это Коди, пес отца!

5

— Ты уверена? — Мигель уже тянулся за другим камнем, а зверь затаился в траве.

— Коди, это я! — Дасти поднялась на колени и хлопнула в ладоши. — Иди ко мне, мальчик!

Пес рванулся к ней с радостным лаем. Прижав его к груди, Дасти опрокинулась на одеяло. Мигель откинул камень и схватил остатки двух сандвичей.

— Коди, познакомься с Мигелем, — подсказала Дасти. Пес лизнул ее в щеку, потом сел и протянул одну лапу, постукивая хвостом по земле. — Самый очаровательный дурачок на всем Западе, — гордо отрекомендовала его Дасти, и Мигель осторожно пожал псу лапу. — Ты принял его за койота? — Мигель кивнул. — Ты прав примерно на четверть, — добавила она, — происхождение остального — тайна. — Она рассмеялась и потрепала собаку за уши, но его внимание явно сосредоточилось на еде, лежавшей на одеяле рядом с Мигелем. — Отдай ему мясо из моего сандвича. Папа здорово его разбаловал, и он будет просить, пока его не накормишь.