НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард

В социальном смысле Ино был типичным юношей в состоянии гормонального смятения и ему — что также типично — было не очень удобно в своей собственной «шкуре». «Мне казалось, что я ужасно безобразен, и что у меня никогда не будет девушек», — признавался он, дальше рассказывая о том, как он пытался скомпенсировать свои воображаемые недостатки. «начал развивать в себе некоторые эксцентрические качества (или поощрять те, которые уже могли у меня быть), надеясь таким образом понравиться девушкам. И думаю, что это в какой-то мере действовало. В школе была одна девушка — Элис Норман — в которую все (и я тоже) были безумно влюблены, но она была столь красива, что казалась недосягаемой. Никто даже не осмеливался подойти к ней. Однажды она просто подошла и заговорила со мной; я не мог поверить, что это на самом деле, но. наверное, это подействовало.»

Одной из «эксцентричностей», которую он вполне мог употребить для привлечения противоположного пола, был его интерес к музыке. Летом 1964 г. этот интерес вышел на новый уровень, когда они с друзьями Пэтом Бумом, Колином Кингом и Элджи Греем (они регулярно встречались в местном молодёжном клубе в Мелтоне) организовали группу. Подобно нескольким дюжинам других провинциальных команд из молодёжных клубов 1964 года, они назвались «Чёрными Тузами» (и, как большинство других, они, во-первых, едва ли могли быть белее, а во-вторых, до «тузов» им было очень далеко). «Карьера» «Чёрных Тузов», первоначально организованных как акапелльная группа, свелась к одному летнему концерту в мелтонском молодёжном клубе — Ино играл что-то элементарное на барабанах.

Единственное воспоминание об этой команде — выцветшая чёрно-белая фотография-портрет, украшающая стену иновской студии. На ней Ино, похожий на какого-то не достигшего половой зрелости Брайана Джонса, обозревает мир из-под непроницаемых тёмных очков и белокурой чёлки.

Та Британия, на которую он смотрел, переживала переходный период. 1964-й был годом «скачка» сразу в нескольких отношениях. Избрание лейбористского правительства Гарольда Уилсона в октябре этого года положило конец тринадцатилетнему правлению тори, но это был всего лишь один элемент в общем климате оптимизма, предвестниками которого были почти полная занятость, небывалый подъём западной экономики и рост уверенности после недавних спадов, вызванных кубинским ракетным кризисом 1962 года и убийством Джона Ф. Кеннеди в ноябре 1963-го. Если лицо популярной культуры ещё не расцвело всеми цветами радуги, то на её щеках уже появлялся румянец. The Beatles прочно заняли своё место в сердцах нации, а их влияние — как стилистическое, так и музыкальное — становилось вездесущим. Юношеская непочтительность и самообладание Великолепной Четвёрки отражались также в буме в области сатирической комедии, который наступил после открытия Истэблишмент-Клуба Питера Кука и выхода на телевизионный экран такого шоу Неда Шеррина и Дэвида Фроста, как Такая вот была неделя. Лондон готовился свинговать, и — как продемонстрировали The Beatles — провинциальная Британия не слишком от него отставала.

Что касается Саффолка, Брайан Ино, уже решившись любой ценой избежать скучной перспективы существования «девяти-до-пяти», стал подумывать о том, чтобы поступить в художественный колледж. Живопись была единственным предметом, в котором он превосходил других — хоть в конце концов и выдержал четыре экзамена за курс средней школы (в том числе, как ни странно, математику). Последнее обстоятельство, как твёрдо уверен Ино, было всего лишь результатом грубой бюрократической ошибки. Парень, который сидел впереди его, был в математике чем-то вроде вундеркинда, однако необъяснимым образом провалился на экзамене. Брайан считает, что их бумаги перепутали.

Если его академическая подготовка была не очень замечательна, то духовное образование было и вовсе ничтожно. Результатом пятилетних поучений со стороны Братства ордена де ля Салле было — что, конечно, иронично, но не беспрецедентно — то, что Брайан Ино превратился в атеиста. Он безо всякого стеснения носил показное имя, пожалованное ему монастырём Св. Иосифа, но что касается хотя бы малейших следов католического благочестия — за исключением лёгкого чувства вины по поводу того, что он слишком «наслаждается жизнью», посещавшего его и во взрослом возрасте — то это благочестие было лишь попусту израсходованным вином для причастия. Для отступника Брайана Ино богами стали искусство и музыка, а новой церковью — художественная школа.

3. Вот он идёт

В комнате, полной кричащих людей, интересен становится тот, кто шепчет.

(Петер Шмидт)

N nothing O on T this E earth B betrays O our O own K karakter S so

(«Ничто на этой земле так не выдаёт наш характер») — мнемоническая запись в записной книжке Ино, 1968.

Наша дружба похожа на какой-то грохочущий придаток.

(Том Филлипс о Ино)

В конце лета 1964 г. Ино, вооружённый своими средними оценками на школьных экзаменах, сменил полушерстяные блейзеры и священную атмосферу школы Св. Иосифа на совершенно другую образовательную среду — Ипсуичскую Школу Искусств. Шестнадцатилетнему ученику, подготовленному лишь на самом базовом уровне, было невозможно получить полновесную стипендию от совета графства, и ему пришлось идти в ближайший к дому колледж. Случилось так, что в 1964 году крошечный художественный факультет Ипсуичского Гражданского Колледжа никак не мог набрать положенного числа студентов, так что принимались все заявления. То, что он на краткое время оказался одним из самых радикальных британских художественных учебных заведений своей эпохи, стало весьма значительным доказательством интуитивной прозорливости Ино.

Ипсуичская школа искусств, возглавляемая преподавателем-«диссидентом» Роем Аскоттом, не могла бы быть большей противоположностью недавно покинутой «альма-матер» Ино. Аскотт был пионером в своей области; из-за его чрезвычайно необычного педагогического подхода он уже был уволен со своей прежней должности директора Илингской художественной школы. Там он основал так называемый «Фундаментальный курс искусства», разорвавший методику формального художественного образования и заменивший её методикой, основанной на дезориентирующих психологических играх. В Ипсуиче Аскотт собрал вокруг себя маленький преданный «штаб» — некоторые его члены также были беглецами из Илинга. Их коллективный подход к преподаванию был основан скорее на экзистенциальных психодрамах Р. Д. Лэйнга и либеральном «самообучении» Саммерхиллской Школы А. С. Нила, чем на программе традиционных художественных школ, где основной упор делался на изучение определённых технических приёмов. В системе приоритетов Аскотта главная роль отводилась не выставлению оценок и не обучению рисованию, а приобретению вторичных умственных навыков и способности к концептуальному мышлению. Аскотт также был одним из первых (и очень горячим) сторонником кибернетики — т.е. изучения сложных коммуникационных систем и их структур — и помещал свои идеи на образовательную арену, чем часто вызывал презрение со стороны академического истэблишмента.[12]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});