Караван счастья - Оксана Булгакова

…В большой трудовой семье вырос Гриша Бахчиванджи. Девятерых детей воспитали Агнеса Степановна и Яков Иванович. Двоих сыновей отняла война. Трое уехали из родного города. А Борис, Анатолий, Степан и Виктория живут здесь. Именно в дом Степана Яковлевича и постучал в тот вечер Игорь Катенев.

Наверное, это очень непросто жить в городе, где ты можешь пройти по улице его имени (а следовательно, и твоего), где право носить это имя оспаривают целые коллективы, где его глаза глядят на тебя с портретов. Непросто, но почетно. Почетно, но и ко многому обязывает.

Рабочая семья Бахчиванджи известна в городе. И не только слава брата тому причиной. Хорошие, трудовые люди выросли в ней. Кажется, и нет в городе завода, где не работал бы кто-нибудь из рабочей династии Бахчиванджи. О кадровых рабочих, носящих эту фамилию, пишут нередко в приазовских газетах. А когда-то в 30-м году трудовую традицию этой семьи начинал слесарь мартеновского цеха завода имени Ильича Григорий Бахчиванджи.

За месяцы поисков Г. Я. Бахчиванджи перестал быть для нас только героем телепередачи. Мы воспринимали его как человека очень дорогого нам, близкого. Поэтому понятно то волнение, с которым перешагнули мы порог этого дома. Два портрета Григория на стене. Здесь он не летчик-испытатель, человек, открывший новую эру. Для них он — сын и брат. Поэтому вместе с гордостью в этом доме навсегда поселилась печаль.

Вспоминает мать, рассказывают братья, и встают страницы детства кубанского Гавроша.

…Было это летом 1918 года в Ейске. Озверелые банды под командованием белогвардейских генералов Корнилова и Покровского наступали на город. Частям Красной Армии и рабочим отрядам приходилось туго. Но до последнего работали предприятия. По приказу коменданта оставался на своем посту и Яков Иванович Бахчиванджи. Его мельница обеспечивала мукой части Красной Армии.

Начав наступление с вечера, казаки к утру заняли сады, которые на пять километров опоясывали Ейск. Им оставалось лишь пробиться через площадь. За ней начинались улицы города. Мельница Якова Ивановича, расположенная в садах, оказалась у врага.

Уже несколько часов Яков Иванович с товарищами, примкнув к красноармейцам, отбивал беляков от окраины. Вдруг он услышал голоса: «Мальчик! Зачем ты здесь? Уходи домой! Погибнешь!» Оглянулся — Гриша. Оказывается, утром паренек решил отнести завтрак отцу, но попал в перестрелку. Весь день, до конца боев, оставался Гриша с бойцами. Когда же подошел Ахтарский полк и появился пулемет, мальчик подносил патроны пулеметчику, помогал перевязывать раненых. Корниловцы были отброшены.

А через три дня Гриша с отцом встречал красные отряды, которые под духовой оркестр входили в город. На братской могиле красноармейцы поклялись отомстить за погибших. Гриша был на митинге. И там девятилетний мальчик тоже почувствовал себя бойцом великой армии, к которой принадлежал отец и его товарищи.

Двадцатые годы. Смутное, трудное время. Семья Бахчиванджи решила уехать к родственникам под Мариуполь. Там, в деревне Николаевке, отец поступил на кооперативную мельницу и был избран в Комитет незаможных крестьян. По всей Украине орудовали белые банды. Разные «батьки» верховодили ими, и разные порядки наводили они по селам и хуторам. Но роднила их лютая ненависть к новому советскому строю. Они расстреливали коммунистов, вешали сотрудников советских учреждений.

В один из дней, когда к Николаевке подошел отряд очередного «батьки», Яков Иванович получил приказ уходить. Прощаясь с сыном, отец показал ему на мельницу. Для разговоров времени не было, но Гриша понял, что хотел сказать ему отец. Он знал, что бандиты портят, выводят из строя машины, двигатели.

Отец научил Гришу разбираться в частях двигателя, объяснял их назначение. И мальчик принялся за дело. Когда бандиты прискакали к мельнице, она не работала. Хлопчик, встретивший их, проводил главаря в машинное отделение. И пояснил, что приходил какой-то дядя, что-то открутил и унес.

Не могли догадаться беляки, что одиннадцатилетний мальчик разобрал двигатель и спрятал его части на угольном складе.

Разгромили белых. Вернулся отец, заработала мельница. И сам командир дивизии подарил Грише ремень с портупеей.

Спустя десять лет, перед самым отъездом в армию, Григорий вновь провел несколько дней в этой деревне. В это же время здесь жил известный украинский поэт Остап Вишня.

Молодежь хороводилась вокруг Гриши. Вечерами он играл на рояле в сельском клубе, днем увлекал ребят походами по ущельям, скалам. Разучивали пьесы. Вишня обратил внимание на талантливого юношу. Однажды он заметил: «Гэй, хлопэць, будэ з тэбэ вэлыкый чоловик». Сказал эти слова поэт ненароком, да не ошибся. Всего лишь через десять лет этот простой украинский хлопец подошел к бессмертию.

Вообще, десять лет — срок не очень большой. Но когда это годы юности, они значат много. Именно столько понадобилось заводскому парню с мариупольской окраины, чтобы встать в ряд с лучшими летчиками-испытателями страны. Высшей наградой страны отмечен большой труд испытателя, его, по словам Стефановского, «потрясающая храбрость».

«Как летчик-испытатель вполне сформирован. Успешно проводит ответственные испытания. Летает уверенно ночью в сложных метеоусловиях. Обладает большой практикой в высотных полетах»

Летчику-испытателю пригодились и знания слесаря, полученные в заводской юности, и мастерство вооруженца, которому он обучился в специальной школе, и уж, конечно, летное искусство, полученное им в Оренбургской школе военных летчиков. Годы учебы Григория, годы становления его характера были временем большой героики, романтики в масштабах всей страны. Эпопея челюскинцев, первая научная экспедиция на Северный полюс, героические перелеты наших летчиков. Какой мальчишка, какой юноша тех лет не жил этими событиями, не видел себя Папаниным, Чкаловым, Громовым!

Грише повезло: уже к концу десятилетия он, испытатель чкаловской школы, сам давал путевку в жизнь сложнейшим машинам. Мало кто знает, что Григорий Бахчиванджи вошел в историю ракетной техники дважды: еще за пять лет до своего исторического полета он впервые в мире испытал на самолете авиационные «катюши».

…Всякая встреча с неизведанным таит опасность, а порой и смерть. Еще не один летчик пожертвует своей жизнью, прежде чем будут разгаданы явления звукового барьера. Григорий Бахчиванджи был первым среди смелейших из смелых, людей большого опыта, знаний и мужества, ценой своей жизни приоткрывших дверь в новое.

Колышет ветер редкие листья берез. Уральские деревца несут караул у памятника Бахчиванджи.

Мы втроем стоим в стороне. У каждого свои думы.

Мне вспомнился рассказ жены Григория Яковлевича — Ирины Борисовны Покровской. Однажды Григорий сказал ей, что, когда врачи запретят ему летать, он устроится комендантом аэродрома и жизнь его вновь будет связана с авиацией.

Сейчас у памятника — семья Бахчиванджи. Вот Агнеса Степановна осторожно опустилась на колени и прильнула губами к мрамору основания. Рядом с ней — три сына. Они все очень напоминают Григория. Такие же коренастые, крепкие, сильные. Больше всех, судя по фотографиям, похож Борис — черные кудрявые волосы, озорные светлые глаза. Хотя Л. С. Душкин выделил Степана, глянув на него впервые, он сразу определил: «Это Бахчиванджи». Степан — старший, с сединой, степенный. Анатолий моложе, подвижней. Три сына. Опора матери.

Через час мы все уезжаем отсюда. Бахчиванджи — к себе на Украину, мы трое — на Урал. Дело сделано. И слегка грустно. Завтра снова начнется обычная жизнь. Игорь Катенев полетит куда-нибудь на восток. Станислав Иванов будет воплощать в бронзе чью-нибудь новую задумку. И меня ждут очередные встречи, поиски. Новые люди войдут в наши судьбы. Но в одном мы не сомневались: в сердце каждого из нас человек этот останется надолго.

На въезде в Бриньковскую у самой кромки изумрудного весеннего поля — любовно сработанный стенд «Вас приветствует Родина Г. Я. Бахчиванджи», чуть поодаль — большой портрет летчика с его особой, столь приметной улыбкой — «Наш земляк — пионер ракетоплавания…»

Через пятнадцать лет нашло меня приглашение станичников — правление колхоза имени Бахчиванджи предлагало принять участие в праздновании 40-летия первого в мире полета на реактивном самолете. Торжества — в Бриньковской, 15 мая 1982 года.

В тот день все центральные газеты вышли с рассказом о Григории Яковлевиче Бахчиванджи — «Правда», «Известия», «Красная звезда», «Советская Россия» даже вспомнила в связи с ним и о нас с Катеневым. Имя Бахчиванджи звучало в передачах Всесоюзного радио и Центрального телевидения. Мой сосед по самолету, заглянув в газету, как о хорошем знакомом, сказал: «А, Бахчиванджи…»