Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

Теперь я замечаю, что она держит завернутый в бумагу сверток, перевязанный бечевкой. У меня начинает болеть голова. Я прижимаю пальцы к вискам, медленно выдыхаю. Все дни, прошедшие после ритуала, слились воедино. Но у меня есть смутное воспоминание о нашем разговоре про заказ на изготовление алхимического футляра. Как Ариен набрасывает эскиз для Кловер, чтобы отвезти тот в деревню.

Кловер открывает дверь шире. И бросает на меня предупреждающий взгляд.

– Конечно, мы помним! Пожалуйста, заходи.

Тея осторожно входит в дом, крепко сжимая в руках сверток. Она наклоняет голову в мою сторону, неловко кивает, затем следует за Кловер в прихожую. Ариен и я следуем за ними, погруженные в напряженное молчание. Когда мы доходим до кухни, он останавливается. Делает вдох, пытаясь успокоиться. Затем он заходит в комнату, где Тея положила сверток на стол.

Я задерживаюсь, прислонившись плечом к дверному косяку, и наблюдаю, как Ариен открывает посылку. Он перерезает бечевку ножницами из кладовой. Аккуратно распечатывает бумагу.

Новый футляр изготовлен из резного дерева, отполированного до янтарного цвета. Внутри есть большое пространство для хранения блокнотов и ручек, а еще крошечные отделения для хранения других материалов. Ариен смотрит на это, и его глаза наполняются слезами. Он осторожно прикасается к футляру. Проводит пальцами по дереву.

– Он прекрасен, Тея.

По бокам корпуса вырезан узор из лун, фазы которых обозначены от полной до полумесяца. Когда Кловер замечает это, она улыбается. Мягкий румянец заливает ее веснушчатые щеки.

– Какое чудо, Тея. Ты… ты такая искусница.

Тея накручивает на палец локон, гордо расправив плечи.

– Мне нравится сложная работа. Эти крошечные отделения были отличным вызовом. – Она замолкает, нахмурив лоб. Она проницательным взглядом осматривает комнату. Наконец замечает отсутствие одного человека. – Но разве Виолетта не хочет такой же, раз она тоже алхимик?

Ариен и Кловер обмениваются взглядами, затем Ариен нерешительно прочищает горло.

– Лета…

Я вмешиваюсь, прежде чем он успевает закончить фразу.

– Она все еще раздумывает.

Он прикусывает губу, а затем медленно кивает.

– Да. Верно. Она еще не определилась.

Кловер беспомощно смотрит на меня. Она наматывает конец косы на руку, ее беспокойные пальцы путаются в прядях волос. Ее голос становится тихим, умоляющим.

– Роуэн.

Я стою очень тихо. Мое сердце резко бьется у меня на шее, на запястьях. Вкус крови и яда у меня во рту. Я знаю, что мне следует сделать. То, что правильно. Сказать Тее, сказать всем, что Лета мертва. Зажечь в ее честь погребальный костер в полях за деревней. Пропеть траурную литанию.

И я знаю – в равной степени – что эти вещи невозможны.

Не говоря ни слова, я поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Поднимаясь по лестнице, я слышу, как Тея неловко, нервно кашляет.

– Я его огорчила?

– Он всегда такой, – отвечает Кловер напряженным голосом. – Не волнуйся. Это не твоя вина, что он не знаком с хорошими манерами.

Я не оглядываюсь. Когда я пересекаю лестничную площадку, я решительно смотрю вперед, проходя мимо окна. Я не хочу смотреть на улицу, видеть разрушенный сад, залитое солнцем озеро.

Я направляюсь в свою комнату и задергиваю шторы, позволяя тишине окружить меня. Холодной и глубокой.

Растянувшись на кровати, я закатываю рукав, прижимаю пальцы к печати. Боль вспыхивает ярко, достаточно остро, чтобы перехватить мое дыхание. Мой пульс бешено бьется под кончиками пальцев. Когда боль захлестывает меня, зрение начинает темнеть. На этот раз я позволил тьме прийти, а не прогнал ее прочь.

Она поглощает меня целиком.

Мои пальцы сжимаются на ладонях, ногти острые, как когти. Кровь наполняет мой рот, когда зубы впиваются в губу. Мир становится размытым. В одно мгновение очертания моей комнаты – комод, кровать, незажженный камин – исчезают. Сменяясь затененным пейзажем сновидений.

Я вижу стройные, бледные деревья. Я нахожусь в лесу за поместьем. Солнце село, оставив багровую полосу на самом краю неба. Свет капает, как кровь, между ветвями. Холодно, холоднее, чем в любую ночь Харвестфолла. Мое дыхание клубится в воздухе. Земля у меня под ногами покрыта инеем.

Когда я иду по лесу, то слышу тишину и вздох воды вдалеке. Постепенно звук становится громче. Я выхожу на ветреный берег, и передо мной простирается озеро: его чернильная поверхность прорезана отраженными осколками исчезающего солнечного света. У кромки воды лежит фигура, наполовину завернутая в саван. Я могу разглядеть только мельчайшие детали. Очертания щеки. Бледная рука, пальцы запутались в озерной траве.

Это я в детстве. В ту ночь, когда утонул.

Постепенно воздух начинает темнеть. Облака заполоняют небо, свет становится тяжелым, тусклым. Когда холодный порыв ветра сметает их в сторону, закутанная фигура – мое пятилетнее «я» – исчезает. И там, на берегу, стоит Лета.

Я вижу ее, переполненную болью и надеждой. Это не видение с алтаря. Размытое, сюрреалистичное. Она здесь, прямо передо мной. Ее платье темно, как полночь. Ее волосы завязаны сзади, плечи обнажены, бледный изгиб от шеи до ключиц. Концы ее юбок стелются по земле, как тени.

Я делаю неуверенный шаг навстречу. Боюсь, что видение разобьется вдребезги. Что она исчезнет. Но она падает в мои объятия, прерывисто выдыхает мое имя:

– Роуэн.

Я утыкаюсь лицом в ее плечо. Прижимаюсь губами к обнаженному краю ее ключицы. Она такая холодная. Мое дыхание образует капельки конденсата на ее коже. Я целую ее в шею. Крепко обхватываю ее за талию.

– Я видел тебя, – говорю я ей, рыдание застревает у меня в горле. – Я видел тебя в темноте.

Лета издает тихий, отчаянный звук. Она яростно прижимается ко мне. Шепчет, ее голос прерывается:

– Я дала тебе обещание, когда в последний раз была на этом берегу. Ты помнишь? Я обещала вернуться к тебе.

Ее пальцы обхватывают мое запястье, находят печать. Ее большой палец отмечает центр печати, и меня захлестывает волна силы. Я задыхаюсь, захваченный внезапной мощью. Воздух становится ярким. Нить – та же самая нить золотого света, которую я видел в прошлый раз, – загорается между нами. Проходящая с ее запястья на мое. Я чувствую ее силу. Это странное заклинание, которое связывает нас.

На земле, под нами, наши тени образуют темную линию. Отголосок пути, который открылся во время последнего ритуала. Пути, по которому Лета прошла в Нижний мир.

Я нежно беру ее лицо в свои ладони. Решимость разжигает во мне огонь, когда я смотрю на нее сверху вниз. Освещенная заклинанием, она сияет, яркая, как звездный свет. Нежность, которую я испытываю к ней, причиняет боль. Все, чего я хотел, – это быть с ней так,