Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

Мы вместе становимся под лестничным окном и смотрим на небо. Как будто узоры из звезд могут дать какой-то ответ.

Или я обнаруживаю Кловер в библиотеке, где портрет моей семьи охраняет пустые полки. Ее руки сложены на столе. Стопка тетрадей рядом с ней. Ручка, слабо зажатая в руке.

Я знаю, что их сны, должно быть, такие же отравленные, как и мои. Наполненные мыслями о последнем ритуале и обо всем, что последовало за ним. О том, как разверзлась земля. Как Лета сказала нам, что ей нужно искоренить Гниль в Нижнем мире. Моменте, когда она вошла в озеро. О том, как наши робкие надежды были разрушены после того, как она вернулась, и яд поглотил ее.

Когда она упала в мои объятия, умоляя отнести ее в гостиную, и мы все смотрели, как она взывала к Подземному Лорду. Как она исчезла во мраке.

Кладовая представляет собой узкое пространство с низким потолком. Мне приходится нырять под цветы, развешанные для засушки между полочных балок. Мертвые листья и сушеные лепестки хрустят в моих волосах, когда я прохожу мимо. Я смахиваю их. Прочищаю горло. Приближаюсь к рабочему столу.

Ариен освобождает для меня место на скамейке. Я сажусь возле него.

– У меня есть просьба к вам обоим.

Он с любопытством смотрит на меня, подперев подбородок костяшками пальцев.

– Что тебе нужно?

Я касаюсь своего перебинтованного запястья, чувствуя боль от шрама и печати. Пытаюсь подобрать подходящие слова. Я медлю, и мой взгляд падает на стол. На нем я вижу вырванный из блокнота клочок бумаги с чернильным наброском. Я всматриваюсь в рисунок. Он напоминает мне изображение с иконы. Фигура с короной из цветов, лепестки которых образуют нимб. Глаз, щека, мягкая улыбка. Черты мне знакомы, хоть я и не могу понять почему.

А затем меня озаряет.

– Ох, это… это Элан.

Ариен быстро проводит рукой по странице, размазывая чернила. И начинает краснеть.

– Я просто использовал его лицо в качестве референса. – Он указывает на лестницу, ведущую в библиотеку.

– С портрета.

– Ага, – удается сказать мне, – портрета.

Я вспоминаю тот день в библиотеке, когда Лета раскрыла портрет моей семьи. То, как она смотрела на меня. Своими проницательными серебристыми глазами, полными упрека. С момента нашей первой встречи она знала меня. По-настоящему знала меня таким, какой я есть. И даже тогда, когда я так сильно ее ненавидел, меня тянуло к ней. Из-за этого знания.

Она знала, что я чудовище, но не отвернулась.

Ариен смущенно наклоняет голову. Он подстриг волосы после ритуала, и теперь концы неровно падают, частично закрывая его лицо. Я кладу руку ему на плечо. И чувствую себя потрясенным этим напоминанием об Элане. И вот мы подобрались к самому личному, упоминая мою потерю – или его – за все время. Ариен тщательно скрывал свою обиду на Лету. Тяжесть давила ему на сердце.

– Очень похоже, Ариен.

Он складывает бумагу. Прячет ее под стопкой блокнотов.

– Спасибо.

Кловер толкает его локтем. Ее губы кривятся в игривой улыбке.

– Ты нарисуешь меня следующей?

Ариен пристально смотрит на нее. И добавляет еще один блокнот к стопке, которая скрывает портрет.

– Роуэн, ты сказал, что хочешь попросить об одолжении?

Я медленно снимаю перчатки. Впервые я начал носить их после того, как появилась Гниль, вместе с плотно застегнутыми рубашками и тяжелым плащом – даже в разгар лета. Я хотел скрыть как можно больше себя от остальных. И хотя от Гнили мы избавились, привычка осталась.

Теперь я чувствую себя обнаженным, уязвимым, когда развязываю шнуровку на манжетах и откидываю рукава. Я снимаю повязку со своего запястья. Протягиваю свои руки.

– Мне нужна ваша помощь с этим.

Ариен и Кловер замолкают, когда видят отметины на моей коже. Раны выглядят хуже, чем когда-либо. Почерневшие порезы, темные полосы, тянущиеся вдоль моих предплечий. Синяки, которые собираются, как тени, под печатью на моем запястье.

Ариен дотрагивается до отметины выжженной печати. Нерешительно нажимает на нее.

– Эш! – Я отскакиваю назад, вырываясь из его прикосновения, когда боль резко пронзает меня. Я сжимаю рукой печать, когда тьма затуманивает мое зрение. Мое дыхание становится хриплым, громко отдаваясь эхом в маленьком пространстве тихой комнаты.

Кловер в ужасе наклоняется ко мне.

– Роуэн, что с тобой стряслось?

Мои зубы впиваются во внутреннюю сторону щеки. Я чувствую вкус крови, земли и горьких трав. Меня захлестывает волна эмоций. Боль, потеря. Серебристый пронзающий холод бесконечной ночи. То же самое я чувствовал во время каждой десятины. Когда я ходил к озеру, впускал тьму внутрь себя.

Наконец я разжимаю челюсти настолько, чтобы иметь возможность заговорить.

– Я видел Лету.

– Что ты имеешь в виду, – спрашивает Ариен с обидой в глазах, – говоря, что видел ее?

Я осторожно прикасаюсь к линиям печати.

– Заклинание, которое она наложила на меня… Я почувствовал, как оно изменилось, когда я провел ритуал.

Я рассказываю им обо всем. Как я заглянул в тени у алтаря и увидел там Лету. Как я почувствовал, что во мне просыпается Гниль, когда я потянулся к ней. Как кровоточили мои шрамы и мою кожу испещряли ядовитые линии.

Кловер подергивает кончик своей косы. Она наклоняется ближе, пристально всматриваясь в печать на моем запястье.

– Эта печать больше не должна оживать. Как только заклинание произнесено, вся алхимия исчезает. Это всего лишь след, который остался после ритуала. – Она прикусывает губу. – По крайней мере, так происходит, когда мы используем магию. Но так как это заклинание было получено от Подземного Лорда…

Она протягивает руку, а затем медлит. Хотя мы работали вместе почти год над безнадежными, кровавыми ритуалами, я редко позволял ей прикасаться ко мне. Когда моя кровь была нужна для ее магии, я приставлял нож к собственному запястью. А потом перевязывал свои собственные раны.

Теперь я закатываю рукав еще выше, протягивая руку. Когда она изучает линии печати, меня охватывает та же смесь тоски и непринятия, как и тогда, когда Флоренс пыталась утешить меня. Я сжимаю кулаки. Борюсь с желанием оттолкнуть Кловер.

Ее губы двигаются, произнося беззвучные слова. Свет искрится на кончиках ее пальцев, а глаза мерцают золотом. Ее магия согревает мою кожу. Нежнее, чем яростный, резкий жар заклинания, наложенного Летой. Ощущение этого, этой разницы в их алхимии, посылает новый поток горя через меня. Усилием я заставляю себя сидеть спокойно.

Ариен наклоняется ближе, наблюдая, как печать реагирует на прикосновение Кловер. Под моей кожей сгущается тьма. Она тянется, как пролитые чернила, к сгибу моего локтя. Вниз по моей ладони.

– Эш, – ругается