Историзм против эклектики. Французская историческая школа "Анналов" в современной буржуазной историографии - Юрий Афанасьев

Перемещение центра внимания историков школы "Анналов" на повседневную жизнь в ее массовых проявлениях кроме расширения сферы исторических исследований повлекло за собой и еще одно важное новшество. Объектом исторического наблюдения стали в том числе и факты "не исторические" по своему характеру. Историки начали больше обращать внимания на то, что продолжает оставаться "литургическим", "неизменным" в исторических обществах, на структуры и процессы, имеющие большую протяженность во времени.

Подобные факты и явления имеют место в реальной действительности и вполне достойны внимания исторической науки, но при одном непременном условии: им не должно уделяться исключительное внимание. Это условие далеко не всегда соблюдалось Блоком. Он относился откровенно критически к тем программам исторических исследований, в которых отдавалось предпочтение "движениям", "революциям", "происшествиям" в ущерб изучению материальных, общественных и духовных структур [97].

Принцип всеобъемлющего и целостного подхода к обществу, будучи выдвинутым на одно из первых мест во всей системе взглядов основателей "Анналов", обусловил и еще одну коренную, основополагающую для них идею-о месте истории в системе всех других наук о человеке. Они были убеждены в том, что историческая наука сможет охватить научным анализом и, главное, синтезом все разнообразные аспекты жизни людей лишь в том случае, если она решит проблему междисциплинарных связей и будет взаимодействовать с социологией, этнографией, экономическими науками, лингвистикой и т.п. Одной из наиболее характерных особенностей французской буржуазной исторической науки с момента возникновения школы "Анналов" стало стремление многих ученых превратить историю из частной гуманитарной дисциплины, одной из многих, занимающихся человеком, во всеобъемлющую, комплексную, синтезирующую науку об общественном человеке.

После сказанного выше о реакции Блока на важнейшие результаты революции в естествознании, о его отношении к французской географической школе и к социологии Дюркгейма вопрос о генезисе принципа целостности в системе взглядов Блока во многом проясняется. В отношении конкретного воплощения этого методологического принципа в его работах можно сказать, что среди советских историков имеются на этот счет различные мнения[12]. Отчасти это объясняется тем, что воззрения самого М. Блока были непоследовательны и нередко противоречивы. При всем этом, однако, очевидно, что Блок не сумел найти убедительного решения проблемы целостного охвата общества путем социально-экономического его анализа [100]. Почему? Этот вопрос подводит нас к следующему компоненту концепции школы "Анналов".

Определение предмета исторический науки стало для Блока и Февра важнейшей задачей всей их теоретической и практической деятельности. Однако они хорошо понимали, что решить эту задачу—значит прежде всего наметить участок, обрисовать контуры того огромного поля, которое еще только предстоит обработать исторической науке. Как это сделать? С чего начать? На чем сосредоточить главное усилие, чтобы это поле в конце концов стало плодородным? Эти вопросы вполне естественно встали перед основателями "Анналов". Их формулировка главной исследовательской задачи исторической науки логически вытекала из самого определения предмета исторической науки. Экономическое — социальное - духовное. Каждое из этих понятий заключает в себе огромное количество различных по характеру проблем, охватывающих все многообразие жизни общества как по горизонтали, так и по вертикали. Это и окружающая среда, и способ добывания средств к существованию, и механизмы объединения людей в различные социальные группы, и способы восприятия мира, и самые разнохарактерные явления, события, процессы, ритмы, противодействия и т.д. и т.п. Кажется, было бы логично задуматься над тем, что же объединяет все это многообразие. Но Блок и Февр никогда этого вопроса перед собой не ставили. Более того, они недвусмысленно квалифицировали его лишь как удобный прием, в котором всегда есть известная доля произвольности [101].

Более достойной исторической науки, по их мнению, является другая задача. Исходя из реальной действительности, они констатировали, что основные компоненты общества находятся в сложных взаимодействиях, что даже такие, казалось бы, отдаленные один от другого факторы, как религиозный и экономический, не просто сосуществуют, но и, переплетаясь между собой, порождают сложные феномены действительности. Кроме того, различные формы общественных отношений имеют свой собственный ритм. В один и тот же период, констатировал Блок, политика, экономика и. искусство никогда не находятся в точках равной высоты на соответствующих кривых. Именно благодаря такому разнообразию и создается ритм социальной жизни, почти всегда неравномерный [102]. Каковы причины этого разнообразия ритмов и как оно проявляется в жизни общества на каждом данном этапе его развития? Ответ на этот вопрос основатели "Анналов" надеялись отыскать в установлении связей и взаимовлияний между экономическим, социальным и духовным. Это по существу и стало их главной исследовательской задачей, что надолго предопределило еще одну из ведущих тенденций и отличительную особенность вначале школы "Анналов", а затем и почти всей французской буржуазной историографии.

Задача эта по-разному конкретизировалась в трудах отдельных историков, воплощаясь, как правило, в таких антитезах, как действие и противодействие (action et réaction), движение и сопротивление (mouvement et résistance), постоянство и перемены (permanence et changements). В ряде работ делались попытки (надо сказать, во многом успешные) установить, как реагировали различные социальные структуры на импульсы, исходящие из экономики, какова была роль географических условий в эволюции общества, в каких случаях духовное выступало в роли тормоза социального, экономического и т.п.

Очень интересные обобщения по вопросу о взаимовлиянии психологических и экономических факторов сделал в своих работах Блок. В книге Февра "Проблема неверия в XVI веке. Религия Рабле" показано, как определенной совокупностью представлений, традиций и идей определялись поступки людей, ограничивались интеллектуальные порывы свободных умов. Сильное впечатление и заметное влияние на историков школы "Анналов" оказали две работы Э.Лабрусса: "Очерк движения цен и доходов во Франции XVIII века" и "Кризис французской экономики в конце старого порядка и в начале революции", в которых автор показал влияние экономических циклов на историческое развитие вообще и на обострение классовой борьбы, на политику в частности [103]. То же самое можно сказать и о работе Ж.Лефевра "Великий страх"[104]. В ходе исследования очень оригинального явления исторической действительности распространения паники в самых широких массах Франции в июле 1789 г. в связи со слухами о подготовке заговора дворянства против "третьего сословия"-Лефевр установил, что явления массовой психологии далеко не во всем соответствовали социальным реальностям. Многие другие примеры конкретно-исторических исследований подтверждают, что отдельные компоненты социальной системы обладают относительной самостоятельностью, что изучение разнообразных связей, установление механизмов взаимовлияния различных компонентов целостной структуры общества являются достойной задачей исторической науки. Но можно ли только на этой основе соотнести отдельные явления с социальным целым, выявить то, что определяет в конечном счете изменения во всех сферах общественной жизни?

Основатели "Анналов" считали недопустимой саму постановку такого вопроса. "... Суеверное преклонение перед единственной причиной,-писал Блок,-это в истории чересчур часто лишь скрытая форма поисков виновного, а значит, суждения оценочного... Монизм в установлении причины—вызван ли он предрассудком здравого смысла, постулатом логика или навыком судейского чиновника - будет для исторического объяснения только помехой. Историк ищет цепи каузальных волн и не пугается, если они оказываются (ибо так происходит в жизни) множественными"[105].

Блок был не одинок в этом убеждении. Оно стало одним из основных правил историков школы "Анналов". Их общий взгляд на историю был лишен монизма; у них не было ни стройной идеалистической, ни, что особенно важно, материалистической концепции. "Действия -ответные действия (ответная реакция) : ни в прошлом, ни в настоящем нет ни непроницаемых перегородок, ни подавляющего деспотизма Материи или Разума. Есть жизнь-эта гармония, эта воля"[106] — таково на этот счет кредо Февра.

Именно эти убеждения, имеющие концептуальное значение, во многом определили конкретно-исторические поиски историков школы "Анналов", большинство из которых не смогли выйти за пределы эклектизма в объяснении исторического процесса в целом. История человечества представлялась ими не как "ряд коротких и глубоких рывков, каждый из которых охватывает всего лишь несколько человеческих жизней" [107], а в виде эволюции, как огромный континуум, в котором волнообразное движение способно передаваться от самых отдаленных молекул к ближайшим [108]. В этой истории действует множество сил, "факторов", но нет их соподчиненности, все они способны "переливаться" один в другой и каждый может иметь значение определяющего. Правда, основатели "Анналов" делали акцент на материальной жизни и дали сильный импульс исследованиям именно в этом направлении. Но история материальной жизни понималась ими эмпирически-упрощенно, в плане непосредственно "вещного" ее выражения —географическая среда, биологические условия существования человека, техника, экономика. Из экономической истории у них выпадало важнейшее качественное звено и важнейший момент в причинных связях, переходный рычаг от "вещей", "материальной жизни" к общественному человеку и его истории —отношения людей в процессе производства.