Поезд для Анны Карениной - Нина Васина

— Кофейный ликер остался? — спросил он. — Или водки хотите?

— Мне бы домой, поздно уже.

— А как вам наш… мой диван? — Он смотрел на нее поверх очков.

А вы меня завтра из него вытащите? — спросила пожилая женщина, медленно расстегивая плащ и почувствовав — восьмым? девятым? чувством — страх стоящего возле нее пожилого мужчины остаться одному.

Майор Карпелов и оперуполномоченный лейтенант Январь перелопатили уйму донесений, протоколов и газет, отыскивая все подробности жизни красавицы из «Плейбоя». Карпелов сначала ошибся, услышав от Пеликана кличку «мисс Июнь», и искал следы в преступном мире. Но первый же звонок в поисках женщины по кличке Апельсин дал такую странную информацию, что Карпелов ошарашенно разглядывал несколько секунд трубку телефона, прежде чем ее положить.

— Что-то горяченькое? — поинтересовался Миша Январь.

— Она из органов, — сказал Карпелов и показал на журнал, — ничего не понимаю.

И через два дня Карпелов все еще плохо понимал, а еще меньше верил в собранную информацию. Получалось, что в отделе убийств Центрального округа работала обалденная баба, профессиональный снайпер, офицер и красавица одновременно. Она убила на допросах парочку плохих дядей, за что была отстранена от работы. Убийства плохих дядей на этом не закончились, бог знает как ее занесло в публичный дом в Турции, где она зарезала ножом авторитета по кличке Самосвал. Предположительно, перед этим ей удалось свернуть шею напарнику Самосвала, большому Максу Людоеду. Потом она перешла на офицеров федеральной службы и застрелила в подвале одного банка офицера Денисова.

— А на вид нормальная! — озадаченно сказал Миша Январь, выслушав Карпелова и любуясь фотографией, где роковая женщина сидела на стуле в шляпе. — И дальше что? Ушла в манекенщицы?

— А дальше — бред, да и только. Застрелилась. Обнаружена у себя в квартире застрелившейся в голову. В ванной. Ищи, Миша, ищи, посмотри внимательно протоколы с места самоубийства. Самое незначительное, хоть какую-нибудь зацепочку! Почему Пеликан знает ее кличку? Кто такой Мамацуи? На кой черт такой бабе стреляться?

— Что именно искать? Ты думаешь, ее убрали федералы?

— Просто выдерни все, что тебя зацепит, любую ненормальность!

К вечеру Миша Январь выдернул две ненормальности. Первую — из отчетов о слежке за Евой Николаевной Кургановой, старшим лейтенантом милиции, объявленной в розыск после убийства Денисова, офицера ФСБ. Вторую — из протокола об осмотре места самоубийства — квартиры Евы Кургановой.

— Получается так, — азартно шлепал ладонью по бумажкам Январь, — вчера, допустим, квартиру осмотрели, слежку установили, а завтра ее обнаруживает в ванной подруга, и, судя по запаху, — недельный покойничек.

— Перенесли труп из другого места? — спросил сам себя Карпелов.

— Дальше — еще интересней. Я прогнал по компьютеру адрес ее квартиры. И что я вижу! В тот день, когда ее обнаружили, в этом же месте задержан раненый Хрустов Виктор Степанович, офицер в отставке. Прогоняю Хрустова. Убийство женщины в Турции с отделением головы.

— Подожди, не путай меня с этой головой. Значит, вместе с Кургановой в квартире был раненый по фамилии Хрустов?

— А вот тут неувязочка номер два. Он потом появился. Сначала нашли Курганову. Вызвали «скорую» и милицию. Пока ждали, в квартире появился подстреленный Хрустов.

— Так, — Карпелов стукнул по столу ладонью, — данные на Хрустова! Он же где-то сидит?

Что?! — закричал майор, видя, как Миша Январь отрицательно качает головой. — Умер?

— Никак нет. Хрустов сбежал месяц назад из тюремной больницы. У него было прострелено легкое. Объявлен в розыск.

Карпелов нервно меряет шагами кабинет. Он почти ощущает напряженную и прочную паутину, в которую влезает. Паутина сопротивляется, да ведь это только дело времени.

— Помните побег Слоника, товарищ майор? Через день после этого был убит подполковник Хорватый из прокуратуры.

— Слушай, Январь, ты уж совсем, это уже миф какой-то! Здесь-то она при чем?

— Он был с ней в отношениях. Это сплетни. Но убили его в перестрелке с турками, а Курганову перед этим турки похитили. Это по факту.

— А Слоника ты к чему приплел?

— Так ведь Хрустов этот женщине голову отрезал в особняке Слоника в Турции, а не где-нибудь. И Самосвала Курганова в Турции зарезала. За что была закована в сундук и брошена в море.

Карпелов смотрит безумными глазами на задумавшегося Мишу Января.

— Знаешь, что в этом деле плохо? — спрашивает он, а когда Январь не реагирует, толкает его легко в спину. — Очень много информации, ну просто очень много, так не бывает. Поэтому мы сделаем так. Работа у нас идет по Пеликану. Он назвал кличку этой женщины и несколько других, из которых одна — полная неожиданность. Не проходит у нас нигде эта кличка. Я теперь с него не слезу, но и давить сильно не хочу, потому что собираюсь через него выйти на снайпера с ВДНХ. Получается, что в «Пчеловодстве» он к Пеликану подошел, он, зараза! А мы ведь его даже не сфотографировали!

— Кого? — удивился Миша.

— Туляка этого в плаще! Отпечатки пальцев взяли, а фотографий нет, потому как отпущен после выяснения личности!

— Вы думаете, это он — крокодила?..

— Ты писал отчет. Опрос продавцов.

— Они не слышали, о чем Пеликан говорил с этим в плаще.

— Тоже верно, — кивнул Карпелов, — может, попрошайничал или просил закурить. А Пеликан опять грузит. Стоп. Что ты говорил про компьютер только что?

— Искал по адресу, есть ли информация.

— У Пеликана при задержании было несколько дискет. Быстренько проверь их. Пленка в фотоаппарате должна быть. Проявить. Обыск на квартире. Свяжись с родителями. Прогони информацию на слово «мамацуи» или «мама цуи»

Слушаюсь. — Январь собирал на столе бумаги, задержался взглядом на обложке. — Такая! — сказал он мечтательно. — И мертвая..

Ева Николаевна Курганова вышла из скорого поезда на Курском вокзале. Одета она была в потрепанные джинсы и футболку. На голове кепка с козырьком, через плечо — спортивная сумка. В прорези кепки сзади задорно подскакивал при ходьбе маленький хвостик темных волос. Она взяла такси, назвала адрес, а когда подъехала к знакомому зданию управления, надела черные очки.

В приемной у кабинета начальника отдела по особо тяжким преступлениям Гнатюка народу было много. Ева сидела почти два часа, не двигаясь и жадно рассматривая сквозь темные стекла проходящих знакомых и незнакомых работников управления.

— Вы ко мне? — Гнатюк наконец вышел из кабинета. — По какому вопросу?

Ева встала и, не говоря ни слова, прошла мимо него в открытую дверь.

— Минуточку, — сказал Гнатюк настырной женщине, не собираясь закрывать дверь, но женщина сдернула в кабинете очки и сняла кепку. Гнатюк словно споткнулся на полуслове под взглядом грустных глаз цвета слегка разбавленных чернил.

Они пили чай и молчали. Ева отказалась от печенья и очень серьезно сообщила:

— Худею. Плохо пролезаю в окно шестьдесят на шестьдесят.

Гнатюк смотрел на нее, загорелую, с отличными накачанными бицепсами и тонкими крепкими кистями рук, на чуть заветренные — полоской по краям — губы, на выступающие и почему-то поцарапанные скулы, потом стал улыбаться, словно наконец с ее появлением кончились милицейские будни и вот-вот начнется что-то совершенно невероятное.

— Зачем тебе пролезать в такое окно?

— Ну как же. Ваш друг, который ведет спецподготовку, капитан Борзов, считает, что я должна прыгать рыбкой головой вперед в такое окно с автоматом Калашникова.

— Замучили тебя служивые, — улыбнулся Гнатюк. — Ты сама хотела поупражняться в стрельбе и позаниматься со специалистами. И я тебе скажу, ты так выглядишь!..

— Ну да, ну да. Месяц этой спецподготовки я выдержала, но думаю, что с личным составом десантников теперь у капитана Борзова проблемы. По утрам у нас пробежка минут тридцать, жарко… Так что потом во время построения первая команда у него: «Отставить эрекцию!» Остальное время в спецодежде кувыркаемся, ничего… Я получила вашу телеграмму. — Ева решила, что светская часть беседы закончена. — Как умерла Лариска?

Голосом, не выражающим никаких эмоций, Гнатюк сказал, что старший лейтенант Комлева Лариса умерла после родов три дня назад, что Ева Николаевна на похороны успела, что дети Ларисы живы и здоровы, чувствуют себя хорошо, а вот муж, наоборот, очень плохо.

Гнатюк заметил, что глаза Евы расширились, словно она испугалась и удивилась одновременно. Она хотела что-то сказать, но вдруг прикусила нижнюю губу, отошла к окну и там вдруг спросила:

— Дети?

— Ну как же. Она же рожала. Двойня… — Гнатюк не успел договорить, как Ева почти крикнула:

— Мальчик и девочка?!

— Мальчик и девочка, — кивнул Гнатюк. — Да ты в порядке?

— Что с мужем? — не ответила Ева на его вопрос.