История Северской земли - Петр Голубовский

Глава V

Святослав Ярославич (1054–1076)

Пред смертью Ярослав раздал уделы своим сыновьям: Изяслава посадил в Киеве, Святослава в Чернигове, Всеволода в Переяславле, Игоря во Владимире (Волынском), Вячеслава в Смоленске179. Таким образом, почти каждое племя получило своего особого князя. Обособление, которого домогались различные области, совершилось мирным путем, так как только эта мера могла устранить постоянные волнения племен: вся Русь представляла из себя несколько самостоятельных единиц, федеративно соединенных между собою в одно целое. Ни один из князей не имел преимущества над другими: киевский князь имел первенствующее значение только в нравственном отношении, как старший брат, что имел в виду и Ярослав в своем завещании детям180. Но, устраивая подобный порядок, Ярослав многого не мог предусмотреть. Во-первых, он упустил из вида постановить, что сыновья умершего князя получают его удел и не должны быть выгнаны; во-вторых, он Северскую область разбил на две части, на два княжества – Переяславское и Черниговское, т. е. разделил одно племя на два враждебные лагеря. Западная граница проходила по берегу Днепра, но устье Десны принадлежало Переяславскому княжеству. Точная же граница между этими двумя княжествами никогда не могла установиться. Но Курск, от которого никогда не отделялось Посемье181, был причислен к Переяславскому княжеству182.

Мы видели, какое важное значение имел для Северской земли этот город. Оставив Тмутаракань за Черниговом183 и отнявши Курск, разорвали связь между Тмутараканью и Северской землей. В то время как было необходимо защищать от напора кочевников столь важный торговый пункт, иметь его, поэтому, под постоянным наблюдением, черниговские князья не владели связывающим пунктом, Курском. Но неудобство являлось и в другом отношении. Население Посемья и Тмутараканской области было связано не только племенными, но и торговыми интересами, которые теперь должны были нарушиться. Подчинение этих, искони связанных одна с другой, областей двум различным центрам должно было повести за собой политическую рознь, что вредно должно было отозваться на благосостоянии населения. Между тем таким распределением областей ослаблялось самое Черниговское княжество, и едва ли подобное размежевание не имело задней мысли. Самым сильным из всех уделов был Черниговский, как по количеству областей, входивших в него, так и по степени культуры своего населения, а потому был и самым опасным для киевского князя. Как для последнего было важно обладание Новгородом, так для черниговского князя было необходимо непосредственное сообщение с Тмутараканью, население которой представляло прекрасный и неистощимый контингент для княжеской дружины. Отнявши Курск у Чернигова, киевский князь уничтожал возможность этого сообщения и ослаблял влияние черниговского князя на Тмутаракань. Святослав Ярославич очень хорошо понимал значение этого города, и последний пользовался, как можно предполагать, многими вольностями: за ними было право выбора князей. Так они прислали Никона к Святославу с просьбой прислать им Глеба для управления184. Но чем менее было возможности наблюдать за Тмутараканью, тем более у ее населения должно было развиться стремление к освобождению из-под зависимости Чернигова. Это и не замедлило вскоре обнаружиться. Таким образом, в самом новом устройстве Руси лежали зародыши открывшихся затем неурядиц: они вытекали, как мы видим, вполне естественно, а не были последствием только удальства и хищнических стремлений удельных князей. Действительно, эти два факта – признание сыновей умершего князя лишенными наследства и стремление Тмутараканской области к независимости – служат центром, около которого группируются, из которого вытекают все события первого периода истории Северской земли.

Свое удельное княжение братья, Изяслав, Святослав и Всеволод, начали тем, что постарались обезопасить себя со стороны Судислава, Ярославова брата, сидевшего уже 24 года в тюрьме. Они освободили его и заставили постричься в монахи, взяв с него клятву, что он не будет стараться о восстановлении своих прав на киевское княжение185. Вообще заметно, что Изяслав, Святослав и Всеволод играют первенствующую роль во всей Руси, и летопись, рассказывая о каких-либо распоряжениях, говорит: «Посадиша, высадиша». Такое значение обусловливалось тем, что у этих трех князей были самые сильные уделы. Опираясь на свою силу, они оставляют без наследства Ростислава Владимировича, отец которого владел Новгородом, а после смерти Вячеслава они точно так же поступают с его сыном, Борисом, и заставляют Игоря из Владимира перейти в Смоленск186.

Уладивши, по-видимому, внутренние дела, братья должны были обратиться против внешних неприятелей, с юга теснивших границы Руси. Соединенными силами они напали на кочевников, торков, в 1068 г., и окончательно подорвали их силу187. Казалось, теперь все было спокойно, и каждый из князей мог заняться своим уделом. Особенно необходимо было заняться внутренними делами Святославу, в удел которого входило три племени. К несчастью, мы ничего не знаем об этой стороне его деятельности: летописца более интересовало устройство церквей и монастырей. Как бы то ни было, но время тишины было непродолжительно. Изгои необходимо должны были требовать восстановления своих прав. Первый из них начал Ростислав Владимирович.

Со смертью Владимира Ярославича Новгород опять подпал зависимости Киева, откуда были присланы, конечно, посадники с киевской дружиной. Новгородцы должны были этим тяготиться, и партия противная киевскому князю, Изяславу, должна была усилиться. Еще Ярослав должен был бороться с ней, намек на что мы видим в ссылке в 1020 г. Константина, посадника Новгородского, в Муром и в казни его там чрез три года188. Теперь, когда не было Ярослава, который был все-таки чтим новгородцами как основатель их вольностей, недовольство зависимостью от Киева должно было проявиться открыто. Противники Киева сгруппировались около Ростислава Владимировича, но, вероятно, не имели достаточно сил для достижения своей цели, и поэтому представители их, Вышата, сын Остромира, новгородского посадника, и Порей, должны были бежать189. Стремление этой партии Новгорода совпало с движением в Тмутаракани. Для того чтобы скинуть с себя зависимость от черниговского князя, тмутараканцы приглашают к себе Ростислава, который вместе с Пореем и Вышатой явился на юге, выгнал Глеба, занял Тмутаракань190 и напомнил ее населению времена Мстислава I. Святослав двинулся в Тмутаракань, чтобы выгнать оттуда Ростислава191. Последний не стал защищаться и добровольно вышел из города не потому, чтобы он боялся Святослава, так как у него была в Тмутаракани сильная партия, а потому, вероятно, что не желал наносить вреда городу, вполне будучи уверен, что после удаления черниговского князя он опять будет принят в Тмутаракани. Действительно, Глеб Святославич тотчас же был выгнан из города и бежал к отцу, а Ростислав Владимирович снова вошел в него192.

Между тем черниговский князь принужден был оставить без внимания свои юго-восточные области: на севере явился опасный враг для киевского князя, Всеслав Полоцкий, задумавший ослабить Изяслава, отнявши у него Новгород. Святослав обязан был помочь брату. Враждебные действия Всеслав начал еще в 1065 г.193, но в то время Святослав был занят своими делами на юго-востоке, Всеволод был побит недавно половцами194 и не мог оправиться от поражения, а Изяслав один был не в состоянии начать борьбу с сильным полоцким князем. В 1067 г. последний занял Новгород. Братья решились действовать энергически. Видя, что открытой силой нельзя одолеть Тмутаракань, Святослав решился отнять у нее главную опору против притязаний Чернигова – решился отделаться от Ростислава Владимировича другим способом. Между тем последний снова поднял значение Тмутаракани на юге. Он брал дань с касогов и с других соседних народов195 и, вероятно, думал распространить свою власть на соседние греческие города, которые соперничали в торговле с Тмутараканью. Это видно из боязни греков пред Ростиславом196. Общая опасность заставила соединиться черниговского князя с греками и действовать заодно. Греки подослали к Ростиславу Владимировичу катапана, который вступил в его дружину, приобрел его доверие и во время одной пирушки князя с дружиной при заздравном питье отравил его. Ростислав умер 3 февраля 1066 г. и был погребен в соборе во имя св. Богородицы. Как ни выгодна была смерть этого человека для греческих городов, все-таки подобное преступление показалось низким даже для самих греков, и они побили катапана камнями197.

Лишенные своего главы, тмутараканцы должны были волей-неволей признать снова зависимость свою от Чернигова и прислали Никона, настоятеля Богородицкого монастыря, просить в Чернигове себе князя198. Святослав Ярославич послал к ним во второй раз Глеба199.