Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей» - Михаил Елисеев

Второе посольство убивать не стали, а просто отпустили, поскольку многие из князей были недовольны тем, что Удатный пошел на поводу у своего родственника и велел расправиться с послами — не в русских традициях было убивать тех, кто пришел к тебе с миром, пусть даже и козни плетет. Случай в истории Руси беспрецедентный и оправдания не имеющий, но Мстислава Мстиславича это не волновало, он даже и не подозревал, что в дальнейшем это его самоуправство выйдет боком совершенно другим людям. Русские полки продолжали движение на юг и вскоре подошли к острову Св. Георгия (Хортица), где и соединились с галицкой и волынской пехотой, которая несколько раньше подошла на ладьях от низовьев Днепра. Путь, который проделали эти полки, был не близок — по Днестру до моря, затем вдоль побережья до устья Днепра, а потом против течения на север. Летописи сохранили имена двух воевод, которые успешно осуществили столь трудный переход — Юрий Домамерич и Держикрай Володиславич. Вот теперь все русские полки, участвовавшие в походе, собрались вместе, и настало время решить, как действовать дальше, поскольку на противоположном берегу появились первые монгольские разъезды. Весть об этом достигла русского стана, и Даниил Волынский с группой гридней и воевод отправился посмотреть, что же это за «народ незнаемый». Следом увязались другие молодые князья, и монголы быстренько ретировались, не желая, очевидно, связываться с этой огромной, сверкающей сталью и золотом толпой. Мнение, которое сложилось о них у русских князей, было довольно оригинальным: «Это простые люди, хуже половцев», и только опытный воевода Юрий Домамерич высказал самое объективное мнение: «Это ратники и хорошие воины». Затем вся кавалькада вернулась в лагерь, где воевода и доложил обо всем увиденном Мстиславу Удатному. Что же касается Даниила Волынского, то, очевидно, он долго общался с теми из князей, которые являлись его ровесниками, и заразил их своей воинственностью. Затем вся эта молодежь отправилась к Мстиславу Киевскому и Мстиславу Черниговскому, где и стали их убеждать перейти Днепр и атаковать врага: «Молодые князья сказали: «Мстислав и другой Мстислав, не стойте! Пойдем против них!» (Ипатьевская летопись). Судя по всему, воинственный пыл молодежи не произвел должного впечатления на старших — они решили сначала все тщательно обсудить, а уж затем принимать решение. Но пока они судили да рядили, события начали развиваться стремительно, и помимо своей воли киевский и черниговский князья оказались в них вовлеченными.

Между тем Мстислав Галицкий выслушал Юрия Домамерича очень внимательно и сделал из услышанного собственные выводы — во-первых, то, что среди «народа неведомого» очень много конных стрелков, еще больше усиливает роль половецкой конницы, чьи лучники монгольским ни в чем не уступают. Во-вторых, раз на левом берегу Днепра наблюдается усиленное передвижение монгольских разъездов, значит, и главные силы врага где-то рядом. Ну а третий вывод вытекал из предыдущего — переправляться через Днепр на виду у вражеских войск просто глупо, для этого необходима тщательно подготовленная и внезапно проведенная операция. Не откладывая дела в долгий ящик, Мстислав Удатный и занялся подготовкой этой самой операции, но, что характерно, кроме своего зятя Даниила и половецких ханов, в известность об этом никого больше не поставил. И если в этот раз подобная самонадеянность сойдет Удатному с рук, то в дальнейшем это обернется трагедией для всего русского войска.

Князь Мстислав готовил переправу очень тщательно — из галицкой и волынской дружины, а также половецких воинов была отобрана 1000 бойцов — лучших из лучших, обладающих немалым боевым опытом. Понимая всю сложность и важность предстоящей операции, отборный отряд возглавил лично Удатный, а во главе объединенных половецких войск был также поставлен его человек — воевода Ярун. Ночью половецкие разведчики переправились на левый берег Днепра, сняли монгольских дозорных и дали знать об этом Мстиславу. Князь неслышно переправил свой отряд, развернул его в боевые порядки и с ходу атаковал монгольский авангард под командованием тысячника Гемябека. Враг был разгромлен наголову, а его жалкие остатки бросились с поля боя, увозя с собой тяжелораненого Гемябека. Но истекающий кровью тысячник не мог держаться в седле, а потому нукеры просто закопали его в землю и прикрыли травой, надеясь уберечь, таким образом своего начальника от плена. Однако половцы нашли его достаточно быстро и после короткого допроса расправились с пленным — лавина русских всадников покатилась на восток преследовать убегающих врагов.

Слух о крупной победе Мстислава Удатного прокатился по русской рати и словно подстегнул двух других Мстиславов — они стали грузить свои полки на ладьи и перевозить через Днепр. Русское воинство сплошным потоком переправлялось на другой берег, строилось в походные колонны и выдвигалось в степь — десятки тысяч пеших и конных ратников, поднимая тучи пыли, шли на восток, исчезая в знойном мареве, висевшем над степью. Князья гнали вперед свои дружины, надеясь нагнать победоносные части Мстислава Удатного и урвать свою долю добычи, опасаясь, как бы галицкий князь со своей родней один не воспользовался плодами победы. А Удатный продолжал двигаться в авангарде русских войск, впереди шли половцы воеводы Яруна и конные лучники воеводы Ивана Дмитриевича, которые часто вступали в бои с монгольскими разъездами. Через несколько дней произошло еще одно сражение между русскими и монгольскими передовыми частями, и снова победа была за воинами Удатного, и снова враг покатился на восток. Судя по всему, в этом сражении приняли участие только половецкие и русские стрелки, что и было отражено в различных летописях: «Русские стрелки победили их, и гнали далеко в степь, избивая, и захватили их скот, и со стадами ушли, так что все воины обогатились скотом» (Ипатьевская летопись). Умело используя степную конницу своих родственников и мобильные отряды дружинников, Мстислав Мстиславич прочно овладел наступательной инициативой и не собирался ее выпускать из рук. Конечно, такого опытного воина не могла не посещать мысль о том, не заманивает ли его противник в ловушку, но, во-первых, Удатный был очень уверен в себе и своих войсках, а во-вторых, двигающаяся следом громадная русская рать невольно придавала идущим впереди еще больше смелости.

Восемь дней длилось преследование уходящих все дальше и дальше на восток монголов, восемь дней, изнывая от жажды и жары, шли русские конные и пешие полки за избегающим прямого столкновения врагом. Когда впереди появилась речка Калка, произошла еще одна стычка русских передовых отрядов с монгольскими дозорными — погиб воевода Иван Дмитриевич и еще двое воинов, а вражеские разъезды прогнали за реку. Здесь Удатный остановил стремительное движение своих отрядов — надо было дождаться отставшую пехоту и просто дать отдохнуть воинам, вымотанным беспрерывным восьмидневным преследованием. Галицкие, волынские, луцкие и курские полки располагались станами около брода через Калку, рядом встала и половецкая орда. Затем стали подтягиваться и остальные русские рати, причем Мстислав Киевский поступил довольно неожиданно — заняв со своими войсками высокий и каменистый холм над Калкой, он велел окружить его повозками и в наиболее уязвимых местах укрепить кольями. Эта явно оборонительная тактика и осторожность родственника показались Мстиславу Галицкому настолько странными, что в голове у него моментально созрел план дальнейших действий — никому из князей-конкурентов ничего не говорить, а просто на рассвете со всеми своими силами перейти Калку и одному разгромить противника. Большой военный опыт подсказывал князю, что до сего момента неуловимый враг находится за рекой и что завтра, вполне возможно, произойдет решающий бой. Славой и добычей Удатный делиться ни с кем не хотел, а исходя из опыта предыдущих столкновений с монголами, считал, что собственных сил ему будет вполне достаточно. Вскоре на громадной территории, которую занимали русские войска, наступила тишина — люди отдыхали после многодневного похода, не ведая о том, что принесет завтрашний день. Каждый князь расположился отдельным станом, каждый князь сам планировал свои действия на завтрашний день, и лишь Мстиславу Удатному удалось договориться с несколькими дружески настроенными по отношению к нему князьями о совместных действиях.

Рано утром, когда солнце только начало подниматься над линией горизонта, Мстислав Удатный, строжайше запретив поднимать какой-либо шум, начал переводить свою рать через Калку. Первыми ушли на противоположный берег половцы воеводы Яруна, за ними полк Даниила Волынского и дружины Мстислава Луцкого и Олега Курского. Затем Мстислав Мстиславич повел своих гридней, а последними, кто перешел через реку, были пешие галицкие полки — Удатный настолько искусно провел этот маневр, что в других русских станах никто даже и не заметил, что треть русских войск ушла за реку. Князь Мстислав свой выбор сделал, и Калка стала его Рубиконом: жизнь этого воителя теперь разделится на две половины — до и после 31 мая 1223 года.