Кровожадный Карнавал - Лемони Сникет

Если бы бодлеровские сироты искали в Гадальном Шатре самолет, то, войдя туда, они бы смотрели, не торчит ли кончик крыла из-под длинной черной скатерти в блестящих серебряных звездах, покрывавшей стол в центре помещения. Если бы они искали симфонический оркестр, то прислушались бы — не закашляется ли кто, не стукнется ли кто о гобой, прячась в углах шатра, где висели тяжелые драпировки. Но дети не искали воздушные средства передвижения или профессиональных музыкантов. Они искали тайну, но палатка была так велика, что они не знали, где смотреть. Не спрятаны ли, скажем, известия о бодлеровских родителях в шкафу, стоящем недалеко от входа? Не запихнута ли информация о сникетовском досье в большой сундук, стоящий в одном из углов? И удастся ли им раскрыть значение букв Г.П.В., поглядев в хрустальный шар, помещенный в середине стола? Вайолет, Клаус и Солнышко обвели взглядом палатку, потом посмотрели друг на друга. Им казалось, что касающиеся их тайны могут таиться где угодно.

— Где, ты думаешь, надо искать? — спросила Вайолет.

— Не знаю. — Клаус, щурясь, огляделся вокруг. — Я даже не знаю, что именно надо искать.

— Ну, может, последуем примеру Олафа, — предложила Вайолет. — Он же рассказал по порядку, как происходило гаданье.

— Да, помню, — подтвердил Клаус. — Сперва он вошел в шатер. Мы тоже вошли. Потом, он говорил, хозяйка выключила свет.

Бодлеры подняли голову и впервые заметили, что весь потолок усеян маленькими лампочками в форме звездочек, таких же, как на скатерти.

— Щелк! — Солнышко показала на пару выключателей, прикрепленных к одному из столбов, поддерживающих палатку.

— Молодчина, Солнышко! — похвалила ее Вайолет. — Пойдем, Клаус, я хочу рассмотреть выключатели.

Старшие Бодлеры, неуклюже переваливаясь, подошли к столбу, но, оказавшись к нему вплотную, Вайолет нахмурилась и затрясла головой.

— В чем дело? — спросил Клаус.

— Жаль, нет ленты, — ответила Вайолет. — Я бы завязала волосы. А так мне плохо думается — напудренные волосы лезут в глаза. Но моя лента осталась где-то в боль…

Голос ее замер, и Клаус увидел, что она сунула руку в карман олафовских брюк и вытащила ленту, как две капли воды похожую на ее собственную.

— Ерц, — выпалила Солнышко.

— Да это и есть моя лента. — Вайолет осмотрела ее. — Наверное, Граф Олаф сунул ее в карман, когда готовил меня к операции.

— Я рад, что ты получила ее обратно. — Клаус поежился. — Противно представлять, как наши вещи трогает Олаф своими грязными лапищами. Помочь тебе завязать? Одной рукой, наверно, трудно справиться, а вытаскивать другую руку из рубашки не советую. Не хотелось бы нарушать наш маскарад.

— Пожалуй, я справлюсь, — сказала Вайолет. — Ну, вот и все. Так я себя чувствую уже не столько уродом, сколько Вайолет Бодлер. Теперь посмотрим. Оба выключателя соединены с проводами, идущими вверх к потолку. Один явно включает и выключает лампочки, а вот зачем второй?

Бодлеры опять задрали головы кверху и заметили на потолке кое-что еще. Между звездочками виднелось небольшое круглое зеркало, прикрепленное к металлической трубке под каким-то странным углом. От трубки длинная резиновая полоса вела к большому клубку из проволок и зубчатых колесиков, а клубок, в свою очередь, был прикреплен к зеркальцам, расположенным в виде колеса.

— Что? — спросила Солнышко.

— Не знаю, — ответил Клаус. — Не похоже ни на что, о чем мне приходилось читать.

— Интересное устройство, — заметила Вайолет, внимательно изучая все сооружение. Указывая на различные части непонятного механизма, она стала говорить вслух, но скорее для себя, чем для брата с сестрой: — Резиновая полоса похожа на приводной ремень, который передает усилие от автомобильного двигателя для охлаждения радиатора. Но зачем… ах, понятно. Он вращает зеркальца, а они… но как же… погодите. Клаус, видишь в верхнем углу палатки Дырку?

— Без очков не вижу.

— Ну все равно. Там небольшая прореха, — объяснила Вайолет. — Если стоять лицом к дыре, то что будет в той стороне?

— Дай подумать. Вчера вечером, когда мы вылезали из машины, садилось солнце.

— Ийрат, — подтвердила Солнышко, желая сказать «Я помню — знаменитый закат в Пустошах».

— А машина там. — Клаус повернулся кругом и потянул за собой старшую сестру. — Значит, там запад, а дыра обращена на восток.

— А на востоке всходит солнце, — с улыбкой подсказала Вайолет.

— Верно, — отозвался Клаус. — Но при чем тут это?

Вайолет ничего не ответила. Она стояла и улыбалась, и Клаус с Солнышком улыбались, глядя на нее. Несмотря на фальшивые шрамы, нарисованные у Вайолет на лице, младшие Бодлеры мигом узнали ту улыбку. Именно так улыбалась Вайолет, когда ей удавалось разрешить трудную проблему, связанную обычно с каким-нибудь изобретением. Так она улыбалась, когда они все сидели в тюремной камере и Вайолет придумала, каким образом кувшин с водой поможет им вырваться на свободу. Такая улыбка появилась на ее лице, когда она нашла в чемодане улику, способную убедить мистера По в том, что их Дядю Монти убили. Именно так она улыбалась сейчас, поглядев вверх на странное устройство на потолке, а потом вниз — на два выключателя.

— Смотрите внимательно, — сказала она и щелкнула первым выключателем. Немедленно зубчатые колесики начали вращаться, длинная резиновая полоса поехала вниз — и расположенные венком зеркальца превратились в крутящийся круг.

— И к чему это все? — осведомился Клаус.

— Слушайте, — сказала Вайолет, и все трое услыхали тихий гул мотора. — Вот про это гудение и рассказывал Граф Олаф. Он думал, что гул исходит от хрустального шара, но он исходил от этого устройства.

— А я еще тогда подумал, что слова «магическое гудение» звучат как-то неправдоподобно.

— Легрор? — спросила Солнышко, что означало «А откуда молния?»

— Видите, под каким углом прикреплено большое зеркало? — спросила в ответ Вайолет. — Оно расположено таким образом, чтобы отражать свет, падающий через щель в потолке.

— Но никакой свет оттуда не падает, — возразил Клаус.

— Сейчас — нет, дыра ведь обращена на восток, а сейчас вторая половина дня. Зато по утрам, когда Мадам Лулу соглашается гадать, встает солнце и свет попадает прямо на большое зеркало, оттуда отражается в маленьких зеркальцах, которые приводит в движение ремень…

— Погоди, — остановил ее Клаус. — Я не понимаю.

— Ничего страшного, — отозвалась Вайолет. — Граф Олаф тоже не понимает. Когда он утром входит в палатку, Мадам Лулу включает это устройство и комната наполняется мерцающими бликами. Помнишь, я использовала закон преломления лучей, когда сооружала сигнал бедствия на озере Лакримозе? Тут то же самое, только Лулу выдает это за магическую молнию.

— А если Граф Олаф поднимет голову и увидит, что это не магическая молния?

— Не увидит, если свет выключен. — Вайолет щелкнула другим выключателем, и звезды у них над головой погасли. Плотная ткань, из которой была сделана палатка, не пропускала наружный свет, так что Бодлеры очутились в полной темноте. Это напомнило им спуск в шахту лифта в доме номер 667 на Мрачном проспекте, только там стояла тишина, а здесь их окружал гул механизмов.

— Жуть, — проговорила Солнышко.

— Да, жутковато, — согласился Клаус. — Немудрено, что Олаф принял гудение за что-то магическое.

— Вообразите, как тут все выглядит, когда в палатке сверкает молния, — сказала Вайолет. — Такого рода фокусы и одурачивают людей и заставляют верить в гаданье.

— Значит, Мадам Лулу обманщица, — сказал Клаус.

Вайолет щелкнула обоими выключателя-ми, свет зажегся, а механизм отключился.

— Конечно, обманщица, — подтвердила она. — Не сомневаюсь, что хрустальный шар — простое стекло. Она обманом заставила Графа Олафа поверить, будто она гадалка, чтобы он покупал ей всякие вещи — львов, новые тюрбаны.

— Чезро? — Солнышко подняла лицо и вопросительно поглядела на брата и сестру. Под словом «чезро» она подразумевала «Но если она обманщица, то откуда она знает, что кто-то из наших родителей жив?», и старшие даже не сразу решились ответить ей.

— Она и не знает, — наконец тихо проговорила Вайолет. — Сведения Мадам Лулу такие же фальшивые, как и магическая молния.

Солнышко издала короткий тихий вздох, который старшие еле расслышали из-за бороды, окутывавшей личико девочки, и покрепче обняла ноги Вайолет и Клауса. Тельце ее задрожало от огорчения. Наступила ее очередь нести тяжесть их общего горя. Но долго ей не пришлось этого делать, поскольку Клаус вспомнил кое-что, отчего Бодлеры сумели взять себя в руки.

— Постойте-ка, — сказал он, — Мадам Лулу, может, и обманщица, но ее информация, очевидно, бывает настоящей. Ведь она всегда сообщала Олафу, где мы находимся, и всегда говорила правильно.

— Это верно, — спохватилась Вайолет. — Я и забыла.