Кумир - Стив Сомер

— Мизз Салли,— начал он (босс имел обыкновение называть всех своих сотрудниц "мизз" — среднее между "мисс" и "миссис"),— вы так и не поняли, в чем все дело. А оно заключается в том, что дома приходят и уходят, но Хьюстон и Хобби[26] — остаются…

Он преподал ей тот горький урок, который рано или поздно приходится усваивать всем молодым идеалистам: только сильные мира сего обладают силой, чтобы этот мир изменить.

Лишь один человек в городе, казалось, стремился защищать интересы бедняков. Его звали Терри Фэллон. Он преподавал историю в колледже Райс и добивался выдвижения в муниципалитет от района, в основном состоявшего из бэррио. Искушенные политиканы презрительно отворачивались от него, а печать не удостаивала его даже крохотными материалами на подверстку. Да и сами жители бэррио насмехались над ним, окрестив его "Эль Гринго"[27].

Фэллон, однако, был неутомим: каждую свободную минуту он использовал для того, чтобы снова и снова обходить кривые улочки своих бэррио, убеждая тех обитателей, кто готов был его выслушать, что их борьба в конце концов может увенчаться успехом. По-испански он говорил безукоризненно. Улыбка его была обворожительной. И главное, он имел представление, что именно надо предпринимать. Неудивительно, что пути его и Салли перекрестились. Неудивительно, что оба сразу увидели, как много у них общего. Правда, он был уже помолвлен, но все равно она писала о нем репортажи один за другим. Потом его избрали в муниципалитет. К этому времени Салли уже бросила работу в газете и отправилась на север.

Знакомый из "Вашингтон пост" договорился с редактором Беном Брэдли, что тот примет ее — на пять минут!— для предварительной беседы. За первые три он пролистал ее газетные вырезки, затем, более внимательно, ее неопубликованные разоблачения. Откинувшись на спинку заскрипевшего стула и заложив за подтяжки большие пальцы, он произнес:

— Эти сладкие сопли я бы тоже не стал печатать.— И после паузы добавил, указывая на фото Терри.— Спала с этим парнем?

— Нет.

— Смотри не вздумай спать с теми, о ком будешь писать в моей газете. Ясно? Если тебя трахнет какой-нибудь вашингтонский политикан, ты для всех так и останешься — трахнутой. Иди оформляйся…

Она вернулась в Хьюстон, уладила дела с квартирой, запихнула вещи в машину и снова отправилась на север. В последний день ее пребывания в Техасе хьюстонская "Пост" поместила отчет о прямо-таки сказочной женитьбе подающего большие надежды члена муниципалитета Терри Фэллона на богатой наследнице Харриет Кинг. А через год и два месяца та угодила в психиатрическую лечебницу. В 1978 году Терри прибыл в Вашингтон — уже в качестве конгрессмена Фэллона. Примерно тогда же Салли покинула столичную "Пост", перейдя на работу к сенатору от Техаса Калебу Везерби в качестве его помощника по связям с прессой. Когда же Везерби сел в тюрьму за взятки, губернатор Техаса назначил Терри на его место. Для Салли их встреча в Вашингтоне стала воплощением ее мечты: в глубине души она всегда знала, что они снова будут вместе.

Он был тем, кто нужен людям. Тем, за кем люди идут. Все это она сейчас и читала в глазах репортеров, толпившихся с блокнотами у полицейских барьеров, перегораживавших подъезд к госпиталю "Уолтер Рид".

Как и Салли Крэйн, эти люди верили в него.

В наступившей тишине прозвучали слова Терри:

— Сегодня все американцы скорбят о смерти Октавио Мартинеса. Полковник Мартинес был патриотом и героем в глазах свободных людей всего мира. Я обращаюсь сейчас к его собратьям по оружию, сражающимся у себя в джунглях: "Отомстите за его смерть!" — Голос сенатора звучал теперь ясно и резко, напоминая звук трубы. Глядя прямо в объектив телекамеры Эн-Би-Си, он продолжал:— Я обращаюсь ко всем вам, которые помогали мне переносить мои мучения. Спасибо, и да благословит вас Господь Бог! Что мои раны? Пустяк! Для меня было большой честью получить их…

Салли кивнула Браунингу. В ту же секунду эскорт секретной службы стремительно покатил коляску с Терри к машине "скорой помощи".

— Что вы намерены делать дальше, сенатор? — крикнул Андрэа Митчелл.

— Поеду на съезд,— рассмеялся Терри.— А вы?

Терри победно поднял в воздух оба больших пальца. Сотрудники секретной службы между тем быстро пересадили его с коляски в машину и захлопнули дверцы.

Обернувшись, Салли оказалась лицом к лицу с целым морем фотоаппаратов и телекамер.

— Сенатор Фэллон в течение нескольких дней намерен восстановить свои силы. Он примет участие в работе съезда, где будет происходить выдвижение, в качестве сопредседателя делегации от Техаса. Благодарим вас.

Агент Браунинг схватил ее за руку и подтащил к последнему поджидавшему их черному "олдсмобилю"[28].

— Спасибо! — бросила она на бегу.— Я ваш должник. А долгов я не забываю.

— Я тоже,— ответил Браунинг.

"Скорая" в сопровождении автомобильного кортежа тронулась под вой сирен. Репортеры бросились к своим автофургонам, чтобы мчаться следом. Через мгновение подъезд к госпиталю опустел. На дороге остались лишь двое.

Один из них был Манкузо. Он поглядел вслед удалявшемуся кортежу и сплюнул на мостовую.

— Надеюсь, у Фэллона не брали кровь.

— О Господи, Джо!

Манкузо обернулся к дверям госпиталя. На маленькой карточке у него было выписано чье-то имя. Он передал карточку Россу:

— Этим займешься ты.

7.45.

Было не так просто одновременно пить кофе, читать "Уолл-стрит джорнэл" и следить за телевизором — и все это по пути на работу. Но Говард Стрингер, президент Си-Би-Эс ньюс[29], имел для этого соответствующий лимузин и соответствующую склонность. Он смотрел репортаж, как Терри Фэллон покидает госпиталь, с любопытством и гордостью. Он всегда испытывал гордость, когда его ребята оказывались на месте вовремя. Но тут Стрингер вдруг вспомнил, что включил не тот канал и смотрит передачу не своей Си-Би-Эс, а чужую программу.

— Дерьмо! — выругался он и схватил телефонную трубку.

Дэйв Корво, продюсер утренней программы, ответил моментально:

— Да, Говард?

— А наши это показывают?

Корво сидел в здании на Вест-стрит, 57, как раз напротив ведущего передачи утренних новостей по каналу Си-Би-Эс. Однако по своим мониторам он мог наблюдать за программами всех трех ведущих телекомпаний страны.

— Ты имеешь в виду Фэллона?

— Да, именно его!

По раздраженному тону Корво легко мог себе представить, что лимит терпения у босса исчерпан.

— Нет, его мы не показали.

— А почему, черт бы вас там всех подрал?

— Вероятно, Салли Крэйн предупредила Чэндлера.

— Салли?

— Да, блондинка, его помощник по прессе.

— Так это она, черт возьми, подкатила его коляску прямо к камере Эн-Би-Си!

— Послушай, Говард,— начал Корво, который, похоже, также начал терять терпение.— Да она же у Чэндлера в кармане, эта бабенка. Чего ты от меня хочешь?

— Доберись до нее! — проорал Стрингер в трубку.— Понял? Я что, один-единственный в нашей дерьмовой конторе, кто понимает, что Терри Фэллон скоро станет вице-президентом Соединенных Штатов?!

7.50.

Манкузо сидел в угловом офисе генерала Грина, начальника госпиталя, и слушал бесконечную череду скучнейших вопросов, которые задавал тому Росс. "Уолтер Рид" был военным госпиталем, так что здесь вас повсюду окружали армейские чины. Манкузо прошел через армию. И особой любви к ней не испытывал.

Отсрочка от службы в армии истекла у Манкузо в мае 1952 года, когда кончились его занятия на юридическом факультете. Через месяц его призвали. Он как раз начал подыскивать себе работу, сошелся с девушкой-ирландкой по имени Мэри Луиз Дюган. Кончалась война в Корее, но перемирие выглядело не слишком прочным. И когда пришла повестка, он решил, что должен идти: так нужно его стране.

После курса боевой подготовки в Форте Брэгг его перевели в скофилдские казармы, неподалеку от Пирл-Харбора. Во время первой же увольнительной он отправился в гавань и записался на обзорную экскурсию.

Стоял один из тех ясных ветреных тропических дней, какие любят изображать на туристических плакатах. Ярко сияло солнце, по небу проносились облака. Их прогулочный баркас остановился возле старых доков на острове Форд: гид подвел всех к борту и предложил заглянуть в воду. Прямо под ними Манкузо различил контуры лежащего на боку линкора "Аризона". От затонувшего корабля поднимались кверху мелкие нефтяные пузырьки, голубоватые пятна туманили поверхность океана. В морской могиле, всего в нескольких саженях от поверхности, лежали тысяча сто моряков, оказавшихся в ловушке, когда японские торпеды поразили стоявший у причала линкор.

Из воды торчала антенна, на ее конце трепыхался звездно-полосатый флаг, подстегиваемый западным бризом. Туристы на баркасе ахали и охали, но Манкузо молчал. В горле у него застрял ком. Там, под водой пирл-харборской гавани, он увидел не только призрачные контуры "Аризоны", но и то, чем кончается желание служить своей стране. Разумеется, у армии на сей счет были несколько иные представления.