Смертник - Владимир Махов

Красавчик перешел на бег, стараясь не упускать из виду возможные ловушки. Он бежал не оглядываясь, не пытаясь прикинуть на глаз расстояние, отделяющее его от локального светопреставления. По усиливающимся порывам ветра, бьющим в левую щеку, ясно было, что гроза надвигалась.

Тропа, по которой бежал Красавчик, отделяла лес от поля и вела к развалинам молочной фермы. Судя по светлому небу, там проходил край грозового фронта. Кроме пути вперед был еще один – назад, но так можно возвращаться до бесконечности и никуда в итоге не прийти. Существовал еще выход – свернуть в лес. В паре километров отсюда начиналась каменная гряда. Если успеть забраться повыше, то можно рассчитывать на спасенье. Именно в том направлении идет гроза. Там, у каменной гряды, и будут разряжаться шаровые молнии. Невозможно представить, как поведет себя плазма, высвобожденная при взрыве. Вихревые потоки устремятся в разные стороны. Красавчику не хотелось проверять на своей шкуре, доберется ли до него электрический заряд. Если так, то одним сталкером станет меньше. Вполне возможно, что после этой грозы и от каменной гряды останется одно воспоминание.

Еще спасибо следует сказать за то, что грозовая туча не закрутилась в воронку – верный признак надвигающегося выброса. За все время, прошедшее с образования Зоны, никто так и не научился предсказывать точное время их начала. Ни ученые, так и не уяснившие природу его образования, ни сталкеры, обладающие феноменальным чутьем. Так, приблизительно, на днях – вот и весь прогноз. Поэтому по старинке пользовались народными приметами. Одна из них гласила: увидел в небе воронку – прячься под землю. Иначе накроет. Жив, может, и останешься, но нужна она тебе, такая жизнь?

Гроза стремительно приближалась. В низком небе, во вздувшихся боках черных туч возникали ослепительные сполохи. Ударил в землю первый разряд молнии, соединившийся с оглушительным громовым раскатом.

Красавчик мчался со всей скоростью, на которую был способен, невзирая на опасную возможность влететь со всего маху в аномалию, притаившуюся в ожидании таких вот расторопных. Ему казалось, что водонапорная башня, стоявшая у развалин молочной фермы и служившая ему ориентиром, нисколько не приблизилась, с тех пор как он перешел на бег. Участившиеся удары молний придали ему новых сил. Он бежал, и ветер свистел в ушах. Капюшон давно сбило с головы. Мокрые волосы липли ко лбу. На дороге распласталась черная вмятина комариной плеши, и драгоценное время ушло на то, чтобы попытаться за максимально короткий промежуток определить ее границы.

Сталкер возобновил бег, до рези в глазах вглядываясь в тропу, стелющуюся под ногами.

Сильный дождь сменился ливнем. Порывы ветра доносили близкое дыхание озона.

В сгущающейся тьме Красавчик имел лишь отдаленное представление о том, откуда ждать опасности. Он упрямо бежал вперед, надеясь на собственное чутье. Каждая минута отсрочки, дарованная грозой, подтверждала опасное чувство уверенности в том, что он успеет добраться до развалин фермы.

Постепенно небо посветлело. На фоне серых облаков водокачка, освещенная отблеском молний, казалась инопланетным кораблем, зависшим высоко над землей.

Гроза обрела полную мощь, когда до молочной фермы оставалось метров пятьсот.

Вдруг завыло, затрещало. Взметнулись вверх целые пласты черной земли, сливаясь с низким небом. Стало светло как в летний солнечный день. Громовые раскаты слились в один оглушающий, не прекращающийся ни на секунду грохот. Отвечая на разряды, идущие с неба, на поле детонировали первые батарейки. Клубы плазмы, возникающие на месте разряда многочисленных молний, разделялись на отдельные плазмоиды, заключенные в магнитную округлую оболочку. Ураганный ветер гнал по открытому пространству сотни шаровых молний.

Ослепительно-белые, они постепенно наливались темно-красным светом. Мощные электрические разряды били вдоль поля. Занялись огнем первые деревья, стоящие у края. Яркое пламя пылало недолго – усиливающийся ливень мгновенно гасил факелы.

Красавчик не видел разгула стихии. Ему несказанно повезло. Зона была к нему благосклонна. Ветер не сменил направление, и гроза по-прежнему продвигалась на восток.

Здесь, у границы грозового фронта, было светло. Шел дождь. Красавчик даже рад был каплям, студившим разгоряченное лицо. Грохотало, правда, так, что сталкер совершенно оглох. Главное – он жив, остальное значения не имело.

Бывшая молочная ферма пустовала. Обычно подобные развалины становились пристанищем для псевдосвиней. То ли гроза распугала тварей, то ли они ушли, заблаговременно покинули место постоянного обитания, – неизвестно. Так или иначе, но вокруг не было ни души.

Ферма представляла собой всего лишь полуразрушенный сарай с остатками крыши. Земляной пол, почти скрытый за кучами застарелых фекалий, перемешанных с гнилой соломой. Железная лестница – ступенька через две – вела на второй этаж, в производственные помещения.

Громовые раскаты постепенно затихали. После дикого разгула стихии шум дождя, сквозь дыры в потолке поливавшего пол, казался шелестом листьев на ветру.

Еще вчера Красавчик не поленился бы обследовать ферму.

Во-первых, на предмет наличия артефактов. В таких вот местах, где редко появляются искатели, велика вероятность встретить что-либо стоящее.

В том, что люди сюда давненько не заглядывали, Красавчик не сомневался, но вот прочие твари… Одно дело – пара тупых как валенок псевдосвиней. Первым же выстрелом их легко можно отогнать на безопасное расстояние. И совсем другое – стадо. Такое же тупое, только к тому же и агрессивное. Тут уж как бы наоборот не получилось. Не ты их, а они тебя запросто отгонят на безопасное расстояние. Потому что на все стадо патронов может и не хватить. Псевдосвинья – тварь настолько же тупая, насколько и живучая.

Во-вторых, после забега на длинную дистанцию сталкер нуждался в заслуженном отдыхе. На заброшенных народнохозяйственных объектах всегда отыщется укромный уголок. Особенно этажом выше, куда псевдосвиньям не добраться в силу природных особенностей. Иными словами, свинья – она и есть свинья. Несмотря на массу новых приобретений – огромное мясистое тело, рост повыше быка, толстую шкуру, которую не каждая пуля возьмет, и копыта, способные пробить древесину.

Еще вчера Красавчик обследовал бы развалины без опаски. Сегодня, после случая с полтергейстом, угодившим в комариную плешь и тем самым развеявшим по ветру миф о хваленом чутье порожденцев Зоны, желания обследовать окрестности поубавилось. Может так статься, что внизу валяется в грязи стадо псевдосвиней, а этажом выше уютно расположилась изнанка…

Красавчик все равно туда полез, чертыхаясь и подтягиваясь на ржавых перилах железной лестницы, державшейся на выбитых из стены скобах. Он нашел ровно половину от того, что хотел, – закуток, где можно отдохнуть, не опасаясь нападения. Однако, как в том старом анекдоте, настроение уже было не то.

На втором этаже обнаружилась комната с выбитой дверью. Шесть квадратных метров, покосившийся диван, из которого торчали пружины, разбитый стол и старый телевизор без кинескопа. Все это полностью отвечало непритязательным запросам сталкера.

– Со вкусом отдыхали доярки, – буркнул себе под нос Красавчик.

Он устало опустился на диван, тут же заваливший на одну сторону под тяжестью его тела.

– Плевать, – опять сказал Красавчик и удивился.

Чего это он так разболтался? Не иначе человеческая обстановка воздействовала на него таким пагубным образом.

Окно, заколоченное досками, не служило препятствием для ветра, проникающего в щели. В комнате стояла темнота, наверное поэтому, перекусив и хлебнув за собственное спасение из фляги чуть больше привычных пяти глотков, отпущенных на день, Красавчик потерял счет времени.

Стояла тишина. По подоконнику барабанил дождь. Где-то внизу поскрипывала железная лестница…

Красавчик очнулся от звука человеческих голосов.

– Все чисто, Сэмэн.

– Хромой, наверху посмотри.

Голоса затихли. Послышался шум приближающихся шагов. Кто-то взялся за лестницу, по которой взбирался Красавчик. Он тихо, чтобы не выдал шорох, потянул автомат за ремень, хотел заранее снять предохранитель, но передумал. Сухой щелчок может выдать его. Начнется стрельба вслепую, что для него, запертого в каморке, наверняка означало смерть.

Встречи с себе подобными в Зоне не всегда проходят в дружеской обстановке. Самый беззлобный романтик часто остается лежать с дыркой в голове.

Красавчик осторожно развернул ствол автомата в сторону дверного проема, выходящего на лестницу. Прошла минута, другая.

Снизу послышалась ругань. Натужно заскрипела лестница.

– Нет, Сэмэн, туда не залезть. Здесь все сгнило. Сейчас поднажму, и вся эта хрень завалится на фиг.

Хромой, по всей видимости, оказался тяжелее или же был малость трусоват.