Стихи. Дневник 1911-1921 - Зинаида Гиппиус

8 НОЯБРЯ

Тихие сумерки… И разноцветнаямедленно меркнущая морская даль.Тоже тихая и безответная,розово-серая во мне печаль.Пахнет розами и неизбежностью,кто поможет, и как помочь?Вечные смены, вечные смежности,лето и осень — день и ночь…

Свечи кудрявятся за тихой всенощной,к окнам узким мрак приник,пахнет розами… Как мы немощны!Радуйся, радуйся, Архистратиг!

ETERNITÉ FRÉ MISSANTE[3]

В.С. Варшавскому

Моя любовь одна, одна,Но всё же плачу, негодуя:Одна,— и тем разделена,Что разделенное люблю я.

О Время! Я люблю твой ход,Порывистость и равномерность.Люблю игры твоей полет,Твою изменчивую верность.

Но как не полюбить я могДругое радостное чудо:Безвременья живой поток,Огонь, дыхание «оттуда»?

Увы, разделены они -Безвременность и Человечность.Но будет день: совьются дниВ одну — Трепещущую Вечность.

РАВНОДУШИЕ

… Он пришел ко мне, а кто — не знаю,

Он плащом закрыл себе лицо…

Он опять пришел, глядит презрительно,

Кто — не знаю, просто, он в плаще…  

Он приходит теперь не так.Принимает он рабий зрак.    Изгибается весь покорноИ садится тишком в углуВдали от меня, на полу,    Похихикивая притворно.

Шепчет: «Я ведь зашел, любя,Просто так, взглянуть на тебя,    Мешать не буду, — не смею…Посижу в своем уголку,Устанешь — тебя развлеку,    Я разные штучки умею.

Хочешь в ближнего поглядеть?Это со смеху умереть!    Назови мне только любого.Укажи скорей, хоть кого,И сейчас же тебя в него    Превращу я, честное слово!

На миг, не навек!— Чтоб узнать,Чтобы в шкуре его побывать…    Как минуточку в ней побудешь -Узнаешь, где правда, где ложь,Всё до донышка там поймешь,    А поймешь — не скоро забудешь.

Что же ты? Поболтай со мной…Не забавно? Постой, постой,    И другие я знаю штучки…»-Так шептал, лепетал в углу,Жалкий, маленький, на полу,    Подгибая тонкие ручки.

Разъедал его тайный страх,Что отвечу я ? Ждал и чах,    Обещаясь мне быть послушен.От работы и в этот разНа него я не поднял глаз,    Неответен — и равнодушен.

Уходи — оставайся со мной,Извивайся, — но мой покой    Не тобою будет нарушен…И растаял он на глазах,На глазах растворился в прах,    Оттого, что я — равнодушен…

КОГДА?

В церкви пели Верую,весне поверил город.Зажемчужилась арка серая,засмеялись рои моторов.Каштаны веточки тонкиев мартовское небо тянут.Как веселы улицы звонкиев желтой волне тумана.Жемчужьтесь, стены каменные,марту, ветки, верьте…Отчего у меня такое пламенноежелание — смерти?Такое пристальное, такое сильное,как будто сердце готово.Сквозь пенье автомобильноене слышит ли сердце зова?

Господи! Иду в неизвестное,но пусть оно будет родное.Пусть мне будет небесноетакое же, как земное…

ИГРА

Совсем не плох и спуск с горы:Кто бури знал, тот мудрость ценит.Лишь одного мне жаль: игры…Ее и мудрость не заменит.

Игра загадочней всегоИ бескорыстнее на свете.Она всегда — ни для чего,Как ни над чем смеются дети.

Котенок возится с клубком,Играет море в постоянство…И всякий ведал — за рулем -Игру бездумную с пространством.

Играет с рифмами поэт,И пена — по краям бокала…А здесь, на спуске, разве след -След от игры остался малый.

Пускай! Когда придет пораИ все окончатся дороги,Я об игре спрошу Петра,Остановившись на пороге.

И если нет игры в раю,Скажу, что рая не приемлю.Возьму опять суму моюИ снова попрошусь на землю.

ВЕЕР

Смотрю в лицо твое знакомое,Но милых черт не узнаю.Тебе ли отдал я кольцо моеИ вверил тайну — не мою?

Я не спрошу назад, что вверено,Ты не владеешь им,— ни я:Всё позабытое потеряно,Ушло навек из бытия.

Когда-то, ради нашей малостиИ ради слабых наших сил,Господь, от нежности и жалости,Нам вечность — веером раскрыл.

Но ты спасительного дленияИз Божьих рук не принялаИ на забвенные мгновенияЖивую ткань разорвала…

С тех пор бегут они и множатся,Пустое дление дробя…И если веер снова сложится,В нем отыщу ли я тебя?

СЛОЖНОСТИ

К простоте возвращаться — зачем?Зачем — я знаю, положим.Но дано возвращаться не всем.Такие, как я, не можем.

Сквозь колючий кустарник иду,Он цепок, мне не пробиться…Но пускай упаду,До второй простоты не дойду,Назад — нельзя возвратиться.

ЛАЗАРЬ

Нет, волглая земля, сырая;только и может — тихо тлеть;мы знаем, почему она такая,почему огню на ней не гореть.

   Бегает девочка с красной лейкой,   пустоглазая, — и проворен бег;   а ее погоняют: спеши-ка, лей-ка,   сюда, на камень, на доски, в снег!

Скалится девочка: «Везде побрызжем!»На камне — смуглость и зыбь пятна,а снег дымится кружевом рыжим,рыжим, рыжим, рыжей вина.

   Петр чугунный сидит молча,   конь не ржет, и змей ни гу-гу.   Что ж, любуйся на ямы волчьи,   на рыжее кружево на снегу.

Ты, Строитель, сам пустоглазый,ну и добро! Когда б не истлел,выгнал бы девочку с лейкой сразу,кружева рыжего не стерпел.

   Но город и ты — во гробе оба,   ты молчишь, Петербург молчит.   Кто отвалит камень от гроба?   Господи, Господи: уже смердит…

Кто? Не Петр. Не вода. Не пламя.Близок Кто-то. Он позовет.И выйдет обвязанный пеленами:«Развяжите его. Пусть идет».

1918-1938

ГРЕХ

И мы простим, и Бог простит.Мы жаждем мести от незнанья.Но злое дело — воздаяньеСамо в себе, таясь, таит.

И путь наш чист, и долг наш прост:Не надо мстить. Не нам отмщенье.Змея сама, свернувши звенья,В свой собственный вопьется хвост.

Простим и мы, и Бог простит,Но грех прощения не знает,Он для себя — себя хранит,Своею кровью кровь смывает,Себя вовеки не прощает -Хоть мы простим, и Бог простит.

ДОМОЙ

Мне —  о земле —    болтали сказки:      «Есть человек. Есть любовь».

А есть —  лишь злость.    Личины. Маски.      Ложь и грязь. Ложь и кровь.

Когда предлагали  мне родиться —    не говорили, что мир такой.

Как же  я мог    не согласиться?      Ну, а теперь — домой! домой!

Примечания

1

 Вперед, сыны отечества (франц.).

2

 Св. Тереза Младенца Иисуса (фр.).

3

 Трепещущая вечность (фр.).