Стихи. Дневник 1911-1921 - Зинаида Гиппиус

Зинаида Гиппиус

СТИХИ. ДНЕВНИК 1911-1921

У ПОРОГА

У ПОРОГА

На сердце непонятная тревога,Предчувствий непонятньи бред.Гляжу вперед — и так темна дорога,Что, может быть, совсем дороги нет.

Но словом прикоснуться не умеюК живущему во мне — и в тишине.Я даже чувствовать его не смею:Оно как сон. Оно как сон во сне.

О, непонятная моя тревога!Она томительней день ото дня.И знаю: скорбь, что ныне у порога,Вся эта скорбь — не только для меня!

1913

С. Петербург

ОТРЫВОЧНОЕ

Красная лампа горит на столе,А вокруг, везде — стены тьмы.Я не хочу жить на земле,Если нельзя уйти из тюрьмы.

Красная лампа на круглом столе.Никто не хочет тьму пройти.А если весь мир лежит во зле -То надо мир спасти.

Красная лампа на круглом столе…Сердце твердит: не то! не то!Сердце горит — и гаснет во мгле:Навстречу ему нейдет никто.

Лето 1905

СПБ

А ПОТОМ…?

Ангелы со мной не говорят.Любят осиянные селенья,Кротость любят и печать смиренья.Я же не смиренен и не свят:

Ангелы со мной не говорят.

Темненький приходит дух земли.Лакомый и большеглазый, скромный.Что ж такое, что малютка — темный?Сами мы не далеко ушли…

Робко приползает дух земли.

Спрашиваю я про смертный час.Мой младенец, хоть и скромен,— вещий.Знает многое про эти вещи,Что, скажи-ка, слышал ты о нас?

Что это такое — смертный час?

Темный ест усердно леденец.Шепчет весело: «И все ведь жили.Смертный час пришел — и раздавили.Взяли, раздавили — и конец.

Дай-ка мне четвертый леденец.

Ты рожден дорожным червяком.На дорожке долго не оставят,Ползай, ползай, а потом раздавят.Каждый, в смертный час, под сапогом,

Лопнет на дорожке червяком.

Разные бывают сапоги.Давят, впрочем, все они похоже,И с тобою, милый, будет то же,Чьей-нибудь отведаешь ноги…

Разные на свете сапоги.

Камень, нож иль пуля, всё — сапог.Кровью ль сердце хрупкое зальется,Болью ли дыхание сожмется,Петлей ли раздавит позвонок -

Иль не всё равно, какой сапог?»

Тихо понял я про смертный час.Я ласкаю гостя, как родного,Угощаю и пытаю снова:Вижу, много знаете о нас!

Понял, понял я про смертный час.

Но когда раздавят — что потом?Что, скажи? Возьми еще леденчик,Кушай, кушай, мертвенький младенчик!Не взял он. И поглядел бочком:

«Лучше не скажу я, что — потом».

Январь 1911

Канн

НЕ БУДЕМ КАК СОЛНЦЕ

Ропшину

О нет. Не в падающий час закатный,Когда, бледнея, стынут цветы дня,Я жду прозрений силы благодатной…

Восток — в сияньи крови и огня:Горело, рдело алое кадило,Предвестный ветер веял на меня,

И я глядел, как медленно всходило,Багряной винностью окроплено,Жестокое и жалкое светило.

Во славе, в пышности своей, оно,Державное Величество природы,Средь голубых пустынь — всегда одно;

Влекутся соблазненные народыИ каждому завидуют лучу.Безумные! Во власти — нет свободы,

Я солнечной пустыни не хочу,-В ней рабье одиночество таится,-А ты — свою посмей зажечь свечу,

Посмей роптать, но в ропоте молиться,Огонь земной свечи хранить, нести,И, покоряя,— вольно покориться.

Умей быть верным верному пути,Умей склоняться у святых подножий,Свободно жизнь свободную пройти

И слушать… И услышать голос Божий.

Январь 1911

Канн

НЕ СКАЗАНО

Тебя проведу я, никем не замеченного…           Со мной ключи.Я ждал на пороге молчанием встреченного…           И ты молчи.Пусть сердце угрюмое, всеми оставленное,           Со мной молчит.Я знаю, какое сомненье расплавленное           В тебе горит.Законы Господние дерзко пытающему           Один ответ:Черту заповеданную преступающему -           Возврата нет.Но вот уж не друг и не раб тебе преданный я -           Сообщник твой.Придя — перешел ты черты заповеданные,           И я с тобой.В углу, над лампадою, Око сияющее           Глядит, грозя.Ужель там одно, никогда не прощающее,           Одно — нельзя?Нельзя: ведь душа, неисцельно потерянная,           Умрет в крови.И… надо! твердит глубина неизмеренная           Моей Любви.Пришел ты с отчаяньем — и с упованиями…           Тебя я ждал.Мы оба овиты живыми молчаниями,           И сумрак ал.В измене обету, никем не развязанному,           Предел скорбей.И все-таки сделай по слову несказанному:           Иди. Убей.

Август 1911

СПБ

ПОЭТУ РОДИНЫ

А. Меньшову

Угодила я тебе травой,зеленями да кашками,ширью моей луговой,сердцами золотыми — ромашками.

Ты про них слагаешь стихи,ты любишь меня играющей…Кто же раны мои да грехипокроет любовью прощающей?

Нет, люби ядовитый туман,что встает с болотца поганого,подзаборный сухой бурьян,мужичка моего пьяного…

А коль тут — презренье и страх,коли видишь меня красивою,заблудись же в моих лесах,ожигайся моей крапивою!

Не открою тому лица,кто красу мою ищет показную,кто не принял меня до конца,   безобразную, грязную…

Август 1911

СПБ

МИНДАЛЬНЫЙ ЦВЕТОК

О теплый, о розово-белый,О горький миндальный цветок!Зачем ты мой дух онемелыйПроклятой надеждой ожег?

Надежда клятая — упорна,Свиваются нити в клубок…О белые, хрупкие зерна,О жадный миндальный цветок!

Изъеденный дымом и гарью,Задавленный тем, что люблю,-Ползу я дрожащею тварью,Тянусь я к нему — к миндалю.

Качаясь, огни побежали,Качаясь, свиваясь в клубок…О кали, цианистый кали,О белый, проклятый цветок!

Ноябрь 1911

СПБ

ЕГО ДОЧКА

Ее, красивую, бледную,Ее, ласковую, гибкую,   Неясную, зыбкую,Ее улыбку победную,   Ее платье странное,   Серое, туманное,      Любовницу мою -        Я ненавижу.И ненависть таю.

Когда в саду смеркается,Желтее листья осенние,   И светы изменнее -Она на качелях качается…   Кольца стонут, ржавые,   Складки вьются лукавые…     Она чуть видна.       Я ее ненавижу:     Знаю, кто — она.

Уйду ли из паутины я?От сказок ее о жалости,   От соблазнов усталости…Ноги у нее гусиные,   Волосы тягучие,   Прозрачные, линючие,     Как северная ночь.       Я ее ненавижу:     Это — Дьявола дочь.

Засну я — бежит украдкоюК Отцу — старику, властителю,   К своему Учителю…Отец ее любит, сладкую,   Любит ее, покорную,   Ласкает лапой черною     И шлет назад, грозя.       Я ее ненавижу,     А без нее — нельзя.     От нее не уйдешь…       Я ее ненавижу:     Ей имя — Ложь.

Ноябрь 1911