Много дней лета - Леона Шелл

Подойдя к двери, Леонардо еще раз обернулся и язвительно добавил:

— Оставляю вас наедине с досадным разочарованием. Ужин я вам принес. Ведь вы не хотите похудеть, не так ли?

От последних слов, которые синьор Висконти произнес негромко уже из коридора, долго горело ее лицо:

— Кто бы мог подумать, что под скучными серыми одеждами скрывается изысканное белье, к которому хочется прикоснуться! Мне нравятся утонченные вещи, так что вы всегда можете их мне демонстрировать…

5

Что-то мешало Кларе пребывать в блаженном забвении сна. Она медленно подняла тяжелые веки и прислушалась. Казалось, все живое замерло, ибо напряженный слух не уловил ни малейшего звука. Густая темная южная ночь окутала комнату непроницаемой темнотой. Видимо, она все-таки незаметно заснула, и теперь ей только кажется, что она бодрствовала.

Девушка вновь и вновь думала о безысходности положения, в котором очутилась. Ее мысли метались по замкнутому кругу. Особенно действовали на нервы мерзкие оскорбления Леонардо Висконти. Нет, девушке определенно не хотелось еще раз вспоминать неприятные моменты. Лучше тщательно проанализировать ситуацию утром, когда эмоции улягутся, а ум прояснится.

Она попыталась забыться, однако непроизвольно возвращалась к одному и тому же выводу: хозяин принимает ее за полную дуру, а смириться с этим Клара не желала. Еще хуже находиться в бесправном положении пленницы. Сносить унижения, терпеть оскорбления, подчиняясь власти человека, считающего ее продажной, способной ради свободы предложить свое тело…

Тут Клару захлестнуло новое ощущение — страх. Он полностью заполнил ее существо, несмотря на уверенность, что Висконти не намерен причинить зло лично ей. Ведь он использует ее лишь как приманку для Билла, подобно пауку, который заманивает долгожданную жертву в свою паутину. Почему же боязнь не покидает ее? Словно злая воля Леонардо действительно проникла в душу Клары и, коснувшись какого-то невидимого рычажка, сделала так, чтобы испуг неотступно преследовал ее.

С трудом успокоив участившееся дыхание, девушка закрыла глаза. Если она не заснет и ее тело и разум не получат отдыха, в котором отчаянно нуждаются, то завтра будет невозможно противостоять наглости хозяина замка. А он обязательно явится, хотя бы ради того, чтобы позабавиться бессилием пленницы.

Неожиданно матрац скрипнул, и Клара почувствовала, что покрывало поползло в сторону. Ее сковал леденящий ужас. Несколько секунд она лежала совершенно неподвижно. Кто-то или что-то разбудило ее, а теперь забралось к ней в постель! Из-за спины отчетливо слышалось чужое дыхание.

Клара стала медленно продвигаться к краю кровати. Сердце колотилось так бешено, что, казалось, вот-вот разорвется. И тут она почувствовала, как кто-то схватил за край ночной сорочки, простенькой, но очень удобной. Вещи именно такого стиля девушка предпочитала брать в дорогу.

От неожиданности и испуга у девушки вырвался пронзительный крик, который прервал спокойны знакомый голос:

— Какую еще глупость вы намерены сделать? Ложитесь и спите спокойно!

Жуткие образы ночных кошмаров, проносившиеся мгновение назад, бесследно растаяли. Клара дернулась, услышала как затрещала сорочка, и поспешно соскочила с постели. С негодованием нащупала лампу, стоявшую на столике рядом с кроватью, включила свет. Конечно, низкий чувственный голос мог принадлежать только Леонардо Висконти.

Мягкое сияние озарило комнату. От пережитого волнения Клара почувствовала слабость в ногах и опустилась на край постели. С негодованием посмотрела на неожиданного визитера, но тут же отвернулась. Гладкая оливковая кожа, широкие плечи, сокрушительная мощь груди, плоский живот, стрелка темных волос, исчезающая под идеальной белизной простыни… Похоже, на нем вообще ничего нет?!

Во рту внезапно пересохло. Неужели он совсем потерял стыд? А такие понятия, как порядочность, приличие, ему не знакомы вовсе? Или Леонардо ждет ее очередной попытки купить себе свободу? Клара вспомнила отвратительные слова, когда он сравнивал ее с отцом, и почувствовала, что снова заливается краской.

— Сейчас же убирайтесь! — потребовала девушка срывающимся голосом.

Боковым зрением она наблюдала, как Висконти приподнялся, облокотившись на руку. Клара отвела глаза, готовая в любую секунду сорваться с места, если мужчина пододвинется хотя бы на сантиметр.

Но Леонардо и не пытался. Только заметил с насмешкой:

— Между прочим, здесь моя спальня и моя кровать. Почему я должен убираться отсюда?

— Потому, что вы предоставили ночлег мне в вашей комнате. — Ей подобная истина казалась очевидной, не требующей объяснений.

— Да, действительно. — Хозяин повернулся на спину и скрестил руки под головой, раздражая девушку невозмутимым спокойствием. — Некоторое время вам придется провести в моих владениях. Как долго? Зависит только от Билла Хартли. А чтобы объяснить ваше присутствие, я дал понять прислуге, Клаудии и Домиано, что вы моя женщина. А где еще, по-вашему, может спать моя женщина, если не рядом со мной?

Правильно. Висконти совершенно не волнует, что думает и чувствует Клара. Гораздо больше его интересует мнение слуг.

— Думаю, вы могли бы провести ночь в соседней комнате. Там же есть кресла и диваны.

— Я предпочитаю спать на кровати, — надменно произнес хозяин.

Благоразумная уравновешенная Клара Хартли вдруг начинает скандалить, неистово размахивать руками, чтобы дать выход накопившемуся раздражению! Нет, такая картина девушке совсем не нравилась. Хотя уже становится традицией, что в присутствии Леонардо она становится непохожей на себя, проявляя такие черты характера, о существовании которых и не подозревала.

Клара встала, торопливо одернув разорванный подол сорочки, и решительно заявила:

— Тогда я буду спать там!

Да она, скорее, согласится провести ночь на бельевой веревке, чем в постели с синьором Висконти! И гордо вскинув голову, она направилась в гостиную.

Леонардо не проронил ни слова, не вскочил, не попытался затащить ее обратно, чего опасалась Клара.

Она закрыла дверь и устало прислонилась к стене. Постояв некоторое время совершенно неподвижно, Клара заставила себя включить свет, открыть окна и опуститься на диван.

Ее и без того трудное положение становилось хуже и хуже. Наверное, не стоило вообще ввязываться в скверную историю. Вместо того, чтобы помочь отцу, она, похоже, навредит и ему, и себе. По ее вине Билл сам должен явиться к человеку, жаждущему его крови. Нарушив договор о невмешательстве в дела друг друга, дочь теперь расплачивается.