Охотники на лунных птиц - Пэтси Адам-Смит

На палубе команда уже заканчивала разгрузку ящиков с бакалейными товарами, банок с пивом, мешков с овощами и катушек с проволокой. И тут, вместо того чтобы подняться, так как освободилось от груза, судно стало опускаться. Я посмотрела в иллюминатор и с беспокойством отметила, что сначала показалась ограда, а затем и вся пристань. Я выбежала на палубу.

Моим глазам предстало удивительное зрелище: воды не было, море исчезло, и наше судно вместе с другими оказалось на песке.

В тот момент, когда я оказалась на палубе, судно продолжало оседать. Я увидела, что команда бросилась отвязывать канаты, которыми оно держалось у пристани, потому что нас тянуло за борт. Неожиданно мои ноги заскользили, я схватилась за косяк, но тут дверь захлопнулась, и я чуть не прищемила себе пальцы. В каюте что-то упало и разбилось, но что — не знаю, так как войти туда было невозможно. Казалось, еще немного, и судно опрокинется, но я не могла двинуться с места на ускользающей из-под ног палубе. А тут еще сваленные на палубе катушки с проволокой. Неожиданно они стали скользить в мою сторону, и мне пришлось совершать отчаянные прыжки, чтобы увильнуть от опасности. Наконец последняя катушка промчалась мимо меня, и тут на палубе появилась вся команда.

— Что произошло? — кинулась я к ним.

Они никак не могли взять в толк, о чем я спрашиваю.

— Наше судно… оно же не на воде! — в отчаянии воскликнула я.

Все так и покатились со смеху.

— Вот умора, — сказал Пит, — да ведь она испугалась до смерти.

— Ну и темнота наша малышка, — проговорил Алек. — Ты правда ничего не знаешь? — продолжал он. — Когда начинается отлив, мы всегда садимся на днище. Здесь море поднимается и опускается почти на три метра.

Меня испугала мысль, что во время прилива вода может смыть наш корабль, и мне страшно захотелось выбраться на берег, в безопасное место. Вместо этого капитан Джексон заставил меня спуститься вниз, чтобы показать, как устроено днище. Ребята считали, что, как только я получу представление о конструкции маленьких деревянных суденышек, специально приспособленных ко всяким неожиданностям, которые случаются во время плавания в мелких водах, я сразу почувствую себя уверенней.

— Пэт понятия не имеет, о чем ты толкуешь, — сказал Пит. — Да я и сам ничего не понимал, пока не увидел все своими глазами, а ведь я не женщина.

С одной стороны меня поддерживал Алек, с другой — капитан. Пит прыгал вокруг нас, словно марионетка, которую дергают за веревочку.

Мне объяснили, что деревянные торговые суда для каботажного плавания значительно отличаются от больших морских судов, предназначенных для плавания в глубоких водах.

— Действительно, — оказал Пит, — по размеру они меньше. Небольшие суда строятся таким образом, чтобы при заходе в мелкие заливы деревянные его части могли выдержать огромные нагрузки во время отлива.

— И еще, когда судно плюхается на дно, — сказал Алек.

— То есть когда оно… тонет? — произнесла я слово, которое он, видно, не захотел произносить.

— Да нет, когда заходит в мелководные бухты или порты. У нас говорят, что, если судно не ободрало днище, значит, оно не поработало как следует.

Мы обошли «Шиэруотер» кругом. Киль у судна вперед не выдавался, как на кораблях, сделанных из металла, а был закругленным. Сначала я решила, что пойду на «экскурсию», чтобы повеселить этих нахалов, но потом смотрела на все зачарованными глазами.

Так я получила первый урок. Ребята рассказывали мне об устройстве корабля полушутя, но, почувствовав мой неподдельный интерес, начали объяснять с большим энтузиазмом. Они, например, рассказали, что киль, сделанный из цельного куска огромного дерева, стал как бы позвоночником судна, а поднятый вверх штевень и шпангоуты, которые соединяют и укрепляют боковые обшивки, образуют нечто вроде грудной клетки.

Раньше я думала, что корабль сооружается путем выдалбливания, но после первой же экскурсии вдоль подводной части «Шиэруотера» мое представление полностью изменилось. Дело в том, что деревянное судно строится по принципу хлебной корзинки и на воде должно вести себя так же, как высокое здание, когда его раскачивает ветер. Таким образом уменьшается напряжение, и корабль не ломается. Когда в открытом море волны с огромной силой обрушиваются на такие маленькие суденышки, как наш восьмидесятитонный «Шиэруотер», они остаются целы. И чем сильнее атакует море, тем упорнее сопротивляется судно, скрипят и стонут шпангоуты, принимая на себя удары.

— Эти звуки успокаивают, когда понимаешь, почему судно стонет, — сказал Лес. — Море не может потопить хороший корабль. Это может сделать только земля.

Мне захотелось поскорее выйти в открытое море, чтобы убедиться, как умеет «трудиться» судно.

— Скоро почувствуешь, — мрачно пообещал Пит. — Потерпи. Завтра мы отправимся в Лонсестон, сама увидишь все своими глазами.

Когда мы поднимались на корабль, я слышала, как Пит оказал Алеку:

— Право, она какая-то чудная. Делает вид, будто поняла, о чем ей толковал Валлаби.

Пит всегда изъяснялся шепотом в полной уверенности, что тот, о ком он говорит, не слышит его, даже если находится рядом. Алек поступал умнее: он произносил слова уголком рта. Однако по его тону можно было понять, что он полностью разделяет мнение Пита.

Портом приписки нашего корабля был Лонсестон, на северном побережье Тасмании. Итак, я впервые отправлялась в большое плавание, чтобы получить первое крещение. Настроение у меня было превосходное. Однако Пит умел обескуражить кого угодно.

— Зубы у тебя, случаем, не вставные? — поинтересовался Пит. — Тогда нужно их снять и спрятать в карман, а то от восторга уронишь их за борт.

Мне даже в голову не пришло, что я могу заболеть морской болезнью. В панике я решила, что, видимо, следует взять с собой широко рекламируемые таблетки от этой болезни.

— Это не поможет, — заверил меня Алек. — Если ты не переносишь качку, то с таблетками или без них тебя все равно укачает.

Этого я не боялась, меня никогда не укачивало. Но показывать это было с моей стороны неразумно, мне следовало сказаться больной. Скорее всего я действительно какая-то «чудная».

Ребята по очереди наблюдали за мной. Как только мы вышли из-под защиты острова и пошли через пролив, ветер и море принялись за наше суденышко. Оно начало глубоко зарываться носом, потом подскакивало вверх, и вода потоками устремлялась с него. Теперь за мной следил Пит. Он объяснил мне, что это продольная качка.

— Посмотри, как оно сделает штопор, — злорадно усмехнулся он.

У руля для практики поставили новичка Пэдди, и судно немедленно сделало штопор, потому что рулевой тут же отклонился от нужного направления. Алеку пришлось заменить Пита.