Записки о капитане Виноградове (сборник) - Никита Филатов

– Нет, все в порядке, – Виноградов перехватил взгляд жены, пихнул пальцем сначала в экран, потом на себя – мол, расскажешь, в чем суть и кто кого убивает, – и извинился в трубку: – Секундочку, Евгений Наумович…

Вернувшись к столу, он прикрыл дверь, чтобы не мешать Татьяне погружаться в мир Голливуда вместе с ее рукоделием, и возобновил разговор:

– Да, теперь все! Чем могу?

– Видите ли, Володя… Хотелось бы побеседовать. Не по телефону.

Ничего удивительного в этой просьбе не было.

– Да, конечно. Проблемы?

– Не то чтобы, но… Может быть, даже – наоборот! – Уверенности в голосе собеседника, однако, было не много.

– Когда скажете?

– Ты свободен завтра? С утречка?

– Вообще-то… Желательно – после двенадцати. Терпит?

– Конечно! Какой разговор.

– Нет, если надо – я раньше… – Владимир Александрович несколько лукавил, но скорее из вежливости.

– Нет-нет, нормально… К часу? Заодно и пообедаем?

– Великолепно! – В контору к Наумычу приходила уникальная повариха, за две сотни долларов плюс стоимость продуктов она так кормила хозяина, его персонал и особо избранных гостей, что одни только запахи могли привести в состояние экстаза простого смертного.

– Договорились! Значит, завтра в тринадцать… жду. Всего доброго.

– До свидания!

Прежде чем присоединиться к Татьяне, Владимир Александрович еще раз просмотрел профессорскую справку, неторопливо разорвал ее на бесчисленное множество бумажных кусочков и зажал в кулак. Посидев так – с тревожным ощущением чего-то непонятно холодного и близкого, он прошел в туалет, бросил то, что осталось от документа, в унитаз и спустил воду.

Помимо всего прочего, Владимир Александрович учился в университете. Юридический факультет на базе высшего образования, очно-заочное отделение… Студенческие страдания Виноградова начались еще в незапамятные времена, когда заработка милицейского капитана и нескольких удачных халтур вполне хватало не только на жизнь, но и на роскошь в виде платного обучения. Начальство не возражало, Татьяна в очередной раз вычеркнула из списка покупок недосягаемую лисью шубу – и он поступил! Потом было жалко бросать, родители помогли материально, и худо-бедно теперь Владимир Александрович почти вплотную приблизился к заветному дипломному финишу.

Требования были, особенно ко взрослым дядям и тетям, достаточно либеральные, хотя, конечно, пожестче, чем в учебных заведениях МВД. Поэтому те, кто считал, что для получения «корочек» юриста достаточно просто внести в кассу определенную сумму, отсеялись в самом начале.

Иногда, конечно, везло…

– Тебе что осталось?

– Финансовое право, курсовик по гражданскому процессу и этот вот… спецкурс.

– А у меня последний.

– Завидую!

Так уж получалось, что из-за командировок или какого-нибудь очередного городского аврала Виноградов половину экзаменов сдавал по рапортам, индивидуально – или до, или после срока. Были в этом свои плюсы, свои минусы, но в двоечниках Владимир Александрович не числился.

На этот раз сессию с ним почти одновременно досрочно сдавала симпатичная брюнетка лет двадцати, с улыбчивыми глазами и огромным животом.

– О! Звонок… – сообщил Виноградов и тут же понял, что сморозил глупость. Коридор утонул в металлическом дребезжании, и не услышать его было в принципе невозможно.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила однокашница за информацию, когда звонок прекратился.

Из аудитории на волю выкатился густой поток волосатых, по-детски раскованных и очень неплохо одетых студентов дневного отделения. Это был второй курс, на юристов они походили куда меньше, чем на школьников.

– Ну, тьфу-тьфу-тьфу…

– Пошли…

Виноградов и будущая мама предстали перед собравшимся уже было направиться на кафедру преподавателем. Собственно, об этом симпатичном бородаче оба знали только имя, отчество и что ведет он какой-то замысловатый специальный курс, который в практической работе никогда понадобиться не может и введен лишь для общего развития подрастающей молодежи.

– Виталий Аронович!

– Товарищ профессор!

– Я не профессор, – отказался от незаконного повышения в звании бородач, – Чем могу служить?

Представились – сначала однокашница, потом и сам Виноградов.

– Зачет?

– Так точно! – бодро отрапортовал Владимир Александрович.

Преподаватель зачем-то переложил из руки в руку дерматиновую папку, посмотрел сначала на стриженую макушку Владимира Александровича, потом на живот его спутницы:

– Та-ак… О чем же вас спросить?

– А вы нас ни о чем не спрашивайте, Виталий Аронович! Ей рожать через неделю, а я двенадцать лет в милиции проработал… – ударил на жалость Виноградов.

Он вдруг сообразил, что бородач просто-напросто хочет в туалет. Времени мало, а впереди еще целый академический час…

– Хоть что-нибудь по предмету знаете?

– На уровне… представления. В общем и целом.

– Давайте зачетки, – махнул рукой преподаватель.

Возвращающиеся на места с перемены студенты-дневники» завистливо зашелестели: у них бородач имел репутацию зверя.

Проставив где положено автографы, автор спецкурса направился к выходу и уже в коридоре окликнул счастливую парочку:

– Вы все-таки почитайте то, что я на лекциях рекомендовал! Так, для себя…

– Обязательно! Спасибо.

– Да мы читали! – по женской привычке к избыточному вранью присовокупила однокашница.

– Не стыдно! Сама будешь ребенка учить не обманывать… – укорил Виноградов, но в ответ получил только небрежный поворот головы.

– Да ладно… Ты все? Куда сейчас?

– Хотел в деканат, но… – В конце концов, от добра добра не ищут, наглеть не стоило и пытаться поймать еще кого-нибудь с кафедры было бы неприлично. – Ты на колесах?

– Ага. Рвану – на Гражданку, домой.

– До Комсомольской улицы подбросишь? Или до метро?

– Нет проблем!

Внизу, на парковке, она втиснула в узкое пространство между сиденьем и рулем сначала себя, потом живот. Пристроилась поудобнее, завела машину:

– Сейчас поедем.

Салон был под стать автомобилю – такой же новый, ухоженный, чистенький. Марку Виноградов снаружи не разглядел, но это явно было нечто импортное и страшно дорогое: папа будущего ребенка трудился участковым инспектором в звании старшего лейтенанта, недавно приватизировал квартиру напротив Петропавловки и, судя по всему, оказывал услуги жилищной мафии, расселявшей коммуналки в центре города.

Впрочем, не исключено, что коллега просто экономил на еде, питье и ходил только в форме, отказывал семье во всем из любви к заграничным автомобилестроителям…

– Не тяжело тебе за рулем… последнее время?

– Мне сейчас все тяжело, – хмыкнула однокашница. – Не пешком же ходить!

– Тоже верно, – согласился Виноградов, подумав, что, к сожалению, перед большинством соотечественниц проблема выбора не стоит. Они никогда не столкнутся с трудностями управления автомобилем на девятом месяце беременности. Причем не из-за отсутствия в стране беременных, а из-за ощутимого дефицита индивидуальных легковых транспортных средств.

…Почти точно в назначенное время Владимир Александрович уже мыл руки в офисе на Комсомольской.

– Мы вдвоем?

– Дамы поели, – Евгений Наумович имел в виду сотрудниц бухгалтерии, – Водители тоже… Гостей не ожидается! Выпьешь?

– Нет, воздержусь. Сегодня еще надо по делам, в пару местечек. – Виноградов придумал это с ходу, без особой цели, но не ошибся:

– Хорошо! Тогда вон – сок в графине.

Евгений Наумович не настаивал даже формально, и это указывало на предстоящий обоим серьезный разговор.

Салат был из морепродуктов, с лимончиком и какими-то экзотическими добавками.

– Изумительно!

– Положи еще, не стесняйся – тут не в ресторане.

За едой говорили только о пустяках.

После пиалы с ухой и украшенной сложным гарниром каспийской осетрины Виноградов сообразил, что сегодня четверг, рыбный день.

Чем дольше Евгений Наумович выдерживал заполненную чепухой и гастрономическими изысками паузу, тем явственнее давала о себе знать затаившаяся где-то под сердцем гостя тревога – тревога человека, побывавшего в своей жизни и дичью, и хищником.

Вопросительно звякнул телефон. За стенкой, в соседней, «девичьей» комнате подняли трубку и почти сразу же положили на место.

– Я просил не тревожить, пока обедаем. Без крайней необходимости. – Хозяин откинулся в кресле, вытянул из пачки сигарету и, прикрыв от удовольствия глаза, исполнил первую затяжку. – Там параллельный, в бухгалтерии…

Виноградов не курил уже вторую пятилетку, и для него обед закончился. Переставив свою и Наумыча посуду на жостовский поднос, он прикрыл образовавшуюся конструкцию белой салфеткой и счел развлекательную часть визита исчерпанной: