Ярмарка невест - Demonheart
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Понятия не имею, — я пожал плечами, встал и тщательно закрыл дверцу печки, возвращаясь к столу. — Кстати, я почти упросил ее величество назначить вас к моему двору, в качестве моего секретаря.
— Меня? — Олсуфьев удивленно моргнул пару раз. — Но разве на эту должность не назначаются люди, гораздо опытнее меня? — у него порозовели скулы, а кулаки непроизвольно сжались. Вообще-то должность личного секретаря Великого князя была гораздо престижнее и интереснее, чем должность третьего помощника посла в занюханном посольстве в Швеции, или кем там он служил, так что незачем так яростно сопротивляться. Если только у него зазноба в Стокгольме на осталась.
— Вы против этого назначения? — я приподнял бровь.
— Нет, то есть, да, то есть… Господи! — он протер лицо. — Это очень большая ответственность и я очень боюсь, что не справлюсь, наломаю дров, и что-нибудь испорчу.
— А вы не бойтесь. В крайнем случае, будет портить вместе. Потому что для меня тоже все это в новинку. А сейчас давайте уже выясним, что пруссаку надобно.
— А почему бы вам, ваше высочество, не попробовать привлечь кого-нибудь другого на это столь высокое место?
— Кого, например? — я хмыкнул, разглядывая покрасневшего Адама.
— Петра Румянцева, чем он не подходит на эту должность?
— Боже упаси, — я даже глаза закатил. — Он прекрасный, преданный друг, и я почти уверен, что он меня не предаст, сейчас, по крайней мере, но поручать ему такие серьезные дела, как те, что положены для поручения личному помощнику? Я пока не сошел с ума.
Дверь приоткрылась и я бросил взгляд на часы. Ровно полдень. Измайлов весьма скрупулезно выполнял порученные ему задания подобного плана. А вот посланнику, похоже, кресла для посетителей не показались слишком удобными, раз он не остался в одном из них, позабыв про назначенную аудиенцию.
Я кивнул Олсуфьеву на кресло напротив моего, а сам устремил взгляд на дверь. Выходить из-за стола и идти встречать посланника я не собирался, много чести. Хватит и того, что мы еще не успели сесть и встречаем его стоя, а не развалившись в креслах. Хотя у меня мелькала подленькая мыслишка еще и кальян где-нибудь раздобыть и встречать прусского посланника держа мундштук в руках, да еще и полулежа в разбросанных по полу подушках. Но в самый последний момент я отказался от эпатажа, и теперь, глядя в чуть выпученные хитрые глаза посла, впервые пожалел о том, что не послушал внутренний голос и не поверг в шок Мардефельда. Я бы потом с удовольствием почитал, что он обо мне написал бы своему королю.
— Господин посол, прошу, присаживайтесь, — я широким жестом указал ему на кресло, стоящее рядом с тем, которое я отдал Олсуфьеву.
— Ваше императорское высочество, для меня большая честь наконец-то встретиться с вами в более приватной обстановке нежели на ассамблеях и императорских балах.
— Надо сказать, вы были чрезвычайно настойчивы в этом вашем желании получить аудиенцию, — я скептически хмыкнул. — Так что же вас все-таки сподвигло, на столь решительные действия?
— Всего лишь некоторое беспокойство, вызванное тем, что, хотя весь двор только и говорит о предстоящих увеселениях для юных знатных особ, ваше высочество не выказывает ни малейшего интереса к предстоящим действам. И тем самым расстраивает ее величество, — начал издалека и весьма витиевато прусский посол.
— Уверяю вас, я всерьез обеспокоен судьбой тетушки. Настолько, что даже обратил ее внимание на то, что кровопускания, кои она считает панацеей от всех болезней, совсем ей не помогают, хоть и делались они куда чаще, чем это вообще разумно, — я внимательно посмотрел на него, пытаясь оценить, как он отнесся к опале Лестока. Но Мардефельд был прожженный лис, и по его физиономии ничего нельзя было понять. А ведь кроме изоляции Лестока мои действия принесли очень существенную пользу, которая, надеюсь, даст пинок к развитию медицинской науки в Российской империи. А ведь все дело было в том, что я поставил Елизавету перед выбором: или признать, что кровопускания — это полная лажа, и ни о чего они не помогают, или же, прекратить ломать передо мной комедию, и, после очередного визита Лестока сказать, что совсем-совсем выздоровела. Пойти по второму пути она пока не могла, ей надо было закрепить достигнутый эффект, значит, пришлось жертвовать Лестоком. А на Флемма и наорать в случае чего можно, что, мол, этот костоправ ни черта не понимает и дает ужасные настои, от которых легче совсем не становится.
Хотя, тот же Флемм сообщил мне после первого же осмотра Елизаветы, что считает ее вполне здоровой и цветущей женщиной и что падучая — это единственный ее недуг, но тут, как говорится, ничего не попишешь. И дает он ей всего-навсего укрепляющий настой из зверобоя, белоголовника и чуточку мяты, в который для сладости добавляет немного меда. Я бы и сам не отказался от такого лекарства, на что я ему вполне непрозрачно намекнул. Как бы то ни было, а Мардефельд намек понял и в его взгляде даже промелькнула искра уважения. Правда, она быстро погасла, и он снова принялся улыбаться слащавой улыбкой, с некоторой брезгливостью и недоумением разглядывая мой пушистый свитер из ангорской шерсти, отбеленной до молочного цвета.
— Я нисколько не сомневаюсь, что ваше высочество искренне озабочены судьбой ее величества, — он наклонил голову, а затем снова поднял ее. — Но, тем не менее, ваш отказ даже взглянуть на присланные портреты очаровательных юных созданий больно бьет прямо в девичьи сердечки.
— Интересно, и кто же им рассказывает про то, что мне слишком некогда заниматься любованием картин, когда очень скоро я увижу всех вживую? — мы мило улыбнулись друг другу. — Мне нужно свою резиденцию восстанавливать, плюс мои занятия с учителем, да за делами на стекольном заводе следует приглядывать. Поверьте, у меня действительно совсем нет времени. — И я постучал пальцами по столу, намекая, что и для него я буквально
