Любовники - Эдуард Багиров

– Да кого они собирались выселять-то? Тебя, что ли? – заржал я.

– Да им дай волю, они и меня бы попытались. Но со мной-то посложнее будет. Я ведь не безобидный затюканный торговец арбузами. Попробуйте, выселите. Я их, блядь, забью до фарша, и сожгу дотла вместе с их товарищами-гопниками. Зубами их загрызу. Таких алкашей-дружинников даже и отстреливать-то не потребуется, лично я один пятерых таких просто заплюю до смерти. И таких как я, приезжих, в моей Москве – миллионы. Некоторые москвичи и представить себе не могут, что у меня тоже есть моя Москва. Им это дико. Я азербайджанец Алиев, гражданин России и житель Москвы, я когда-то приехал сюда жить, и не им мне указывать, что делать и куда ехать. В одной только моей пятке правой ноги чувства собственного достоинства и гордости во много раз больше, чем у ста тысяч таких вот ничтожных трусов, вместе взятых. Я – патриот России, блядь. И, если потребуется, буду вбивать эту информацию всякому неумному хулиганью в голову кулаком. И доказывать свой патриотизм шатанием по району по прихоти какого-то придурка-мента я точно не намерен. А вот если завтра в городе официально объявят военное положение, то я первым пойду на пункт регистрироваться, потом возьму автомат, и стану делать то, что скажут. Потому что я молод и здоров, к тому же прекрасно умею стрелять.

– Всё это, конечно, звучит красиво, – я тоже уже начал злиться. – Но вот кажется мне, Евгений, ты наглухо забыл, что коренное население России – это всё-таки совсем не азербайджанцы. Вот ты за полчаса уже раз десять гордо уточнил, что ты азер. А я, блядь, русский! И к обычным среднестатистическим чуркам, которых мы видим на рынках и стройках, тоже отношусь, мягко выражаясь… настороженно. Нежной любви к ним уж точно не испытываю.

– А тебя никто и не заставляет их любить, – ничуть не смутился Алиев. – Ты просто путаешь понятия. Национальность и нация – это две большие разницы. Ты – русский, гражданин России. Я – азер, гражданин России. А вот есть у меня товарищ Арам – армянин, гражданин России, и коренной москвич впридачу. И что нам делать теперь? Переубивать друг друга? Есть такая нация – россиянин. Вот мы все вместе взятые к ней и относимся.

– В принципе ты прав. Я никогда не слышал, чтоб гражданин тех же Штатов представлялся где-либо кем-то иным, кроме как американцем, даже если он индус или итальянский бандюган. Потому что у них американец – это общая нация. Но нам до них в этом смысле далековато.

– Да не далековато, братан. Просто по закону жить надо. Абсолютно всем, невзирая на национальную принадлежность. Вот когда таких вот писак, – он кивнул на газету, – начнут сажать в тюрьму, тогда станет намного проще. Потому что русский козёл, написавший этот текст в официальное средство массовой информации, совершил уголовное преступление, которое называется разжиганием межнациональной розни. А за него у нас в кодексе предусмотрены статья и срок. Надеюсь, что этих мразей когда-нибудь всё же начнут действительно сажать.

Межнациональный разговор закончился. Я рассказал Алиеву про Анечкино предложение. Выслушав меня, он хмуро покачал головой, и повертел пальцем у виска.

– Ну и какого чёрта ты отказался? Что за мазохизм? Ты что, боишься?

– Да, боюсь. Я ж не слепой. Ты был совершенно прав по поводу мезальянса. За всё это время мне очень осторожно удалось выудить из неё, что она из приличной еврейской семьи, отец у ней какой-то профессор, она рано вышла замуж, лет в девятнадцать, кажется, тоже за кого-то из своей еврейской мишпухи, он старше её, и неприлично богат. Впрямую она не жалуется, но между строк очевидно, что там какие-то проблемы. То ли она его не любит, то ли он её. Хотя, как можно такую не любить, не понимаю? Ну и типа изменяет он ей с какой-то бабой, да ещё так, что она в курсе дела, и там уже обсуждается развод. И вот она сутками сидит в интернете, и практически ничем не занимается, потому что он не разрешает. А она мечтает стать каким-то фотопродюсером. По-моему, она называла эту должность именно так; я не разбираюсь.

– Рома, – разводит руками Алиев, – ты меня иногда очень удивляешь. Неужели ты не видишь, что вся эта ситуация – полностью в твою пользу? Ты сейчас эту свою Аню голыми руками взять можешь.

– Да всё я прекрасно понимаю. Но сам прикинь – вот возьму я её голыми руками, и что я с ней буду делать? Хоть убей, ну не представляю я её в качестве одноразовой развлекухи. Ты хоть понимаешь, что если у нас что-то произойдет, то я влюблюсь в неё до конца жизни? Я же жить без неё дальше не смогу.

– Ну и чем это плохо-то, твою мать? – Алиев повысил голос. – Объясни, будь любезен!

– А чем хорошо-то? – На нас уже начали оглядываться другие посетители, пришлось сбавить децибелы. – Ты ж видишь разницу, блин. Ну вот сам прикинь. Просто поставь себя на мое место. Вот, например, ты – ты кто вообще есть? Да никто, как бы ты из штанов не выпрыгивал. Хрен ты с бугра. Приезжий азер без роду и племени, подрабатывающий мелкой стройкой. А я – ещё хуже. Я – мелкий мошенник. А она – жена бизнесмена, которому мы оба вместе не годимся даже в подметки. Она никогда не ложилась спать голодной, врубаешься? Она мыслит совсем другими категориями. Ну и куда мне соваться в те ворота? Что я буду с ней делать? А я тебе скажу, что я буду делать: каждую минуту я буду страдать, дёргаться, и чувствовать себя неполноценным.

– Да ты, братец, мудак! У тебя серьёзные проблемы с психикой. Да ты и так уже издергался, причем на ровном месте. И кстати, твой эгоизм вообще ни в какие ворота не лезет. Заметь, ты всегда говоришь «я, у меня, со мной»… А она? Ты знаешь, что у неё в голове?

– Да что бы ни было. Мне такая не по рылу.

– Ну вот не мудак, а?.. Тогда вообще забудь, и прекрати всякую переписку! И сиди в своей конуре у МКАДа, в самой жопе Ярославки. И впаривай китайское говно начальникам. Пока тебя не поймают и не искалечат. И продолжай трахаться чёрт-те с кем, мачо хренов, и презирать себя за то, что ты никчемное, никому не нужное унылое говно, живущее непонятно зачем.

– Ладно, хватит уже, – я устало сник, и отставил пустой стакан. – Хватит меня грузить. И вообще, я тебя уже не раз просил не говорить со мной о делах. Такие разговоры ничем хорошим не заканчиваются. Ты прекрасно знаешь, что у меня просто нет другого выбора. Ни на какой работе мне просто никогда не заплатят таких денег, что я зарабатываю сейчас. Про свободу я вообще молчу.

– Да что ты знаешь о свободе-то, – Евгений пренебрежительно сплюнул в пепельницу льдинку из стакана. – Молчал бы уж. Зачем тебе такая свобода? На что ты её тратишь? Торчишь в интернете, и снимаешь на потрахаться всякую дичь, вот и вся твоя свобода. Чё ты морщишься-то? Или снова будешь меня уверять, что нормальная девушка попрется в ночи через весь город, чтобы наскоряк перепихнуться с мудаком из интернета? Ты цветы-то девушке когда последний раз дарил? То-то! Я удивляюсь просто, честное слово. Здоровый лоб, а такой беспонтовый. Займись бизнесом каким-нибудь. Неужели это сложно? Я тебе помогу, чем смогу.

– Я подумаю над твоим предложением, старик, – улыбнулся я. Лишь бы отстал.

– Тебе некогда думать, Рома. Хоть ты и корчишь из себя джентльмена удачи, но на самом деле ты в натуральной жопе. Давно пора оттуда вылезать, – и Евгений махнул рукой официанту.

На вечеринку «Литпрома» мы шли молча. Не буду я работать, как вол, ни за какие деньги. И ни в какой я не жопе. Я слишком долго шёл к полной свободе, чтобы вот так её упустить. Живётся мне вполне комфортно. А при мысли, что придется дневать и ночевать в офисе, да ещё и в своем, у меня начиналась изжога. Нет уж, пусть Алиев сам работает, развивается, и зарабатывает себе на квартиры и «Лексусы». Евгений тоже шёл молча, вероятно сосредоточенно обдумывал всякие кирпичи, таджиков и рубероид.

Но попасть на вечеринку мне сегодня не пришлось. С обочины, прямо у входа вдруг моргнул фарами огромный, отсвечивающий белоснежным металликом «Кайенн», из него вышла девушка, подошла к нам почти вплотную, приветственно протянула мне руку, и улыбнулась так, что колени мои моментально подкосились.

– Аня, – потрясающим голосом представилась она. Хотя вполне могла бы и не представляться: черты этого лица были мне знакомы в мельчайших подробностях, их я ежедневно наблюдал на рабочем столе своего компьютера. – Аня Бергельман. Ты извини, Роман, за неожиданное появление, просто на улице очень хорошая погода, и мне очень захотелось вырваться из дома.

– Да ничего страшного, Ань, – вдруг среагировал Алиев. Он отошёл от столбняка раньше меня, и взял ситуацию в свои руки. – Мы буквально несколько минут назад о вас говорили. Как вы здесь оказались, кстати?

– Не надо меня на вы… Ничего сверхъестественного, Рома мне об этом мероприятии упоминал ещё месяц назад. Я зашла на сайт, и решила, что мне тоже интересно.

– Угу, – понимающе кивнул Алиев. – Я так и подумал. Но все же мне сдается, что данная вечеринка не самое спокойное место…