Знай, что я люблю тебя - Луис Леанте

— Видения? — переспросил полковник.

— Она кричит во сне и все время повторяет имя «Аза».

— Похоже на какое-то наваждение, — заметил главврач.

— Когда она проснулась, я ее спросила, что случилось. Она сказала: «Они убили Азу». Но была так взволнованна, что ничего толком не смогла объяснить.

Полковник задумчиво и пристально смотрел на спящую иностранку. Он был заинтригован ее тайной, но, увы — у него было катастрофически мало времени и слишком много других дел.

— Необходимо узнать, как она попала сюда, — сказал Мулуд Ласен. — Она не могла приехать одна. Кто-то наверняка уже должен был заявить о ее пропаже.

— Скоро уже месяц, как ее доставили к нам, — рассудительно проговорил врач. — Времени прошло достаточно, чтобы ее уже хватились и начали разыскивать.

— Да, несомненно. Чем больше я размышляю об этом, тем меньше вижу объяснений.

— Я вот еще чего понять не могу, — продолжила медсестра. — С каждым днем ей становится все лучше, но она страшно напугана. Не знаю, что с ней произошло, но она в шоке. Когда нам удастся вернуть ее рассудок в нормальное состояние, я попробую выяснить, что с ней.

— А до этого… — начал доктор.

— До этого мы ничего не в силах предпринять, — отрезал полковник. — Разве что опросить прибывших недавно из Испании. И если они ничего не знают об этой женщине, останется только ждать, пока ее здоровье не поправится настолько, что можно будет отправить ее обратно.

Заканчивая свою фразу, Мулуд Ласен уже подходил к двери. Главврач шел следом. Они коротко попрощались, и медсестра снова осталась один на один с пациенткой. Она присела на краешек кровати. Для Лейлы присутствие в госпитале этой загадочной иностранки стало уже чем-то обыденным, привычной частью ее работы. Ей было страшно интересно узнать тайну, которую хранила больная. Она положила руку ей на лоб и в который раз принялась разглядывать разметавшиеся по подушке волосы, белую кожу и ухоженные руки. Неожиданно женщина вздрогнула и широко распахнула глаза. Она не понимала, где находится. В ее мечущемся взгляде плескался страх.

— Аза! — пробормотала она в бреду. — Они расстреляли Азу. Ты должна сообщить всем.

— Кто такая Аза? — мягко спросила медсестра, стараясь не напугать пациентку еще больше.

— Аза? Она бежала вместе со мной, и нас поймали. Этот убийца выстрелил в нее. Это я виновата — я не должна была брать ее с собой.

— Кто убил ее? — настаивала Лейла.

Иностранка так же неожиданно закрыла глаза и замолчала. Неровное дыхание выдавало, какие мучительные образы заполняют сейчас ее сознание. Лейла тихонько взяла ее за руку и долго сидела рядом, боясь шевельнуться, пока больная не забылась глубоким сном.

«Эль-Оазис» казался Сантиаго Сан-Роману центром вселенной. Когда долгими вечерами он сидел с друзьями за шаткими столиками, покрытыми выцветшей клеенкой, или за барной стойкой, ему казалось, что весь мир вращается вокруг этого заведения. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. С бокалом коньяка в руке и верным Гильермо рядом, он забывался и не вспоминал о застарелой ране, что заставляла кровоточить его истерзанное сердце там, в Испании.

Чиновники Эль-Айуна собирались обычно в казино «Милитар» или в «Парадор Насьональ». «Эль-Оазис» оставался традиционным местом отдыха военных. Субботними вечерами он был заполнен до отказа, и не было ни в городе, ни вообще во всей провинции более шумного и посещаемого места. Хозяина «Эль-Оазиса» звали Пепе Эль-Боли — вечно уставший, замученный суетой андалузец. Его заведение было единственным во всей округе, где с негласного разрешения чиновников процветала проституция. В «Эль-Оазисе» было все, что нужно солдату для хорошего отдыха, — доступные девочки, бинго, покер, ставки, потасовки, коньяк и самые низкие цены во всей Западной Сахаре. Субботними вечерами кабак Пепе Эль-Боли больше напоминал поле боя. Шлюхи, одетые официантками, шли нарасхват, а азартные крики игроков заглушали орущий на полную громкость телевизор. Ни одно другое место в поселке не могло похвастаться такой бешеной популярностью, как «Эль-Оазис». Каждый, у кого выдавался свободный вечер в конце недели, рано или поздно оказывался здесь.

Для Сантиаго несколько часов в этом прокуренном и шумном баре означали реальную возможность хоть на короткое время избавиться от своей одержимости. Настоящим безумием для него в те дни была Монтсе, потерянная навсегда. Только когда второй бокал коньяка живительными струями растекался по венам, он начинал чувствовать себя нормальным человеком. Образ Монтсе бледнел, отходил на второй план, и он, наконец, мог отдаться веселью в компании Гильермо и других ребят, с которыми так здорово проводить время. Гильермо стал за это время не просто его лучшим другом, он стал чем-то большим — самым близким и преданным товарищем. Он выслушивал Сан-Романа, когда тому надо было излить душу, просто был рядом и молчал, когда Сантиаго не хотелось разговаривать, даже помогал ему писать письма, которые тот посылал Монтсе. Гильермо временно назначили на усиление саперной роты Девятого инженерного полка. Он целые дни проводи, копая рвы и котлованы для строящегося в Эль-Айуне зоопарка. Как и все легионеры, он не испытывал особого восторга от того, что его приписали к регулярной армии. Сантиаго, в свою очередь, назначили механиком в Четвертый полк Легиона, носивший имя Алехандро Фарнесио, в автотранспортную батарею. Судьба распорядилась так, что он вплотную столкнулся с парнями из вспомогательных войск, которыми командовал майор Хавьер Лобо.

Вспомогательные войска, так же как и местная полиция, были сформированы прежде всего из местных жителей, только офицеры были иностранцами. С первого же дня эти люди привлекали к себе особое внимание. В глазах только что прибывших в Африку испанцев темнокожие парни с курчавыми волосами и странными привычками выглядели невероятно любопытно. Впервые у Сантиаго появилась возможность рассмотреть их поближе, когда в один прекрасный день к гаражу, где он работал, четыре солдата-африканца приволокли сломанный «лендровер». Они были с ног до головы заляпаны машинным маслом. Открыв капот и бросив взгляд на двигатель машины, Сантиаго аж присвистнул от удивления.

Разноцветные провода, куски изоленты, какие-то заплатки и проволочные скрутки — все это свилось в один непонятный клубок, за которым невозможно было рассмотреть собственно мотор. «Нас прислал майор Лобо», — сказал один из солдат, и голос его звучал так твердо и гордо, будто он приносил присягу. Другие механики уже отвернулись — ничего интересного, — и только Сан-Роман принялся разглядывать машину и притащивших ее солдат. «Мы не можем ее завести, — продолжал говорить африканец. — А если мы ее не починим, нас арестуют». Сантиаго не мог оторвать взгляда от этих четверых парней. Тем временем его товарищи побросали свои инструменты и отправились обедать. Они явно не собирались распутывать этот во всех смыслах запутанный клубок. Сантиаго их наплевательское отношение взбесило, но он понимал, что бессмысленно вступать в дискуссию, пытаясь что-то доказать. Четверо африканцев смотрели на него отчаянными глазами людей, потерпевших кораблекрушение. Не говоря лишних слов, он сунул голову в железное нутро автомобиля.

Когда его приятели вернулись с обеда, Сантиаго уже по пояс влез в капот «лендровера», только ноги торчали наружу. Местные солдаты стояли рядом и молча наблюдали за его действиями, не решаясь их комментировать. Сантиаго, как в трансе, рассуждал вслух, разговаривал с механизмом, время от времени отпуская замечание в адрес вспомогательных войск. Африканцы удивленно переглядывались между собой, безмолвно спрашивая друг друга глазами, не сумасшедший ли перед ними. Так прошло несколько часов. Сан-Роман заменил уйму деталей, проверил все соединительные муфты и вдоволь наобщался с двигателем. Затем он захлопнул капот, сел на водительское место, повернул ключ в замке зажигания, и мотор зашелся в чахоточном кашле. Сантиаго несколько раз выжимал газ, вдавливая педаль в пол, и каждый раз черный дым, валивший из выхлопной трубы, становился чуть менее густым, пока наконец «лендровер» не зарычал ровно и уверенно, как ему и полагалось. Легионер вырулил из мастерской, приоткрыл дверцу и бросил четверке солдат: «Поехали». Те поспешно залезли в машину, словно услышали приказ их командира. Сантиаго Сан-Роман сделал несколько кругов перед мастерскими, понаблюдал, как ведет себя автомобиль, проверил тормоза и лихо ударил по ним перед казармами, где размещался батальон вспомогательных войск. Не заглушая двигателя, он вышел из машины и небрежно кинул: «К вашим услугам. Можете передать командиру Лобо: этот „лендровер“ прослужит еще лет десять». Африканцы стояли в полной растерянности. Только отойдя на порядочную дистанцию, он услышал, как его окликнули, и остановился. «Спасибо, друг, спасибо!» Сантиаго махнул рукой, мол, не стоит благодарности, но один из парней уже бежал к нему. Он крепко пожал ему руку: «Меня зовут Лазаар». Сантиаго Сан-Роман в свою очередь представился. «Мы живем в этом корпусе. Заходи к нам — тебе всегда будут рады. Когда хочешь, приходи. С тобой все захотят познакомиться». В тот день, когда усталый Сантиаго наконец добрался до столовой, он думал о том, что слова этого парня звучали вполне искренне.