Хонсепсия - Андрей Легостаев

Анри поклонился и сел на место. Отец Николя вновь уткнулся в список и занудно продолжил чтение:

- ...однако постепенно стало выясняться, что процесс этот далеко не всегда был так глубок, как это представлялось, и протекал очень неравномерно, так что в ряде случаев, как уже говорилось выше, культуры...

Анри очень быстро потерял нить заумных рассуждений и задремал, положив руку на спинку скамьи и приспособив на сгибе локтя голову.

Проснулся он от того, что кто-то потряс его за плечо. Со стороны стола продолжал доноситься монотонный голос. Анри поднял голову.

- Не пора ли определиться тебе? - услышал он вопрос.

Перед ним стоял тот самый монах с бледным неподвижным лицом, что встречался ему в пригорьях, где стояла хижина человека в маске.

- Теперь ты понял, что жизнь не кончается со смертью? спросил незнакомец.

- Да, - горько усмехнулся Анри.

- Что жизнь нечто большое, чем страсть к жизни, страсть к золоту, страсть к власти, страсть к женщинам и плотским удовольствиям?

- Это я понял давно.

- Но ты знаешь, что тебя ждет большая и поистине великая Цель?

- Это я жду ее, - прохрипел Анри.

- Тебе здесь больше нечего делать, мы увидели, что хотели. Отправляемся в путь, кони готовы.

Анри не спросил, кто эти таинственные "мы", что именно они хотели увидеть, и куда его зовут.

Он просто встал и пошел за незнакомцем. После всего с ним происшедшего, он не имел причин столь беспрекословно подчиняться странному незнакомцу, но он вдруг осознал, что худа от него ждать нечего. Незнакомец сто раз мог воткнуть ему кинжал в затылок, пока он дремал, а толстяк Николя даже голову бы не оторвал от своего свитка.

Кони оказались прекрасные, дорога тоже вполне приемлемой. Часа через два пополудни, странный проводник свернул на боковую, извилистую и узкую дорогу в ущелье (почти как в том, где Анри застал камнепад) и через четверть часа остановил коня и спрыгнул на землю.

- Идем, - сказал он и ступил на едва приметную тропку, уводящую в нагромождение камней.

- А кони? - зачем-то глупо спросил Анри.

- Не думай об этом, они тебе более не понадобятся.

Минут через десять они вышли на маленькую лужайку. На изумрудной траве сидели семеро человек в таких же выцветших одеждах, как у его спутника, и с такими же бледными лицами. Позади них виднелся узкий вход в пещеру.

Человек, который казался старшим, встал и обратился к Анри:

- Сними мирские одежды, отрекись от дьявольского металла, предназначенного для убийства.

Анри молча протянул меч и кинжал своему проводнику и скинул одежды. Все семеро устремили на него свои взоры. Анри стало неловко своей наготы, ему вдруг почудилось, что в их глазах блуждает вожделение. Но сразу понял, что ничего подобного нет.

Приведший его сюда мужчина подошел сзади и рывком сорвал с нагого Анри последнее, что на нем оставалось: нательный крестик и ладанку с искусственным глазом. Было больно, но Анри даже не поморщился, он понимал - - так надо. Он отрекался от прошлой жизни и всего, что связано с этим крестом.

- У него очень много шрамов, - сказал один из сидевших.

- Это следы сражений и поединков, - сказал старец, - раны нанесены хищниками и людьми, их не было от рожденья.

- Но у него нет ушей! - воскликнул другой.

- Ты поиграй с ним в "угадай слово на пятнадцати шагах"! подал голос проводник Анри.

- Но у него один глаз, - возразил третий.

- Я не советовал бы соревноваться с ним на меткость в стрельбе из лука или арбалета, - вновь заступился за своего подопечного странный монах.

Они говорили так, словно Анри был мраморной статуей, художественные достоинства которой обсуждались.

- И уши и глаз потеряны этим человеком в борьбе за торжество святого дела, - прервал пререкания старец. - У него нет физических изъянов. Я говорю - да. Что скажут остальные?

Прозвучало семь кратких "да".

- Здравствуйте, брат, - повернулся старец к рыцарю. - Теперь вы - один из нас.

- Здравствуйте, братья, - ответил Анри и понял, что обряд посвящения в какой-то высший орден (не орден даже, это название не подходит, а подходящего нет) свершилось. Без чудес и завываний, без кривляний и диких обрядов, вроде лобызания причинных мест принимающих, без жуткой музыки и гортанных здравиц дьяволу, без клятв и божбы, без оставлений меток на теле посвящаемого. Семь "да" этого достаточно.

Все остальные тоже встали и приветствовали вновь принятого, не называя его по имени, хотя оно им (любое из использованных им хоть единожды), несомненно, было известно.

Один из них протянул новичку одежды, ничем не отличающиеся от тех, что были на всех - такие же выцветшие и заношенные, хотя на самом деле идеально чистые.

Старец вошел в пещеру, Анри последовал за ним. Когда зашел последним тот, кто привел его сюда, огромный камень, движимый неизвестной могучей силой, закрыл выход.

- Теперь вы будете жить здесь, Девятый брат.

И Анри понял, что это его новое, последнее в жизни и потому истинное, имя.

А еще он подумал, что отец Кастор уже не вернет ему положенные четыреста сорок сантимов или пятьдесят пять динариев. И лишь усмехнулся своей пустяковой мысли. Ему больше не нужно было ничего. Он нашел то, что искал всю свою долгую жизнь.

Глава шестая.

Он был младшим среди равных. Они поистине творили и толковали, меняя по своему хотению, историю человечества. Они не подчинялись никому, кроме самого создателя вселенной. Это была высшая каста. Каста сверхлюдей, лишенных обыденных желаний и думающих обо всем человечестве.

Его вводили в суть их деятельности постепенно, чтобы от грандиозности происходящего в этом тайном храме у него не помутился разум.

Прежде всего, ему показали все внутренние помещения пещеры, которую уместнее было бы назвать подземным дворцом. Воздух в подземелье никак нельзя было считать спертым, из чего можно было заключить, что для его циркуляции придумана сложная система вентиляционных отверстий. Запасов продовольствия, тех, что хранятся долго, было хоть отбавляй; в специальном помещении внизу был устроен бассейн с ледяной водой, в которой в деревянных бадьях хранилось свежее мясо. Но все это его мало касалось - для того существовали слуги, трое или четверо бесполых существ в черных рясах, которые приносили еду, поддерживали зажженными свечи и факела, убирали помещения и знали эти катакомбы, как свои пять пальцев.

Быт не волновал девятерых мудрецов, к числу которых принадлежал отныне и он. Они жили приключениями духа. У каждого была собственная просторная комната, обставленная изысканной мебелью, в которой постоянно горели свечи, на столах были готовы чистые пергаменты, чернила, острые перья...