Хонсепсия - Андрей Легостаев

- Вот вы где! - в свете факела он увидел Жанну. Она раскраснелась и была чуть растрепанной. - Хорошо еще что, отец Кастор сказал, в какой вы пещере. А то я вас повсюду ищу-ищу.

- Зачем? - серьезно спросил он.

- Как зачем? - удивилась она, и Анри понял, что девушка пьяна. - Чтобы повторить то, что было вчера.

- То, что было вчера, повторить невозможно, - мрачно произнес рыцарь и непонятно было к чему именно относятся его слова. И тут же, повинуясь сиюминутному, страстному порыву, он предложил: - Хочешь стать моей женой, Жанна? Уедем отсюда, в другие горы, на Тибет, к примеру. Построим дом или даже замок...

Она расхохоталась.

- Да зачем мне все это? - пьяно спросила она. - К тому же, ты хоть и рыцарь, а старый. И глаз у тебя всего один. Давай лучше сейчас позабавимся, благородный ты мой, я аж вся дрожу.

Анри разозлился. Разозлился всерьез и, прежде всего на себя за то, что поддался дурацкой мысли. Может, он и найдет себе жену, только не эту распутницу и болтушку, от которой в ушах до сих пор звон стоит. Собственно, а нужна ли ему вообще жена?

- Пошла прочь! - зло буркнул Анри и, захлопнув перед ней дверь, громыхнул засовом.

- Ах ты!.. баран одноглазый! Да и черт с тобой! - прокричала она. - Я лучше к брату Олексену пойду, он пусть и не благородных кровей, но и без выпендрежей! Вчера - хочу, а сегодня - пошла прочь!

Она пьяно расплакалась, и по звуку он понял, что девушка сползла по двери и расселась на полу.

Он зло сглотнул набежавший в горле ком и плюхнулся на кровать. И сам удивился, как гулко стучит в груди сердце. Он пытался не думать о девушке, вызывал пред мысленным взором бесконечно красивые пейзажи, что открывались ему в последние дни скитаний по горам.

- Сэр Анри, ну пустите же меня! - разрыдалась за дверью девушка. - Я же полюбила вас!

Он не шевельнулся.

Она еще какое-то время причитала под дверью, затем поднялась и пошла прочь, грозя, что найдет себе другого кавалера, а сэр Анри завтра к ней в ноги упадет, но она останется такой же неприступной, как пик Страданий. Анри усмехнулся - он краем уха слышал сегодня о восхождении на этот пик.

Он привык засыпать не когда хочется, а когда необходимо, но сегодня сон не шел. И совершенно не ссора с бывшей проводницей (теперь он выберется в долину и без нее) взволновали его. Ему вновь захотелось оказаться среди этих странных людей, бредящих непонятным.

Он подошел к стене и вынул из держака факел. Медленно, чтобы не сорваться с пандуса, который даже не был огорожен (удивительно - как не падают возвращающиеся с веселья гостя, напробовавшиеся даров отца Пирса?), он спустился на поляну. Уже внизу вспомнил, что забыл в пещере кубок. Ему очень захотелось сделать еще глоток этого вина, но возвращаться не стал, просто пошел к столу, где полыхали огромные костры.

Отца Пирса уже не было, там распоряжался дюжий полупьяный мужчина, которого все называли брат Марк, и вокруг бочки уже благоухала огромная лужа. Когда Анри сказал, что забыл свой кубок, ему без разговоров дали другой. Вино действительно было очень вкусное. Рыцарь сделал еще глоток и отошел в сторону, жадно ловя разговоры. Но темы уже сменились:

- ...а когда этот полоумный мне харкнул под ноги, я уж от души ему как врезал...

- ...поперло на первом круге, вот и взял, а потом непруха сплошная...

- ...к ослице сзади подкрался и...

- ...ну, с непривычки его как начало тошнить...

- ...ощипал перья у глупой курицы...

- ...а я ему, дураку, и цежу эдак сквозь зубы...

Но и про горы говорили тоже - куда ж без них, родимых.

Он ходил, слушал, и ему здесь нравилось. С разговорами никто не приставал, но и когда он подходил к беседующим, не гнали, освобождали место у костра. Он не заметил, кто сунул ему в руки мягкую взрезанную вдоль лепешку с горячим мясом внутри. Спать не хотелось ничуть, хотя весь день он вышагивал по горной тропе то под гору, то на подъем. Ему было хорошо.

Но все ж надо было отдохнуть, неизвестно каким выдастся следующий день. Он вернулся к своей пещере.

На его постели лежала Жанна, на ее губах выступили пузырики, точно у младенца. Не нашла, значит, себе другого ухажера. В ее руке был зажат пустой кубок, который Анри забыл на столе перед уходом.

Анри усмехнулся и вновь вышел на улицу.

Воздух был какой-то необыкновенный, внизу не такой, и звезды, казалось, сверкают здесь ярче. Он вдруг почувствовал, что зябнет, и поспешил к одному из многочисленных костров. Он нашел один, догорающий, у которого никого не было, подбросил сухих веток из кучи, сложенной неподалеку, и уселся на лежавшее рядом с костром бревно. Огонь жил собственной жизнью и Анри уставился на него, привычно остановив взгляд на одной точке. Это был его недостаток - он любил часами смотреть на огонь. Иногда даже в ущерб делу. Только какие у него нынче дела? Только одно - спасти свою шкуру...

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИЗБРАННИК. *

"Бессмертны! Слышали вы мой скромный обет!

Молил ли вас когда о почестях и злате?

Желал ли обитать во мраморной палате?"

Альбий Тибулл.

Глава пятая.

Он очнулся от раздумий, когда заметил, что тьма вокруг рассеялась. Было удивительно тихо, только звонко пела о своей любви к жизни какая-то ранняя птаха.

Но еще какой-то звук совершенно органично вплетался в это ясное утро. Анри огляделся. Там, где стояли скамьи, как и говорила вчера Жанна, за столом на возвышении сидел толстый бородач и что-то бубнил, глядя в свиток. Анри подошел и сел на дальнюю скамью, облокотился на спинку, вслушался:

- ..всем этим концепциям свойственна также реакционная идеализация ранних периодов различных цивилизаций, когда низшие якобы добровольно повиновались высшим, а религиозность и основанная на вере мораль обусловливали наивысшую способность к творчеству, совершенно необходимое качество при...

Анри встал и громко произнес:

- Прошу прощения, я опоздал...

Толстяк прекратил бубнить, оторвался от свитка и с удивлением посмотрел на рыцаря.

- Что?!

- Я опоздал на начало и не слышал названия вашей проповеди... В двух словах хотелось бы узнать...

- А, конечно-конечно. Моя беседа озаглавлена "Меч, как продолжение руки рыцаря, а стило, как продолжение мысли священника и наоборот"... Дело в том, почтеннейший, что...

- А для чего вы читаете, если здесь никого нет? - не удержался от вопроса Анри, хотя понимал, что он скорее риторический.

Но отец Николя ответил торжественно:

- Если христианский священник, в отсутствие прихожан по случаю урагана, не будет служить Богу, то Бог покинет эту церковь. А прихожане, что не могут выйти из-за непогоды, знают, что святой отец молится за них. Конечно, сравнение неправомерное... Но эти свитки, он кивнул на разбросанные по всему столу рукописи, - я готовил целый год и их вчера уже читали те, кто приехал утром. А после прочтут другие. И расскажут тем, кто не прочел. И ночью у костра все обсудят. А сейчас... Если хоть раз нарушить традицию - ее не возобновишь. Мы никому не нужны, кроме самих себя и потому свободны, как ни один царь во всем мире. Мы владыки природы, потому что горы - повелители мира, ближе всех к Богу. И если нарушить традицию, мы потеряем эту свободу... - он почувствовал некую фальшь в своем полном пафоса голосе, чуть смутился и добавил: - Может быть и нет, но разве стоит рисковать?