Повседневная жизнь армии Александра Македонского - Поль Фор

Прорицатели

Прорицатели советовали полководцам, как вести себя в случаях крайней опасности или дурных предзнаменований: при полете зловещих птиц, рождении уродов, патологиях внутренностей, внезапных ударах молнии, ужасных преступлениях, надругательствах над священным. Кроме Аристандра из Тельмесса, признанного прорицателя царской семьи, известной своим благочестием и даже суеверием, упоминаются Клеомена, или Клеомантия, из Лаконии и несколько египетских, халдейских и вавилонских прорицателей. Больше всего консультировались с Аристандром, у которого хватало как изворотливости, так и дара настоящего придворного. Так, в тот самый момент, когда решалась судьба похода, пришло известие, что по статуе Орфея в Эгах, бывшей столице Македонии, заструился пот. Тревожное предзнаменование! И лишь Аристандр, единственный из всех прорицателей, увидел в этом обнадеживающий символ: подвиги завоевателей заставят поэтов и певцов будущего попотеть! В случае необходимости царь получал от него именно те ответы, которых ждал. Так, в 328 году, когда существовали сомнения относительно форсирования Сырдарьи, с целью вторжения в земли скифов Центральной Азии, внутренности принесенных в жертву животных просто обязаны были дать благоприятный ответ. После 327 года упоминания об Аристандре прекратились, лишь одно встречаем у Плиния, который приписывает ему книгу «О знамениях». Правду говорили лишь халдейские астрологи, предсказавшие, что царь умрет в Вавилоне.

Ученые и интеллектуалы

Подобно французской экспедиции в Египет в конце XVIII века, греческую экспедицию в Азию в 334 году сопровождала группа ученых и интеллектуалов. Прежде всего это философы и литераторы: Каллисфен из Олинфа, двоюродный брат Аристотеля, греческий философ, натуралист, оратор, историк и историограф военных кампаний, по крайней мере до 330 года; Анаксарх из Абдеры, философ-атомист, ученик скептика Пиррона, софист и льстец, утешавший царя после смерти Клита Черного; Онесикрит из Астипалии, киник, человек действия и моряк, который также написал романтическую «Историю» (утраченную); и их «коллеги». Добавим сюда целую команду геологов, ботаников, зоологов и врачей, которых долгое время называли «физиками». Они собирали сведения, а также прежде неизвестные образцы минералов и виды флоры и фауны, чтобы отправить их Аристотелю и его школе. Сам учитель, сын врача и прежде всего человек науки, состоял в личной переписке со своим царственным воспитанником, оставаясь его советником. То немногое, что сохранилось от произведений перипатетика, возглавившего вслед за Аристотелем школу в 323 году, пестрит сведениями о «Растениях», «Запахах», «Огне» (сочинения Теофраста), полученными от натуралистов, побывавших в Египте и Азии с Великой армией. И наоборот, такие деловые люди, как Гарпал, пытались разводить в Вавилоне все продовольственные культуры Греции. Что же касается многочисленных частных врачей или военных докторов, следовавших за войском, то искусству лечения незнакомых им болезней, поражавших людей и животных, они учились у знаменитых магов и целителей Египта, Персии и Индии. В имеющихся у нас текстах неоднократно упоминается, что греки пытались найти лекарство против укусов ядовитых насекомых и змей. Царь даже отправил в Вавилон группу египетских бальзамировщиков с их скальпелями, крючками, содой и антисептиками: со временем они дадут греческим медикам прекрасный урок анатомии!

Атлеты и художники

Поскольку следовало развлекать всех этих воинов, призванных совершать столь громадные усилия, армию сопровождали одна или несколько трупп актеров из македонских театров Пеллы, Эг и Филипп. Вот уже сотню лет местная эллинизированная знать высоко ценит пьесы Еврипида и Агафона. За выступления перед армией царь наградил золотом величайших афинских актеров: Фессала, Пасикрата, Ликона. Их удача способствовала прибытию к войску профессиональных игроков в мяч (sphairizontes), среди которых античные авторы называют Аристоника из Кариста и Серапиона. Один из семи адьютантов царя, Леоннат, на многочисленных верблюдах привозит из Египта песок для их гимнастических упражнений, поскольку армия устраивает спортивные соревнования. Двор содержит даже шутов и певцов Агиса, Херила, Клеона из Сиракуз, даже сатирических поэтов Протея, Праниха и Пиериона. Разумеется, эти художники и атлеты появились не в начале, а в самом конце экспедиции, привлеченные успехом и деньгами. Но еще после битвы при Гранике в мае 334 года знаменитый Лисипп, штатный скульптор Александра, получает заказ отлить в бронзе статуи тридцати четырех гетайров, павших в битве. Основания этих статуй обнаружены в Дельфах. Представим, сколько персонала, материала, транспортных средств и просто места требовалось этой команде! По найденным в Малой Азии монетам становится понятно, что граверы переезжали из города в город, следуя за царем-победителем. Филоксен из Эретрии зарисовывал с натуры сражение при Иссе. Позже, после смерти Гефестиона в ноябре 324 года, для воздания любимцу царя погребальных почестей были приглашены три тысячи атлетов и художников. Гробница нового бога представляла собой монументальное здание в композитном стиле[16]. Третий ее этаж украшали сцены охоты, аналогично сценам хранящегося в Стамбульском музее саркофага Абдаломина из Сидона. Нет сомнения в том, что тот же скульптор изобразил в Вавилоне и Сидоне царя и его умершего друга. Не стоит забывать также о музыкантах, игравших на своих инструментах во время театральных представлений, на пирах и во время некоторых работ, например во время гребли. В свое время мы еще поговорим о трубах, призывавших к атаке или к отступлению: в этой главе речь об отдыхе и искусстве, а не о военной роли искусства. И, возможно, к числу артистов и профессиональных затейников можно отнести также массажистов, составителей благовонных масел, слуг и поваров, следовавших за знатью повсюду — разумеется, за исключением поля битвы.

Несомненно следует добавить к имени Лисиппа имя Леохара, автора нескольких статуй Александра в Дельфах и членов семьи Александра в Олимпии.

Женщины и дети

Следует ли учитывать также и женщин с детьми в числе возможных предметов воинского отдохновения? В повозках армии, в составе которой насчитывалось почти пятьдесят тысяч мужчин, их, вероятно, было очень много. Из текстов видно, что иногда наемники везли с собой жен. Естественно, богатые пользовались правом возить с собой наложниц. Но здесь мы видим еще и знаменитых куртизанок, таких как Таида, которая участвовала в оргии и последующем поджоге дворца в Персеполе, или Телесиппа, дорогая свободнорожденная «подруга» (гетера), угрожавшая бросить своего ветерана, потому что тот мало ей платит. Большая часть девиц для утех были купленными рабынями или пленницами, принадлежавшими новым хозяевам или сутенерам, торгующим их телами. Точно также музыкантш, развлекавших гетайров во время попоек, брали напрокат у ловких дельцов, не брезговавших торговать и молоденькими мальчиками. Плутарх («Жизнь», 22) рассказывает о Феодоре из Тарента, предложившем правителю Сард Филоксену, а возможно и самому царю Александру, купить двух мальчиков невероятной красоты. На это последовала возмущенная реакция императора, хотя позднее Александр сделал свой гарем «образцовым» и на глазах у всех целовался с любимцем Багоем. Массовые бракосочетания в 327 и 324 годах десяти тысяч простых македонских воинов и их командиров, когда их, так сказать, принудительно женили на азиатках, устраивались не только, чтобы закрепить европейцев в новых колониях: они помогали урегулировать фактически создавшуюся ситуацию и наверняка помогли избежать беспорядков.

Нестроевые

Из одной-единственной фразы Диодора (XVII, 83, 2), который, вероятно, заимствует сведения у Клитарха, поскольку мы находим их частично и у Квинта Курция Руфа (VIII, 3, 23), мы узнаем, что в городах, основанных в Бактриане и названных Александрия Кавказская и Александрия Окская, около современных Чарикара и Термеза, предполагалось поселить семь тысяч варваров, три тысячи «следовавших за армией нестроевых» и всех желающих из числа наемников. Что же делали все эти «нестроевые»? Очевидно, обделывали дела, занимались торговлей или спекуляцией. Одни из них, как мы уже видели, были сводниками и сутенерами, другие — ремесленниками, работавшими на заказ, третьи — поставщиками снаряжения и провианта, четвертые — ростовщиками или менялами. Последние в залог будущего жалованья ссужали деньги воинам, желавшим попировать или купить лучшее оружие, а потом царь или канцелярия неоднократно возмещали непогашенные долги ветеранов. Нигде не говорится, что в войске находились маркитанты, как в наполеоновской армии, но они наверняка были, снабжая солдат провизией и греческим вином за звонкие полновесные монеты в тех самых странах, где золотые и серебряные монеты были изобретены. Существовал также чудовищный черный рынок, возникавший во время крайнего голода и жажды. Добавим, что наемники также на свой манер приторговывали и в этом краю Золотого руна всегда были готовы продаться тому, кто больше платит. Учитывая, что следовавших за армией греческих спекулянтов и предлагавших свои услуги балканских бродяг в двух основанных весной 329 года городах было как минимум столько же, сколько и «варваров», то есть семь тысяч человек (и это не считая женщин, которых они везли с собой), в экспедиционном корпусе складывалась колоссальная диспропорция нестроевых. Ведь македонских и эллинских воинов в это же самое время в Бактриане насчитывалось лишь двадцать пять тысяч! Словом, подводя итог численности всем, кто не был ни всадником, ни пехотинцем, кто не служил во вспомогательных инженерных войсках или в обозе; выделяя среди нестроевых людей науки, развлечений, торговли и на этот раз добавив к ним женщин (в пропорции одна на десять мужчин?), мы будем вынуждены допустить, что если к началу Азиатского похода македонское войско насчитывало пятьдесят тысяч воинов, почти столько же в нем было и гражданских. Итого около ста тысяч человек. Я, служивший в свое время солдатом, унтер-офицером, а затем офицером, просто восхищен военной администрацией, способной предусмотреть и организовать повседневную жизнь такой массы людей, причем не позволяя войску превратиться в стадо. И я понимаю восхищение, которое испытывали государственные мужи и интеллектуалы IV века до нашей эры к Филиппу II Македонскому, выстроившему эту машину, в любом случае далеко опередившую всё, что существовало тогда как в Европе, так и в Африке и Азии.