«Если», 2006 № 04 - Журнал «Если»

— Послушай, — обратился Рэндол, сверху вниз глядя на прохаживающегося Эхоу, — неужто могущество тебе нужно только для того, чтобы свирепо отомстить всякому, кто в предыдущей жизни посмел косо взглянуть на тебя? Тебе никогда не приходило в голову сотворить что-нибудь доброе?

— Бред! Добрым вы называете того, кто, обладая силой, добровольно пошел к вам в услужение. Такое бывает только в сказках. Нельзя же быть настолько глупым! Прежде вы хотя бы богов придумывали как следует. Боги были могучи и бесчеловечны, карали и миловали без причины, исходя лишь из своего каприза. А теперь вы и бога придумали бездарно. Что может быть глупее всемогущего милосердия? Бог, пошедший в услужение к человекам, — надо же до такого додуматься!.. От меня вы подобного не дождетесь!

— Вот потому ты и не бог, — пробормотал Рэндол, — и никогда им не станешь…

Далее Рэндол не слушал и не отвечал. С колокольни деревенской церкви донесся удар, возвещающий, что до полуночи осталось полчаса, и фамильный замок вознесся к небу на все свои три этажа. Возникли стены и залы, дорогое убранство и каморки прислуги. Былое великолепие вернулось, чтобы через час рассыпаться в прах. Созидание и разрушение совершались одновременно, замок возник уже горящим; клубы дыма нового пожара смешались с чадом пожара вчерашнего.

Рэндол спрыгнул с подоконника на несгоревший покуда наборный паркет кабинета, откуда он уже трижды начинал бессмысленный смертельный бег. Здесь все было знакомо до последней мелочи: ореховый стол, служивший еще отцу нынешнего лорда, малахитовый письменный прибор с бронзовыми чернильницей, песочницей и подставкой для перьев. Шкаф с любимыми книгами, которые снимаются с полок так часто, что всегда должны быть под рукой. Одна книга, раскрытая, корешком вверх лежала на диване: когда-то Рэндол не успел дочитать страницу, и теперь книге вечно предстоит быть недочитанной. На столе — незаконченные страницы дневника, послания столичных друзей и родни, на которые он не успел ответить, и среди них — одно письмо, написанное не им и адресованное не ему. Письмо, которого не было в самом первом пожаре, но которое три последних дня сгорало и воскресало вместе с замком Рэндол.

Изощренная волшба не подвела Эхоу. В минуту рокового гадания письма и впрямь не существовало в природе, оно уже сгорело в пламени, уничтожившем замок. Но каждую ночь оно на короткий срок возникало из пепла, ожидая, когда наступит решающая полночь.

Рэндол схватил письмо, вернулся к окну.

— Эхоу! — крикнул он. — Вот письмо! Оно существует! А теперь попробуй отнять его у меня, не пользуясь своей поганой магией! У тебя еще есть полчаса. Ну же, прыгай в огонь, догони меня, если сможешь!

Эхоу взмахнул руками, словно собираясь взлететь, хотя прекрасно знал, что никакое заклинание не сработает здесь, где он уже совершил больше, чем дозволено. А вот Том Брэдли, которому надоело ждать полуночи, возник у мага за спиной и тяпнул его по затылку своей любовно выстроганной и отполированной ладонями дубинкой.

Что было дальше, Рэндол не видел. Он бежал через анфиладу комнат к детской. Как ни будь сладка месть — дети важнее. Ноги сами несли маршрутом, четырежды пройденным наяву и сотни раз в мыслях: ко внутренней лестнице левого крыла, на третий этаж, в детскую комнату, где на полу еще высилась так и не захваченная пять дней назад вражеская крепость. И он едва не упал, когда на задымленной лестнице столкнулся с бегущими вниз мальчишками. Четыре дня они ждали, когда отец придет спасти их, а он приходил слишком поздно. И вот на пятый день они пошли ему навстречу.

Голова Перси была старательно укутана снятой с постели полотняной простыней; видно, у старшего брата не хватило сил или сноровки сорвать портьеру, у самого Робина курточка была натянута на голову, словно у отца, когда он первый раз прорвался к ним. Братья бежали, взявшись за руки, и видно было, что старший не бросит малыша ни в коем случае.

Рэндол подхватил Перси на руки, они сбежали на площадку второго этажа, украшенную аляповатой мраморной вазой итальянской работы. Из галереи, по которой только что пробегал Рэндол, валил густой, смердящий паленой кожей дым. Пожар добрался к библиотеке и жадно пожирал пергаментные свитки.

В самую первую ночь, а потом еще раз Рэндол пытался пробежать с детьми по этой душегубке и вынес трупы. Сейчас он метнулся по лестнице вниз. Весь первый этаж был уже охвачен огнем, так что Рэндолу пришлось сбегать еще ниже. Там было чуть легче дышать, но зато ни зги не видно.

Свеча в кармане суконной крестьянской куртки, которую с вечера надел Рэндол, оказалась сломана, но загорелась с первой искры. Какой абсурд — зажигать свечу на пожаре! — но Рэндол старался предусмотреть все. Влажный мох под окнами, просоленные веревки на уцелевших окнах второго этажа, кузнечный молот в прогоревшем проеме служебного входа, ведь перед пожаром эта дверь была заперта, ключи пропали, и, случись что, дверь придется выламывать. Случилось так, что огонь загнал их в подвал — и вот, в кармане свеча, огниво и ключ от винного подвала. Мажордом, удирая из проклятой усадьбы, позабыл вернуть ключи от сгоревших дверей, но у Босуэла имелся свой ключ, чтобы можно было, не поднимая тарарам, в любое время дня и ночи принести лорду вина.

Тяжелая дверь подвала с тюремным лязгом захлопнулась за ними. Теперь на несколько минут они были в безопасности. Дым сюда не проникал, а перекрытия начнут рушиться еще не скоро.

— Быстрей!

— Тут подземный ход? — спросил Перси.

Подземный ход в замке был, но очень давно. Он начинался здесь, среди винных бочек и стеллажей с бутылками, проходил подо рвом, ныне частью засыпанным, частью превратившимся в пруд, куда гоняли на водопой лошадей и коров. Заканчивался ход в часовенке рядом с фамильным кладбищем Рэндолов. Десять лет назад Рэндол, беспокоясь за Робина, который уже тогда отличался неугомонной любознательностью, отыскал полуобвалившуюся штольню, восстановил потайные двери, первые несколько ярдов приказал расчистить и укрепить, чтобы было что показывать гостям, а все остальное велел засыпать окончательно. Разумеется, ни бежать из замка, ни проникнуть внутрь через этот ход было невозможно.

— Тут есть выход, — ответил Рэндол.

В дальнем конце подвала оказались наклонные сходни, ведущие к широкой отдушине, прорубленной лет пятьдесят назад, чтобы можно было вкатывать бочки в подвал, минуя парадные залы. Все-таки цивилизация не такая дурная вещь. Она заваливает подземные ходы, но всегда прорубает запасной выход.

Проем был забран обитой железными полосами дверцей, ключей от которой не было у Босуэла, но, чтобы открыть дверь изнутри, ключи и не требовались. С этой стороны механизм замка был на виду, так что достаточно было отодвинуть два массивных кованых засова. Подцепив кончиком кинжала (он тоже был взят с собой на всякий случай!) первый засов, Рэндол легко сдвинул его. Следом сдвинул верхний засов и потянул на себя тяжелую дверь, сколоченную как раз по размерам винной бочки.

Очень хотелось поскорей очутиться снаружи, но Рэндол сначала осторожно выглянул, опасаясь горящих обломков, летящих с верхних этажей. Однако навес, устроенный в этом месте, еще держался, лишь балка с блоком для разгрузки с телег винных бочек пылала, словно гигантская лучина, вставленная в небывалый светец.

Рэндол на четвереньках выбрался наружу, выхватил из подвала детей, и все трое отбежали на безопасное расстояние.

— Как горит! — протянул Робин, глядя на бьющее из окон пламя. — Папа, мы не окажемся там снова?

Рэндол прислушался. Издалека доносился звон колокола. Не пожарный набат — к еженощному пожару деревенские жители, к сожалению, слишком быстро привыкли, — а обычные мерные удары. Звонарь отбивал полночь.

— Нет, — сказал Рэндол. — Больше вы там не окажетесь.

Обогнув горящий замок, они увидели перед парадным входом бывшего мага Эхоу, который так и не бросился в огонь, чтобы отнять письмо. Хотя, вернее, он не смог туда броситься, потому что Босуэл и Том Брэдли крепко держали его, заломив руки за спину. Никто в деревне не умел лучше Тома Драчуна биться на палках, и по всему видать, дубинка Тома еще пару раз приложилась к затылку мага, потому что Эхоу больше не пытался рыпаться, а лишь очумело тряс башкой.

— Ну и каково быть всемогущим? — спросил Рэндол, подходя. Письмо он достал из кармана, хотя руку держал на отлете. Полночь уже миновала, но отдавать письмо в лапы Эхоу все равно не хотелось.

— Лжец! Подлый врун! — прохрипел Эхоу. — Ты клялся, что письма у тебя нет!

— Его у меня тогда и не было. Я положил письмо на столе в своем кабинете. Не моя вина, что все эти дни ты сжигал дом вместе со всем, что там находилось. Если бы даже я захотел, я бы не мог отдать тебе сгоревшую бумагу.

— Подлец!