Шаг (СИ) - Pantianack

Кангрот Армах подошёл к эльфу. Минаэрол сидел на полу без сил от ужаса и осознания своей судьбы. Он вспоминал свои отношения и границы, что проводила Аминореэль. Они вызывали злость… Недоверие… Ревность… Но тут глаза открылись! Огромное количество деталей и оговорок встали на места. Его спасали. Его хранили от тайн, которые ему самому было не под силу хранить. Минаэрол посмотрел на Аминореэль, вспомнил её улыбки и заботу. Её ответственность и его капризы. Её терпение и его нетерпимость. Минаэрол хотел молить о пощаде, просить, взывать к богам или демонам… Но… Всё было предрешено. Кангрот Армах ударил эльфа в шею, и из горла вместо крика лишь хрип. Удар ноги по пальцам на руках лишил его возможности что-либо написать. Минаэролу суждено было отправиться на смерть, не оставив последнего слова.

Аминореэль поклонилась Хану Лонлейсу.

— Ваша воля, Господин?

Хан Лонлейс подумал и ответил:

— Армах. Этого в клетку и отвези в подвалы «Открытие».

Кангрот Армах заспорил:

— Амин, куда его там деть? После твоего рассказа мне несильно охота туда спускаться.

— В десяти метрах от главного входа есть люк для подвоза удобрений, земли или животных. — вмешалась Аминореэль. — Можно просто аккуратно скинуть туда. Ему хуже не будет.

Кангрот Армах перевёл взгляд на хана Лонлейса и, получив одобряющий жест рукой, взял Минаэрола за волосы и повел прочь. Дверь закрылась. Марон обратился к Аминореэль:

— Ты хоть понимаешь, что делаешь? Что произошло?

Аминореэль уверенно ответила:

— Мои действия для меня ясны и чисты. Я понимаю весь риск моих действий и могу гарантировать отсутствие любого риска для тебя. А вот твои действия опасны. Ты выделил одного слугу из других, равных ему.

Марон скривился.

— Учить будешь?

— Учила вас десятки лет назад и продолжать буду ещё очень долго. — кивнула Аминореэль. — Я ожидала негативных последствий, но не ожидала, что кто-то решит пойти столь прямым путем.

— Амин, что посоветуешь?

Аминореэль задумалась.

— Есть два пути. Вы вернёте для слуг одинаковые статусы и срубите любую голову, что попытается выделиться.

Марон сузил глаза.

— А второй?

Аминореэль проговорила с каплей вызова в голосе:

— Сломайте всю систему, что росла сотни лет, и создайте свою. Самый прекрасный вариант для сильного лидера, способного создавать новое, и погибель в руках глупца.

Марон улыбнулся.

— Я глупец?

Аминореэль отрицательно покачала головой.

— Вы умны и сильны, но вам не хватит времени завершить строительство. Финал смогут увидеть лишь ваши внуки, если у них хватит сил.

Хан Лонлейс думал в тишине несколько минут.

— Скажи, Амин… — проговорил он. — Каково это — растить и воспитывать того, кто будет тобой командовать? Сколько сказанных тобой слов были важны лишь для тебя?

Аминореэль с улыбкой ответила:

— Подземелья «Открытие» невероятны. Они для меня важнее… Но могут существовать лишь на земле с вашими законами и властью. Боюсь, я уже несколько людских поколений привязана к вашему могуществу и власти сильнее вас самого.

— Не думала брать всё в свои руки? — спросил Марон.

Аминореэль отрицательно покачала головой.

— Это земли семьи Лонлейс. Вы то, что укрепляет вместе всё то, что иначе работать не станет и пожрёт само себя.

Хан Лонлейс встал и подошел к девушке.

— Амин, кто тогда ты сама?

Аминореэль проговорила, вложив в голос таинственные нотки:

— Вопрос, который я слышу снова и снова. Каждый Лонлейс задаётся им в разные мгновения. Ответ не меняется вот уже сотни лет. Я верная слуга наследия первого хана Лонлейса. Я дала слово сберечь и приумножить созданное им. Вы это понимаете лучше кого-либо ещё в вашей семье.

Хан Лонлейс усмехнулся.

— Я понял это много лет назад, став единственным наследником семьи и женихом одной из принцесс, что пожелала остаться среди песков.

Аминореэль ответила несколько холоднее, чем обычно:

— Я уже говорила. Не стоит думать об этом…

Марон подошёл, взял девушку за запястье и посмотрел её в глаза.

— Что ты прячешь за цветком моренель?

— Вы пожалеете об этом!

Хан Лонлейс строго проговорил:

— Отвечай! Я готов.

Аминореэль вздохнула и со скорбью в голосе проговорила:

— Ты не готов.

Порой сложно отличить добычу от хищника

Порой сложно отличить добычу

от хищника

Что такое поход по лесу в ином мире? Это приятная, сказочная прогулка. Наслаждение чистой природой, звуками жизни. Но! Мы с дроу не много выбивались из этой сказочной идиллии. Четыре дня. Еда — грубо приготовленное мясо и редкие недозревшие фруктовые плоды. Родниковая вода. Потрёпанная одежда и оружие в крайне своеобразном стиле: лук с тетивой из собственных волос да стрелы, сделанные на коленке. Эльфийский боевой кинжал, успевший себя хорошо зарекомендовать. Один рюкзак на двоих и немного монет, которые некуда тратить в лесу. Мы иногда шли уверенно и быстро, бывало, переходили в тихий режим. Крались в поисках добычи. Я всё больше в ускоренном режиме изучал премудрости передвижения в лесу. После первых уроков появилась лёгкая уверенность в своей успешности, но чем дольше шло время, тем больще я сталкивался с тонкостями, и приходилось прикладывать усилия для их понимания и изучения.

Вообще такие моменты были нужны и дроу. Танисса находилась в постоянном тихом споре сама с собой. Её ответственность. Её серьёзность. Её честность. Всё это заставляло Таниссу признавать себя слабой и требовало начинать с самого начала. По-честному снова пройти путь развития от рекрута до воина. Но гордость, слава, память твердили не оборачиваться. Уверяли, что могущество по-прежнему с ней. Так и получалось. Оставаясь наедине с собой, она погружалась в омут самобичевания за слабость. За произошедшее. За падения. Но стоило дроу почувствовать мой взгляд — и перед мной представала уверенная воительница с желанием поскорее распрощаться с долгом и исчезнуть без следа.

Наши совместные тренировки и спарринги служили добрую службу обеим сторонам. Танисса тщательно и планомерно обучала меня навыкам, необходимым для бродяг. Самым поразительным для меня было то, что несмотря на все мои ошибки дроу могла и в четвёртый, и в пятый раз объяснить необходимое, словно в первый. Хотя иногда, конечно, и мои способности нелестно обсуждались. Вообще я всё чаще видел перед собой кого-то иного, нежели маньяка-убийцу, но кого — разобрать не мог.

Мы оба предпочитали от спокойствия сбегать. Постоянные обучения. Просто тишина в поиске добычи. Спарринги и физические нагрузки. Мне не хотелось говорить о себе, ибо не о чем было рассказывать. Танисса не спешила сама говорить о себе. Но иногда случалось так, что от разговора было не уйти.

Я дожевал весьма жёсткий кусок мяса, запил водой.

— Так. О