Женщина на все времена - Элизабет Хэран

напрягая все силы, тащил на берег, вселил в женщину надежду, и она мужественно боролась за свою жизнь. У следующего поворота реки Нола увидела, что в воду падает громадный эвкалипт. Он рухнул, и брызги взметнулись до небес. Его скрюченные ветки почти попали на другой берег. Вот удача! Через несколько минут Нола схватилась за ствол, который сдерживал бурлящий поток. Она задыхалась, и острая боль пронзила грудную клетку. Учительница в отчаянии вцепилась в дерево, но вода не оставляла ее в покое и трепала измученное тело.

— Держитесь, Нола! — услышала она крик Хэнка.

В воздух взметнулась крепкая веревка, но до того, как она успела собрать силы, чтобы схватить ее, веревка исчезла.

— Хватайте!

На сей раз веревка успела коснуться ее руки.

— Еще разок! — кричал Хэнк.

И Нола смогла поймать веревку.

— Обвяжите ее вокруг талии, — приказал Бредли.

Но тут смелую учительницу сковал страх. Ей казалось, что если она сделает хотя бы одно движение, ее унесет вниз и она погибнет.

— Быстро! Поток становится сильнее! Дерево не выдержит!

Она и сама чувствовала это. Дерево сдвинулось… Тот же самый страх, который парализовал ее волю, теперь заставил делать то, что говорит Хэнк. Нола обвязала веревку вокруг талии и нашла в себе мужество оторваться от ствола эвкалипта, который помог ей продержаться на плаву. Веревка натянулась, и Бредли тремя отчаянными рывками вытащил ее из воды. Громадное дерево еще несколько секунд перегораживало реку, но поток оказался сильнее и уволок эвкалипт вниз по течению.

Минуту Нола лежала в изнеможении, не в силах двинуться. Она просто не верила в то, что ее спина опирается на землю. Потом учительница села и попыталась осмотреть себя. К счастью, переломов не было. Царапины, синяки и несколько порезов не в счет. Платье порвалось, к подолу прилипла какая-то дрянь. Лицо и руки измазаны илом. О том, что у нее на голове, лучше не думать.

К ней подошел Бредли и протянул руку.

— Нужно ехать дальше, Нола, — сказал он сочувственно. — Скоро стемнеет, а у нас впереди еще восемь миль.

Она сразу поднялась и попыталась улыбнуться.

— Хорошее же впечатление я произведу на господина Райнхарта, — вздохнула молодая учительница.

Хэнк тоже улыбнулся, отдавая должное ее самообладанию после того, как она едва избежала смерти.

— Прошу прощения, ваш чемодан уплыл, но сундук — главное сокровище — спасен.

— Платья я найду, — отмахнулась Нола, — сложнее было бы достать книги.

Перед отъездом Тильден Шелби передал ей очень приличную сумму, полученную от Ленгфорда Райнхарта. Деньги предназначались на дорогу, питание, экипировку, но она почти все до последнего пенни потратила на книги и другой учебный материал.

Бредли смотрел на Нолу с явным восхищением:

— У меня есть запасная одежда, если вы хотите переодеться. Правда, могу предложить только брюки и рабочую рубашку, но они, по крайней мере, сухие.

Нолы была очень растрогана:

— Спасибо, Хэнк. Но еще больше я благодарю вас за то, что вы спасли мне жизнь.

— Вас спасло то, что вы умеете плавать. Честно говоря, когда я увидел, как вы рухнули в воду, подумал, что вам конец.

— Я тоже, — призналась она.

— Если бы ваши английские знакомые могли вас сейчас увидеть… — сказал Бредли и, не выдержав, рассмеялся.

Нола была рада, что у нее нет под рукой зеркала. И вдруг ей вспомнилась миссис Гарет. Как она тогда упала на поле для игры в крикет и вся измазалась…

— Поверьте, Хэнк, они-то как раз не были бы удивлены.

Нола провела рукой по лицу, и на нем остался еще один грязный след.

— Знаете, а в этом есть смысл! Если я надену вашу одежду, мистер Райнхарт, может быть, в первую минуту подумает, что новый учитель — мужчина, как они там ждут…

Хэнк критически осмотрел ее и отрицательно помотал головой.

— Ни одного шанса, — таков был приговор Бредли. — Он, может быть, человек со странностями, но точно не слепой.

Между тем Нола обрадовалась — она все-таки настоящая женщина!

При любых обстоятельствах.

— Ну хоть это я о нем теперь знаю, — ответила молодая учительница.

Хэнк достал свою одежду и сообщил ей еще одну приятную новость.

— Посмотрите, что еще осталось в экипаже.

— Моя сумка! Отлично! У меня есть немного вещичек! И главное — целы документы.

Она взяла предложенные ей рубашку и брюки и исчезла за каретой, чтобы умыть лицо и переодеться. Бредли закурил. Со вчерашнего дня на него обрушилось столько впечатлений, что их, пожалуй, хватит лет на пять их размеренной, монотонной жизни, не столь богатой событиями.

Как хорошо, что у запасливого Хэнка оказалась одежда! Переодевшись в сухие вещи, Нола воспряла духом. Лучше могла быть только горячая ванна, но откуда ей тут взяться? Впрочем, не надо и ванны, воды на сегодня для нее достаточно.

Рубашка Хэнка оказалась слишком широкой, но брюки подошли, правда, пришлось потуже затянуть пояс. Сапоги, конечно, велики, но ее-то собственные туфли слетели с ног в реке, так что привередничать не приходилось. Мокрые грязные волосы Нола привести в порядок не смогла и спрятала их под уцелевшей шляпой. Нельзя сказать чтобы эта шляпа хорошо сочеталась с сапогами Бредли, но что прикажете делать?

Скоро их взору предстали широкие ворота с табличкой «Земля Ленгфорда Райнхарта». На взгляд молодой женщины, ворота не мешало бы покрасить, и Хэнк словно прочитал ее мысли.

— Ворот на здешних пастбищах много, и все вроде этих. До них просто руки не доходят. Дай Бог с овцами управиться! А земля Райнхарта начинается сразу на этом берегу. Здесь южная граница зоны скотоводства в нашем штате.

Они продолжали путь, но ни одной постройки все еще не было видно. Нола спросила:

— Сколько гектаров занимает поместье?

— Гектаров? Я не силен считать в уме.

— Как это понимать?

— Тысяча триста квадратных миль — это сколько гектаров?

Нола удивилась:

— Такое большое?

— Да что вы! Это одно из самых маленьких владений в наших краях. Некоторые поместья занимают несколько тысяч квадратных миль. Там огромные стада овец. Но есть-то животным нужно. Вот овчары и перегоняют их с пастбища на пастбище.

— Должно быть, это очень трудно — смотреть за такими стадами, — задумчиво сказала молодая женщина.

— Хорошие овчары справляются. Да и собаки помогают. Здесь собаки особые — настоящие пастухи.

— Сколько же у мистера Райнхарта овец?

— Трудно сказать. Лето на лето не приходится. В этом году приплод еще не считали и прививки животным не делали. Хотели было начать, а тут малыш Галена заболел. Хетфорд, конечно, остался дома, а без него никак.

При этом замечании Нола внимательно посмотрела на своего спутника.