Серебряные коньки - Мери Элизабет Додж

На заре священник, возвращаясь домой от больного, шел по плотине. Вдруг до него донеслись слабые стоны и, нагнувшись, он увидел бледного, истомленного ребенка.

“Как попал ты сюда, мое дитя? – воскликнул священник. – Что ты делаешь тут?”

“Плотина дала течь, – ответил маленький герой, – и я заткнул пальцем отверстие, чтобы оттуда не хлынула вода. Позовите людей… скажите, чтобы они пришли поскорее!”

Через несколько минут… сбежался народ…»

– Дженни Доббс, – сказал учитель, – если ты не можешь сдержаться и читать внятно, мы лучше подождем, пока ты успокоишься.

– Да, сэр, – дрожащим голосом ответила Дженни.

И – странное совпадение! – в эту самую минуту Бен говорил Ламберту, только что рассказавшему ему ту же самую историю:

– Какой самоотверженный, великодушный мальчик! Я не раз слышал этот рассказ, но до сих пор не знал, что все это было на самом деле.

– Конечно, было! – горячо воскликнул Ламберт. – Я передал тебе эту историю слово в слово так, как слышал ее от матери, когда был ребенком.

Наши школьники были не одни на канале. Стояла отличная, ясная погода, и все население, воспользовавшись праздничным днем, высыпало сюда, чтобы покататься по льду. Иные направлялись в Лейден, другие – в соседние селения, и на многих детях блестели новые коньки – по всей вероятности, подарок святого Николаса.

Бен с любопытством смотрел на эту веселую, оживленную толпу. Каких только лиц, каких костюмов не было тут! Рядом с модным, выписанным из Парижа туалетом виднелось старинное, попорченное молью платье, переходившее из рода в род и служившее нескольким поколениям. Шляпы, похожие на угольные корзины, нарядные чепчики, меха, свежие улыбающиеся лица и коренастые фигуры рабочих в грубой одежде – все это самым причудливым образом смешивалось здесь.

Тут были знатные дамы из Лейдена, рыбачки из приморских селений, торговки сыром, важные матроны, живущие на виллах около Харлемского озера, седые старики, сморщенные старухи с корзинами на головах и маленькие, толстенькие ребятишки, цепляющиеся за платья матерей. Некоторые женщины бежали с крошечными, чуть не грудными, детьми, которые спокойно сидели у них за плечами, привязанные яркими платками. Все это двигалось то медленно, то с поразительной быстротой; встречные кивали друг другу и, улыбаясь, обменивались несколькими словами.

Дети постарше бегали взапуски или прятались за тяжело нагруженными торфом санями, которые не спеша тащила лошадь по отведенной для езды дороге. Иногда несколько молодых людей проносились стрелой; иногда лед трещал под креслом на полозьях, на котором важно восседала какая-нибудь старушка, обложенная подушками, с грелкой под ногами. Такие кресла двигал обыкновенно угрюмый, сонный слуга, не смотревший ни направо, ни налево; но зато старушка испуганно озиралась по сторонам, боясь, что на нее налетит кто-нибудь из шумной толпы разыгравшихся детей.

Мужчины спокойно наслаждались своим любимым занятием. Некоторые из них были в шерстяных куртках и широких панталонах. В этих детских костюмах, совсем не подходящих к их серьезным лицам, они выглядели так комично, что Бен не мог удержаться от улыбки, встречаясь с ними. К тому же у каждого изо рта торчала трубка, и все они бежали, пыхтя и пуская клубы дыма, как маленькие локомотивы.

Глава IX. Парусные лодки-сани. – План путешествия изменяется

Бен молча скользил по льду. Все окружающее так интересовало его, что он забыл о своих спутниках.

Некоторое время следил он с большим любопытством за лодками-санями, которые быстро неслись по замерзшей поверхности Харлемского озера, теперь уже видного с канала. Они были снабжены тормозами для уменьшения хода и остановки и огромными парусами, сравнительно гораздо большими, чем те, какие бывают у обыкновенных судов. Такие лодки-сани укрепляются на деревянной раме, имеющей форму треугольника. Основание его приходится около носа, вершина – около кормы, а над каждым углом приделаны гладкие железные полосы, заменяющие полозья.

Бен очень заинтересовался ими. Они были всевозможных размеров, начиная с самых маленьких, с которыми легко справлялся ребенок, и кончая великолепными большими лодками, где могло поместиться многочисленное общество. Ими управляли опытные матросы, которые, покуривая свои вечные трубочки, правили рулем и лавировали с таким важным видом, как будто были в открытом море.

Некоторые лодки были окрашены в яркие цвета и сверкали позолотой, на их мачтах развевались разноцветные флаги; другие, совершенно белые, с белоснежными надутыми парусами, походили на лебедей, несущихся вниз по течению.

Эти лодки-сани вообще очень редко показываются на канале, и их появление всегда производит некоторое волнение, в особенности между робкими, неопытными конькобежцами. Но в этот день их тут было очень много.

Любуясь ими, Бен не раз терялся, не зная, куда бежать, когда на него неслась одна из этих быстроногих птиц, поворачивая то в ту, то в другую сторону. Да и недостаточно было только увернуться от них: нужно было заботиться и о том, чтобы не натолкнуться на катающихся. Раз он остановился, заглядевшись на мальчиков, которые пробивали во льду отверстие с намерением заняться рыбной ловлей, и вдруг совершенно неожиданно очутился на коленях у какой-то пожилой дамы. Она пронзительно завизжала; слуга, двигавший ее кресло, отчаянно свистнул, и Бен поспешно отскочил в сторону и начал извиняться. Извинения эти были, впрочем, совершенно излишними: оскорбленная дама уже пронеслась мимо.

Она пронзительно завизжала…

Но эта маленькая неловкость была пустяком сравнительно с тем, что случилось потом. Опомнившись после своего приключения с дамой, Бен оглянулся и увидел прямо перед собой огромную лодку, несущуюся на всех парусах. Сердце его замерло: он понял, что спасения нет. Как сквозь сон видел он промелькнувший мимо него золоченый нос лодки, услышал крик шкипера, почувствовал сильный удар, и затем все исчезло – он уже не слышал и не сознавал ничего.

Придя в себя, Бен сообразил, что лежит на льду. Гигантский парус задел его и отбросил на несколько шагов в сторону. Глубокая радость охватила мальчика, когда он понял, что спасся от смертельной опасности. Слава Богу! Он остался жив и снова увидит свою милую Англию, обнимет отца, мать, брата и сестру. Их дорогие лица промелькнули перед ним в то короткое мгновение, когда парус налетел на него. Только теперь Бен понял, как горячо любит их всех. Он был так счастлив, что не обратил никакого внимания на недовольные лица окружающих и на их не совсем лестные для себя замечания. Они, кажется, полагали, что за такую неосторожность ему следовало бы хорошенько намылить голову.

Ламберт набросился на него.

– Я уж думал, что пришел твой конец! – воскликнул он. – Да и нет ничего мудреного, что ты добьешься этого! Ты же постоянно зеваешь по сторонам! Мало того, что ты садишься на колени ко всем старухам, ты еще и бросаешься под каждую лодку, несущуюся по каналу! Если ты не будешь осторожнее, нам скоро придется звать глашатая для объявления о твоих похоронах!

– Можешь избавить себя от этих хлопот, – сказал Бен, но, взглянув на Ламберта и заметив, что у того даже побелели губы от страха за него, прибавил уже другим тоном:

– Знаешь что, ван Маунен? Ожидая смерти, я за несколько секунд передумал больше, чем за всю свою жизнь.

Ламберт не ответил, и оба мальчика довольно долго бежали вперед, не говоря ни слова. Петер и остальные товарищи догнали их.

– Мы заболтались, а потом остановились, чтобы дать Путу отдохнуть.

– Да, он, кажется, сильно устал, – тихо проговорил Ламберт.

В эту минуту показалась великолепная лодка с развевающимся флагом, тихо и плавно скользившая по льду. В ней сидело множество закутанных детей; розовые, улыбающиеся личики их весело выглядывали из разноцветных капоров и теплых платков. Они пели гимн в честь святого Николаса. Стройный хор чистых детских голосов зазвучал около наших путешественников и, мало-помалу слабея, замер вдали.

– Какая прелесть! – сказал Ламберт.

– Точно сон! – прибавил Людвиг.

– Вот бы и нам доехать до Лейдена в такой лодке! – со вздохом сказал Якоб.

– В лодке?! – с негодованием воскликнул Бен. – Ведь мы же договорились проделать весь путь на коньках, а не в лодке, как маленькие дети!

– И взрослые люди ездят в лодках, не одни дети.

Мальчики переглянулись. Конечно, было бы очень приятно прокатиться на лодке, и говорить нечего; но никто не согласится опозорить себя, отказавшись от прежнего грандиозного плана путешествия на коньках!

Поднялся горячий спор.

– Послушайте, братцы! – сказал Петер. – По-моему, этот вопрос должен решить Якоб. Он первый задумал прогулку.

Мальчики не возражали, но с тоскливым чувством взглянули на Пута, ожидая его решения.