Проводы на тот свет - Лев Корнешов

— Дорогой Андрей Иванович! Разрешите вместо всяких поздравительных слов я поцелую вас…

Она мило чмокнула Андрея Ивановича в щеку, прижавшись на секунду к нему высоким, искусно приподнятым, бюстом.

— Примите от меня розы, ах, как я люблю розы! Вместе с ними, любимыми, я передаю вам свое сердце!

Она произнесла все это красивым, певучим голосом. Держалась она очень естественно и выглядела с розами эффектно.

Андрей Иванович поблагодарил её и спросил:

— А что Игорь Владимирович?

— Просил передать свои поздравления и извинения. У него важная деловая встреча, которую он не смог перенести, как ни старался. Не обессудьте, дорогой Андрей Иванович, вы знаете, как супруг вас уважает…

Львица, определил Алексей, породистая львица, гуляющая сама по себе.

Виолетта Петровна с благосклонностью красивой женщины поздоровалась с некоторыми из гостей — она словно одаривала их своим вниманием. Глаза у неё были большими, яркой голубизны, и она очень искусно расточала доброжелательные взгляды. Подошла и к Алексею:

— Я вас не знаю… Откуда вы взялись среди этих серьезных мужчин?

Таисия выиграла пари…

За столом Алексея посадили рядом с нею. Виолетта Петровна многозначительно произнесла:

— На сегодняшний вечер я вас ангажирую, Алексей Георгиевич.

— Не понял. Ангажировать — значит приглашать. Второй смысл — нанимать. Вы меня приглашаете или нанимаете?

— Ух, какой умный! — вполне натурально восхитилась Виолетта Петровна. — Не предполагала, что кто-то из здешней публики знает французский. Понимайте как хотите, разберемся позже. А пока просто ухаживайте за мною — разрешаю…

Тосты следовали один за другим. За именинника — многие ему лета! — за очаровательную супругу, красавицу-дочь, за успехи и за то, чтобы миновали всякие напасти.

Андрей Иванович пил не много, по глоточку за каждый тост. Он держался очень респектабельно, никого не обошел вниманием. Гости тянулись к нему с рюмками и объятиями. Несомненно он был здесь не только именинником — фигурой первой величины.

За столом стало шумно и оживленно.

В разгар веселья Андрей Иванович встал с рюмкой и постучал ножом по фужеру, требуя тишины.

— За каждого из вас мне хотелось бы выпить персонально, ибо все мы — как братья…

«Братва», — мысленно откорректировал Алексей хозяина.

— Но я не дойду и до пятого-шестого, так как свалюсь под стол. Вы хотите это видеть?

Все шумно зааплодировали, напоминание о «братьях» понравилось.

— Но все-таки один персональный тост я произнесу… За человека, благодаря которому я сегодня с вами, а не в иных мирах! Вы знаете, кого я имею в виду… За вас, Алексей Георгиевич!

Юрьев подошел к Алексею и крепко обнял его. Подошли к нему и Марина Степановна с Тасей. Он, чтобы избежать новых объятий, галантно поцеловал дамам ручки.

— Так вот вы какой, оказывается! — удивилась Виолетта Петровна. — Такие слова услышать от Андрея Ивановича — это я вам скажу! А кажетесь скромнягой…

Она щедро налила себе и Алексею:

— Выпьем по полной!

Выпили и она снова налила, сказав:

— Надеюсь, вы меня не бросите, не исчезнете.

Она пила много, но держалась хорошо.

Кто-то запустил музыку, и гости стали танцевать под презрительными взглядами Таисии танго и вальсы. Она все-таки не удержалась, подлетела к Алексею, пригласила танцевать.

— Что я вам говорила? — зашептала, тесно прижавшись к нему во время танца. — Виолетта на вас глаз положила! Теперь не вывернетесь — хватка у неё мертвая. И вот что… Я — ваш друг, потому и советую — отклейтесь хотя бы ненадолго от нее, обойдите гостей, проявите внимание к ним. Они ведь завтра всей своей братве будут рассказывать, что на дне рождения у папы был прокурор и оказался хорошим человеком.

— Не прокурор, а бывший следователь прокуратуры, — машинально поправил Алексей.

— Какая разница! Папа гордится тем, что вы пришли. А я… я только временно уступаю вас этой противной Виолетте.

Девушка была умненькой, Алексей последовал её совету, потолкался среди гостей.

Когда он возвращался на свое место, Виолетта Петровна прятала в сумочку мобильник. Объяснила:

— Отпустила водителя и своего секьюрити. Не нужны нам информаторы-соглядатаи.

— Нам?

— А разве мы уйдем не вместе? — удивилась Виолетта Петровна.

— У меня машины нет. Вообще-то есть, но сегодня я без нее.

— И хорошо. Сейчас все уладим.

Она подошла к Юрьеву, тихо переговорила с ним.

Тот подозвал Свердлина, распорядился.

— Прощайтесь с хозяевами, — сказала Виолетта Петровна Алексею. — Мы уезжаем.

— Неудобно как-то.

— Все уже сворачивается. Дальше останутся только свои и вмажут от души.

Выпитое и тонкий аромат её духов кружили Алексею голову.

Виолетта Петровна взяла Алексея под руку, подошла вместе с ним к Юрьеву:

— Я умыкаю вашего гостя, Андрей Иванович. Если вы, конечно, не возражаете.

— С Богом, — улыбнулся Юрьев. — Но уговор — не замучить до смерти. Яков Михайлович вас проводит. — И вполне серьезно пожелал Алексею: — Возвращайтесь живым.

Репутация Виолетты Петровны ему была, очевидно, хорошо известна. Она весело рассмеялась, и Алексей отметил, что, несмотря на выпитое, держится хорошо, ровно.

Водителю Виолетта Петровна, не спрашивая согласия Алексея, велела везти их на дачу, в Успенское. Рядом с водителем сел парень в отлично подогнанном костюме. Алексей уже обратил внимание, что секьюрити Юрася не носили кожаные куртки и прочие прибамбасы крутых. Внешне они напоминали тех молодых людей, которых называют «приличными». У Юрася был свой стиль жизни, и он его придерживался даже в мелочах.

Дача Виолетты Петровны была поставлена на охрану, и она, когда подъехали, рассказала секьюрити, как её отключить. Тот профессионально быстро справился с этим и неодобрительно заметил:

— Для младенцев. Проконсультируйтесь с Яковом Михайловичем, он сделает все надежно.

Виолетта Петровна промолчала, но когда они поднялись на крыльцо, сдвинула в сторону металлическую табличку с номером дачи и трижды нажала на неприметную кнопку. Объяснила:

— Сигнал для ментов, что свои. Однажды я забыла это сделать, и они тут же примчались — с сиренами, автоматами и прочими своими штучками. Муж им платит вдвое: в кассу и каждому отдельно. Почему ты не спрашиваешь, где мой муж?

— Мне без разницы, — пожал плечами Алексей.

— Настоящий мужчина, — внезапно осевшим голосом отметила Виолетта Петровна, прижалась к Алексею, неторопливо и нежно поцеловала его. — Входи, — пригласила, с трудом открывая массивную дубовую, окованную железом дверь.

Она хорошо ориентировалась в темноте, на ощупь нашла выключатели, защелкала ими и тут же везде, во всех комнатах зажегся свет. Светильники были в виде бронзовых факелов, укрепленных на стенах.

Виолетта Петровна сбросила на спинку кресла плащ, открыла бар:

— Для начала малость поправимся. Ты пил коньяк — пожалуйста. А я всегда и всему предпочитаю «Столичную».

На «приеме» у Андрея Ивановича Алексей держался настороже — новые люди, незнакомые нравы, — пил немного и сейчас с удовольствием опрокинул рюмку.

— Пока я трезвая, — заявила Виолетта Петровна, — хочу показать достопримечательность этой дачи. Пожалуйста, на второй этаж…

Они поднялись по красиво изогнутой лестнице, и хозяйка дачи ввела Алексея в просторную комнату:

— Это кабинет мужа.

Все стены комнаты заняли современные фотографии и репродукции старинных гравюр. Репродукции были на одну тему: похороны, прощание с усопшими: библейские сюжеты, обряды в Египте, Греции, Индии, Японии, индейцев Америки. Жрецы бальзамировали фараонов, индейцы поднимали на высоких шестах тела погибших воинов, всадники в латах насмерть топтали Иезавель, умирал Иоанн Креститель — скоро поднесут на блюде голову его дочери Иродиаде, поднимал на пике татарин в ярком халате голову седобородого воина-славянина… Репродукций — отлично выполненных — было много и занимали они две стены. Еще на двух были фотографии: похороны Ленина, Рузвельта, Черчилля, Сталина, Брежнева, Неру, Суслова, Черненко, Андропова, других политических лидеров мира. И рядом — неожиданно — похороны руководителей афганского братства ветеранов, спортивного деятеля Валентина Сыча, вора в законе Валериана Кучудория, знаменитых мафиози Отара и Амирана Квантришвили.

— Странные фантазии, — пробормотал Алексей.

— Посмотри на книги, — посоветовала Виолетта Петровна.

Книги были тоже посвящены печальным темам: философов — о жизни и смерти, астрологов — о потусторонних мирах, сборники статей — о похоронных обрядах и ритуалах. За стеклом серванта стояли кубки и фужеры в виде черепов, на столе скалилась редкими зубами пепельница-череп, щетинился карандашами и ручками череп-«карандашник».