Операция «Юродивый» - Сергей Бортников

– Скоро увидишь, если согласишься выйти за меня замуж! – прищурил и без того изрядно заплывший глаз Вялов.

– За такого неудачника – никогда!

– А если я пошлю его в нокаут?

– Выйду!

– Честное слово?

– Да!

На третий раунд динамовец вышел, еле волоча ноги. Но его усталость была наигранной. Крюгер раскрылся и уже без всякой опаски наносил удар за ударом. В грудь, в голову…

– Я люблю тебя, Паша, – донеслось из зала ровно за минуту до окончания боя. И русский воскрес! Уклонившись от очередного крюка, врезал противнику по прессу. Потом еще раз. У немца от неожиданности сбилось дыхание. И тут его настиг мощнейший апперкот. Казалось, хруст лицевых костей был слышен далеко на улице…

Вальдемар упал, нет, рухнул на пол.

Судья начал отсчет.

Где там!

Очнулся боксер только тогда, когда подоспевшие медики поднесли к его носу ватку с нашатырным спиртом.

А Вялова подхватила толпа курсантов и на руках понесла прочь из зала. Еще целый месяц после этого он купался в лучах славы.

Свидетелем боя стал Пашкин дядя, сдержавший слово и приехавший на праздник в Калинин.

– Ловко ты его! – похвалил он, когда смог наконец добраться до счастливого победителя. – Молодец. У кого тренировался?

– У капитана Савченко.

– А это кто?

– Тот, кого оставили в Весьегонске вместо старика Парфёнова.

– А… Вспомнил. Такого бойца, как он, во всём Союзе больше не найти. Старайся, перенимай науку – в жизни пригодится.

– Есть! – лихо козырнул Вялов, хоть без головного убора не имел на это право.

– Отставить, служака! – шутливо пожурил его дядя.

В тот же вечер они вместе, прихватив с собой Нину, пришли свататься к Дроздовым.

Катя ответила согласием.

Свадьбу решили сыграть в субботу 3 июня.

После боя поверженный немец сам стал искать встречи с побившим его «великолепным русским боксером». Катя не раз передавала суженому просьбы Вальдемара, но Павел не форсировал события, набивая себе цену.

Логика его действий была таковой.

Крюгер наверняка выяснил, что он – кадровый сотрудник НКВД и доложил об этом своему руководству, которое и санкционировало контакт. А раз так – пусть подсуетятся ребята!

Свиделись они только в среду восьмого марта. Тогда Женский день 8 Марта хоть и считался государственным праздником, еще не был отмечен в календаре красным цветом.

– Я требую реванша! – вместо приветствия на чисто русском произнес Крюгер и дружелюбно протянул руку.

– В любое удобное для вас время! – сразу же согласился Вялов, поверивший в собственные силы и с недавних пор отдающий спорту всё свободное время. Под пристальным вниманием Савченко.

– Может, по пятьдесят, за милых дам? – неожиданно предложил Вальдемар.

– Не употребляю!

– Странно. Я ещё не встречал абсолютных трезвенников среди русских людей.

– Значит, я буду первым.

– Ты тоже военный?

– Да. Старший лейтенант.

– Обер-лейтенант?

– Что-то вроде этого. А ты?

Крюгер замялся. Как будто такой невинный вопрос загнал его в тупик.

«В вермахте – одни звания, в СС – другие, у курсантов училищ – третьи, – догадался чекист. – Вот он, бедняга, и растерялся, не зная, что ответить!»

– Не хочешь – не говори, – ухмыльнулся Павел. – Боксом занимаешься давно?

– С детства!

– Я тоже – с семи лет.

– Скажи, ты сознательно прикидывался, как это у вас говорят, слабаком?

– Да.

– Неплохая тактическая задумка. Кто подсказал?

– Тренер.

– Познакомишь?

– Он сейчас в командировке.

– Ясно. Значит, будем дружить?

– Давай!

– В субботу мы всей группой идем в кино. Хочешь с нами?

– Не против.

– В девятнадцать ноль-ноль возле училища.

– Договорились!

Когда Вялов прибыл к главному учебному корпусу военного училища химической защиты РККА, на улице Коммунальной его уже ждали, выстроившись в две шеренги, курсанты из Германии под командованием Юргена фон Визе.

Заметив обидчика своего боксёра, многие из них восхищенно подняли вверх большие пальцы:

– Гут! Гут!

А когда Крюгер сообщил, что русский составит им компанию в предстоящем культпоходе, их радости вообще не было предела.

Славу главного кинотеатра города в то время уже прочно перетянула на себя недавно построенная «Звезда», но молодёжь по-прежнему предпочитала «Вулкан». В субботу там показывали новую комедию режиссера Александрова «Волга-Волга» с любимицей Сталина – Любовью Орловой – в главной роли.

Немцы громко гоготали, сравнивая её с какой-то своей звездой. Какой – Пашка так и не понял. Во-первых, он был слабоват в немецком языке, во-вторых, совершенно не разбирался в западном кинематографе и фактически ничего не знал о его главных исполнителях. Поэтому фамилия Дитрих ему ни о чем не говорила. Хоть та тоже входила в число любимых актрис своего вождя.

После просмотра фильма дисциплинированные немецкие курсанты рванули пешим строем в обратный путь. А Крюгер остался…

«Значит, ему точно известно, что я служу в органах и смогу уладить любые проблемы!»

Словно подтверждая его догадку, Вальдемар начал аккуратно прощупывать собеседника по всем направлениям: где живёшь, чем занимаешься, сколько зарабатываешь? И так далее и тому подобное. Пашка имел на сей счет четкие инструкции руководства, однако решил, что ничего страшного не случится, если он немного выйдет за их рамки, поэтому даже немного похулил советскую власть, мол, собираюсь жениться, а жилья начальство давать не хочет.

Думал, эсэсовец сразу же ухватится за нить и начнёт предлагать сотрудничать с его ведомством за вожделенные рейхсмарки, но тот пока не собирался торопить события. Может, ему было известно, что за валюту, как, впрочем, и за рубли, в России недвижимости не купишь? Хочешь не хочешь, придётся изобретать другие методы вербовки.

Крюгер осторожно забросил наживку: мол, что ты знаешь о Юродивом?

Но Пашка лишь рассмеялся в ответ:

– Только то, о чём писали газеты.

– Выходит, нет у него пророческого дара?

– Я материалист, Вальдик, и ни в какую чертовщину не верю.

– Значит, то, что он предсказал свою смерть в один день с товарищем Сталиным, неправда?

– Нет, конечно! Но где ты взял такую чушь?

– Сорока на хвосте принесла, так, кажется, говорят у вас?

– Я этой сороке все перья повыдёргиваю!

Следующий раз договорились встретиться тридцать первого марта. В тот день артисты Академического театра драмы давали спектакль по пьесе Горького «Мать», его-то и желали посмотреть любознательные курсанты из Германии. У Вялова постановка интереса не вызвала – ранее он не раз уже видел одноименный фильм, снятый в Твери тринадцать лет тому назад…