Сумеречное королевство - Евгения Олеговна Огнёва

черпают в ней бессмертие и магию чужих душ. Истинные обладают Даром извлекать эту энергию без физического контакта.

Жанна недовольно приподняла бровь, ей не понравилось, что к ней обращаются свысока.

— Я бы хотел показать тебе весь замок, но, боюсь, его сначала нужно привести в порядок. Это займет время. Быть может, моя коллекция картин развлечет тебя?

— Буду рада. — Вежливо улыбнулась гостья.

Она совсем не знала, о чем говорить с хозяином замка, чувствовала себя неловко. Пристальное внимание только вызывало тревогу.

В картинной галерее девушка долго блуждала, рассматривая работы незнакомых ей художников. Она то подходила совсем близко, то делала несколько шагов назад. Ее губы тихонько бормотали, а глаза восхищенно лучились.

— Кто писал эти полотна? — Наконец восторженно спросила она.

Фауст все это время смотрел на нее саму как на создание какого-то мастера.

— Так ли это важно? — Его янтарные глаза изучали каждую эмоцию Жанны, сознание осторожно соприкасалось с мыслями гостьи.

Девушка была красива. Совсем юная, немного наивная. Однако же в ней явно скрывался упрямый и сильный характер, живой ум и богатая фантазия. Возможно, поэтому она и не сошла до сих пор с ума от всего, что с ней случилось: ее это не шокировало.

— Тебе понравились работы? — Спросил он.

— Они восхитительны! Я никогда раньше не встречала такой манеры письма. Если не ошибаюсь, здесь представлены работы десяти разных художников.

И она увлеченно принялась объяснять все, что показалось ей интересным, какие детали заставили прийти к таким выводам, то и дело водила рукой по полотну, трепетно касаясь загустевших красок.

Фауст слушал ее внимательно, продолжая изучать каждую черточку, каждое движение.

— Тебе скучно. — Осеклась Жанна.

— Напротив. Эти полотна я собирал много лет, мне приятно, что кто-то смог оценить их по достоинству.

— У тебя прекрасная коллекция! Жаль, что сейчас темно. При солнечном свете они смогли бы рассказать больше.

— Через два часа рассветет. — Он протянул ей руку. — Думаю, моя библиотека тебе тоже понравится. Идем, тебе стоит отдохнуть.

— Время пролетело так быстро. — Искренне удивилась Жанна. — А я так и не задала своих вопросов.

Они покинули галерею, и вышли на смотровую площадку замка.

— Горы скрывают солнце, но оно скоро взойдет. А твои вопросы… У нас еще будет возможность поговорить.

С площадки открывался вид на прекрасный парк и вереницу гор. Внизу шумела река. Небо, серое, затянутое хмурыми тучами, действительно начинало бледнеть.

— Я должен вернуться в Маледиктус. Несколько дней меня не будет.

— Кто-нибудь в замке, кроме Рейны и Герды, говорит на моем языке также хорошо, как ты?

— Не все. Но они научатся. — Фауст позволил себе улыбнуться. — Ты можешь делать все, что захочешь, только не покидай пределы парка.

— Мне немного не по себе… — Призналась Жанна.

— Если что-то понадобится — скажи Рейне.

— Кто вы такие? — Почти прошептала Жанна тот заветный вопрос, что мучил ее все это время.

Фауст улыбнулся, предложил ей присесть на скамейку, снял свой камзол и накинул на плечи девушки, чтобы она не замерзла.

— Мы — верийцы. Когда-то давно бог Верес создал восемь первых Истинных из своей крови. Они помогали ему собирать умершие души и возвращали эту энергию в Маледиктус, чтобы новые существа могли появиться на свет.

Жанна слушала внимательно, представляя себе неведомого бога, который населил свой мир смертными. Люди плодились и умирали, Верес не успевал справляться со своими обязанностями.

— Значит, вы лишь отдаете души своему богу? — Она почувствовала облегчение: не столь ужасны эти создания!

— Уже нет. — Покачал головой князь. — Все изменилось. Души дают могущество, вечную молодость и бессмертие. У нас появились Дары Вереса — особенности, которые наделяют нас умениями как опасными, так и созидательными.

— Вы не устояли перед соблазном?

— Верес сам позволил нам. Пришли тревожные времена, ему нужна была армия. Было недостаточно свободной материи, мы начали забирать чужие жизни. А потом и вовсе разучились видеть мертвые потоки. Мы стали превращать смертных в полукровок, меняя их природу. Так смертные стали слабой ступенью мира Верес. Они начали опускаться все ниже и ниже.

— А битва с богиней? — Жанна ловила каждое слово.

— Думаю, тебе стоит узнать историю с самого начала.

Первые лучи солнца выглянули из-за горизонта.

— Нам пора. — Вериец торопливо потянул девушку обратно в тепло замка.

В распоряжении Жанны был последний этаж восточного крыла замка, с великолепным видом и небольшой оранжереей на крыше.

Тоска и одиночество угнетали, мысли о доме не покидали ни на минуту. Она боялась выйти из комнаты. Двадцать шагов в одну сторону, пятнадцать — в другую. Маледиктус все еще жил в памяти и было не известно, насколько безопасен Волчий замок.

Она сидела в мягком кресле возле окна, и ей казалось, что мир за витражным стеклом не существует. Только ее комната, где она изучила каждый отрезок.

Рейна всегда улыбалась и принималась болтать. И рядом с ней было тепло и спокойно. Простая и прямая, экономка расспрашивала гостью о ее мире, рассказывала о своем.

Понемногу любопытство взяло верх, лоринка позволила Рейне уговорить себя покинуть комнату. Девушка водила Жанну на кухню, где смешливая пышная женщина назвалась Варварой и, ломая слова, расспрашивала о том, нравится ли ее стряпня.

На кузнице широкоплечий великан подковывал лошадь. Жанне позволили угостить животных сахаром. Девушка осмелела настолько, что выхватила у помощника кузнеца, тощего юноши, щетку, и принялась чистить бока белоснежной кобылице.

За этим занятием ее и застал князь Гевальт.

Фауст появлялся с закатом, уходил в середине ночи. Он говорил, что день и солнце — не опасны для его расы. Однако, подобно людям, верийцы лучше чувствовали себя в свое время суток.

Солнечные лучи обесцветили чарующую красоту верийца, превратив его в бледный набросок: светлая кожа стала пугающе-алебастровой, зрачок превратился в тонкую нить, глаза — в золотую бездну.

Жанна