Полный курс уголовного права. Том II. Преступления против личности - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мотив хулиганства (ст. 213 УК) – неуважение к обществу. Никакой идеологии и политики в нем нет. С хулиганским мотивом сходен вандализм, когда оскверняются здания или иные сооружения, портится имущество на общественном транспорте или в иных общественных местах. Искать идеологические или политические мотивы в хулиганстве и вандализме, признавая их тем самым экстремистскими преступлениями, – очевидная законодательная ошибка, которая может породить соответствующие квалификационные ошибки.
Уничтожение или повреждение памятников истории и культуры (ст. 243) – тот же вандализм с соответствующей мотивацией. Идеологический и политический мотив в этом составе не является обязательным элементом и потому не участвует в квалификации.
Аналогично положение с квалификацией надругательства над телами умерших и местами их захоронений (ст. 244). Мотив в качестве обязательного элемента состава законом не предусмотрен. Предлагать правоприменителю, чтобы он, смотря на ст. 2821 УК, этот мотив устанавливал, незаконно.
Наконец, ст. 282 «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» мотивацией считает расовую, половую, национальную, религиозную, социальную вражду и ненависть. Эти мотивы дублируют аналогичные мотивы по ст. 2821 Правильно квалифицировать следует только по ст. 282 УК без ссылки на ст. 2821 УК.
Словом, во всех преступлениях, которые подразумеваются в ст. 2821 УК, – свои мотивы как обязательные либо факультативные элементы составов. Требовать устанавливать для их квалификации еще иные мотивы, перечисленные в ст. 2821, значит нарушать закон. Совокупность этих преступлений и деяния, предусмотренного ст. 2821, тоже отсутствует, если следовать предписаниям ст. 17 «Совокупность преступлений».
Статья 280 «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» заменила собой четко сформулированный в первоначальной редакции состав УК РФ 1996 г. «публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации». В прежней редакции статья корреспондировала ст. 278 «Насильственный захват власти или насильственное удержание власти» и ст. 279 «Вооруженный мятеж» в целях свержения или насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации.
Была ли необходимость в нормах об экстремизме в Уголовном кодексе, учитывая, что их введение нарушило правила законодательной техники о системности и ясности? Острые дебаты по законопроекту об экстремизме наблюдались в Государственной Думе, где почти половина депутатов при первом чтении высказалась против изменений в УК, и потому, что в нем достаточно норм для преследования тех, кто готовит насильственный захват власти или публично призывает к этому, и потому, что в кризисных условиях такие уголовно-правовые нормы могут быть использованы против оппозиции.
Мотивы идеологической ненависти либо вражды раскрываются как «неприятие идей, которых придерживаются потерпевшие. Эти идеи могут касаться различных сторон и норм социальной жизни общества, например, государственного устройства, положения в обществе социальных групп, необходимости существования и деятельности социальных учреждений» (В. Тюнин). В действительности, это не мотивы идеологической ненависти, а мотивы недостатков российского общества и государства. Такая критика в изобилии содержится в посланиях Президента РФ Федеральному Собранию, в ежегодно проводимых им пресс-конференциях с ответами на вопросы россиян. Об идеологических баталиях на заседаниях Госдумы говорят стенограммы ее заседаний, в частности при обсуждении вопроса о ратификации Конвенции ООН против коррупции. Уместно напомнить, что в 1985 г. в УК РСФСР была включена статья 1391, устанавливающая ответственность за преследование за критику. Она почти не применялась (с 1990 по 1995 г. – всего шесть уголовных дел) и вскоре была отменена[52].
По нашему глубокому убеждению, всякая идеологизация и политизация уголовного закона, а тем более конъюнктурного свойства, недопустима. Это нарушает непреложный международно-правовой и конституционный принцип законности о ненаказуемости убеждений. Это способствует уходу от ответственности крупных экономических преступников под предлогом преследования их по политическим мотивам. Политические и идеологические мотивы не носят уголовно-правового характера. Неужели репрессии 30–50-х годов XX в. в СССР за контрреволюционную, а позже за антисоветскую агитацию и пропаганду (ст. 58.10 УК РСФСР 1926 г. и ст. 70 УК РСФСР 1960 г.) ничему нас не научили?
Между тем квалификационные проблемы прибавились после принятия 27 июля 2006 г. Федерального закона «О внесении изменений в статьи 1 и 15 Федерального закона “О противодействии экстремистской деятельности”». К экстремистским материалам отнесены предназначенные для обнародования документы либо информация на соответствующих носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности, либо обосновывающие или оправдывающие необходимость такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистической рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику соверше ния военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы.
Призывы к осуществлению экстремистской деятельности предусмотрены в ст. 280 УК. Обоснование и оправдание экстремистской деятельности неизвестны уголовному и административному кодексам. Это касается и предназначенных к обнародованию трудов руководителей НСП Германии и публикаций фашистской партии Италии. Публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство, суть приготовление к возбуждению ненависти либо вражды по названным нормам ст. 282 УК. Однако приготовление к тяжким преступлениям, к которым относится деяние, предусмотренное ст. 282, непреступно. Квалификация оправдания практики военных преступлений и геноцида, если они не являются подстрекательством к преступлениям против мира и безопасности человечества (ст. 353–358 УК), из-за отсутствия соответствующих норм в УК и КоАП невозможна.
Вся надежда на мудрость российского правоприменителя. Не будет он, как показывает практика, квалифицировать хулиганские выходки молодых нацболов, драку членов молодежных объединений разных идеологических и политических убеждений как участие в экстремистском сообществе (по ч. 2 ст. 2821 УК). Квалификация преступлений должна следовать закону, какое бы давление на правоприменителя ни оказывали политологи и СМИ.
Мотив как элемент состава участвует в квалификации преступлений исключительно в случаях указания на него в диспозициях норм УК как на обязательный. Факультативный, не обозначенный в диспозициях уголовно-правовых норм мотив может учитываться лишь при индивидуализации наказания в качестве отягчающего либо смягчающего обстоятельства. И это правило квалификации не должно нарушаться из-за ошибок законодателя в формулировании «экстремистских» норм.
Идеологизация и политизация уголовного законодательства противоречат принципу законности. Их субъективное толкование неизбежно множит квалификационные ошибки. Поэтому УК нельзя дополнять нормами с многозначно идеологизированными или политизированными признаками составов преступлений.
Значимым для квалификации преступлений является законодательно-техническое правило о системности УК, в частности, рубрикации его норм. Сильно запоздав, УК РФ перешел на современную систему цифрового обозначения статей. Вместо знаков, ставящихся наверху справа к номеру статьи, теперь после точки за основным номером новые статьи объединяются 1, 2, 3 и т. д. Например, 141.1., 199.2. и т. д. Однако выдерживается единство сформулированных номеров статей УК не всегда. Принятые в июле 2006 г. новые статьи по-прежнему обозначены значками сверху: ст. 2051 «Содействие террористической деятельности», ст. 2052 «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма».
Квалифицированные и особо квалифицированные составы кражи сформулированы в сочетании цифрового и буквенного обозначений. В частях ст. 158 перечислены еще и альтернативные виды краж. Вопрос квалификации: возможна ли совокупность простых и квалифицированных составов, если они описаны в разных частях ст. 158 или в одной части, но альтернативно? Поэтому вносятся предложения разгруппировать ч. 2 ст. 205 на три части.
Нечастый вид рубрикации уголовно-правовых норм, когда используются только буквы. Так сконструирована ч. 2 ст. 105 о квалифицированных составах убийства: употреблены буквы от «а» до «м».
