Последнее место, которое создал Бог - Джек Хиггинс

Хэннах схватил один из автоматов и выставил его в окно. Альберто остановил его:

— Не надо. Наша очередь еще настанет.

Когда мы проехали мимо, из леса появилась другая фигура, потом еще и еще. Мне кажется, что я никогда не испытывал такого счастья, как в то утро, поднимая самолет в воздух над самыми верхушками деревьев. Я развернулся, взяв курс на север.

Форте-Франко не имел посадочной полосы по той простой причине, что его построили на стратегически выгодном острове у впадения реки в Негро примерно за сто лет до того, как братья Райт впервые оторвались от земли.

Мы передали свои ужасные новости по радио, пролетая мимо, чтобы привести в движение нужные силы, а потом сели в Ландро. Альберто не терял времени даром. Он приказал своим людям готовить катер к срочному отплытию, а сам с Хэннахом пошел в Ландро, чтобы поговорить с Фигуередо.

— Что теперь будет? — спросил я.

— К моменту моего возвращения в Форте-Франко я должен получить телеграмму из штаба. Предчувствую, что получу приказ выступить вверх по реке со своей командой. А у меня всего тридцать восемь человек. Двенадцать лежат в лихорадке.

— Но они наверняка пришлют вам подкрепление? — спросил Менни.

— Чудеса иногда случаются, но не очень часто, мой друг. Даже если они пошлют, то пройдет несколько недель, прежде чем отряд сюда доберется. Старая история, как вы понимаете, сеньор Мэллори. — Он посмотрел через реку в лес. — Во всяком случае, в этой местности не хватит не только полка, но и целой армии.

— Когда мы приземлились, вы сказали, что на этом берегу реки мы можем чувствовать себя в безопасности, — напомнил я. — Что они никогда не пересекают реку.

Он кивнул. Его лицо оставалось мрачным и серьезным.

— Это причина для беспокойства, уверяю вас. Если они нарушают правила, то значит, меняют место своего обитания.

Взревел мотор катера, и он улыбнулся:

— Я должен ехать. Кстати, сеньор Хэннах остался в отеле. Боюсь, что все, что произошло, он принял уж чересчур близко к сердцу.

Он перешагнул через поручень, один из солдат отдал швартовы и катер направился на середину реки. Мы стояли и смотрели на него. Альберто махнул нам рукой, а потом спустился вниз в кабину.

— Ну а что с Хэннахом? — спросил я. — Вы думаете, есть резон сходить за ним? Если он сцепится с Авилой в таком настроении...

— Авила со своей бандой ушел отсюда перед обедом. — Менни покачал головой. — Лучше сейчас оставить его в покое. Мы потом уложим его в постель.

Он повернулся и ушел. На той стороне реки над деревьями летал одинокий ибис. Потом он вдруг кинулся вниз, будто оставляя мазок крови на сером небе. А вдруг это дурное предзнаменование?

Меня прохватила невольная дрожь, и я отправился вслед за Менни.

Глава 6

Алый цветок

В последующие дни с верховьев реки приходили плохие вести. Убили нескольких сборщиков каучука, а партия искателей алмазов в пять человек погибла целиком, попав в засаду не далее чем в десяти милях от миссии.

Альберто и его люди, которые действовали за Санта-Еленой, не имели особого успеха, что, впрочем, никого не удивляло. Если они шли по тропам, то рисковали нарваться на засаду индейцев хуна, а прорубаться сквозь джунгли означало проходить не более мили в день.

За неделю полковник потерял семь человек. Двое убитых, трое раненых и еще двое получили повреждения, из них один нанес себе удар по ноге мачете, может быть, и не совсем случайно. Я видел этого человека, когда Хэннах, везший его в Манаус, сделал посадку в Ландро для дозаправки. Смею заверить, что, несмотря на несомненно мучившую его боль, он казался очень довольным.

Потом Хэннаху пришлось на целый день улететь в Санту-Елену, а я на "Бристоле" отвез почту из Ландро в Манаус, где побывал с интересом. События в верховьях реки происходили будто на другой планете, и даже в Ландро мало кого беспокоили.

Потом случилось то, что все изменило. Однажды вечером перед наступлением темноты в город явилась банда Авилы, или то, что от нее осталось. Старатели попали в засаду на одном из притоков Мортес на той стороне реки, где хуна никто не ожидал. Они потеряли двух человек, остальные получили серьезные ранения.

Но даже такая прямая угроза не встревожила людей. В конце концов, индейцы убивали этих странных белых в верховьях реки уже много лет. И только когда оттуда по реке приплыла лодка с двумя убитыми на борту, они почувствовали, что к ним врывается грубая реальность.

Это было мерзкое дело. Менни обнаружил их ранним воскресным утром, когда прогуливался перед завтраком, и тут же послал одного из рабочих за мной. Пока я шел туда, видел, как люди уже спешили к причалу группками по двое или по трое.

Каноэ прибило течением к песчаному берегу чуть выше причала. Как выяснилось потом по документам, в нем лежали тела собирателей каучука. Трудно поверить, какое количество стрел поразило бедняг.

Их расстреляли из луков по крайней мере три дня назад. Можно себе представить, в каком состоянии находились трупы, принимая во внимание здешний климат. Вокруг них жужжали тучи мух и распространялось страшное зловоние. Но наличествовала и еще одна отвратительная деталь. Мужчина на корме упал на спину, и одна рука его опустилась в воду, а пираньи обожрали все мясо до самого локтя.

Кругом царило полное уныние, люди толпились на берегу и тихо разговаривали, пока не появился Фигуередо и не взял все в свои руки. Он стоял, опираясь на палку, с хмурым лицом, обливаясь потом, который пятнами проступал на его рубашке и льняном пиджаке, и наблюдал, как шестеро рабочих, с лицами, обвязанными платками, вытаскивали трупы на берег.

Хуна делали огромные луки, длиной выше людей, которые ими пользовались, и такие сильные, что часто стрела, пущенная в грудь, пронзала человека насквозь и выходила со спины. Наконечником служил зуб пираньи или заостренный, как бритва, бамбук.

Рабочий вытащил одну стрелу из тела и передал Фигуередо. Он осмотрел ее, а потом сломал пополам и сердито отбросил обломки в сторону.

— Звери! — сказал он. — А вдруг они придут сюда из джунглей?

Его слова сразу же распалили толпу. Все жаждали крови. Хуна вели себя как твари, и с ними следовало обращаться как с тварями. То есть истребить. Голоса бушевали вокруг меня. Я послушал немного, но потом у меня подвело живот, я повернулся и ушел.

Я как раз наливал себе солидную порцию виски из личных запасов Хэннаха, когда вошел Менни.

— Какой ужас, — вздохнул он.

— Куда ни пойдешь, всюду одна и та же история, — ответил я. — Индейцы всегда виноваты, белые же — никогда.

Он закурил вонючую бразильскую сигару, которые так любил, и присел на перила веранды.

— Вы слишком категорично судите обо всем. Посмотрите на вещи глазами тех, кто побывал в Форте-Томас. Тех, кто сам едва не угодил под нож индейца.

— Если вы сводите людей до символа, то тогда убийство становится совсем легким, — ответил я. — Просто абстракция. Убейте хуна, и вы уничтожаете не личность, а всего-навсего индейца. Это производит на вас какое-то впечатление?

Похоже, он мысленным взором вернулся в далекие годы, вспоминая, что произошло с его народом. Мне показалось, что я и вправду затронул его больную струну.

— Какое важное открытие, и сделано оно в молодые годы! Могу я спросить, каким образом вы пришли к нему? — Менни серьезно смотрел на меня.

Причин что-то умалчивать я не имел, хотя, когда начал говорить, у меня от волнения перехватило дыхание. Возникло невыразимо тяжкое чувство невозвратной потери.

— Все очень просто. В первый месяц моего пребывания на реке Шингу я встретил самого лучшего человека, которого больше не встречу, доживи я хоть до ста лет. Если бы он был католиком, то пришлось бы кидать монету, чтобы определить, сжечь его или возвести в ранг святых.

— Кто же он?

— Венец по имени Карл Будер. Он приехал сюда молодым лютеранским пастором, чтобы работать в миссии на Шингу. Но с отвращением бросил это дело, когда узнал о неприятных фактах, что индейцы страдают от рук миссионеров точно так же, как и от рук других белых.

— Ну и что же он сделал?

— Основал свое поселение вверх по реке от Форте-Томас. Посвятил жизнь работе среди индейцев кива, а уж они смогли бы научить хуна кое-чему, поверьте мне. Он даже женился на индианке. Я возил ему кое-что из Белема тайком от компании. Он стал лучшим другом, какого только можно представить, для индейцев кива.

— И они убили его?

Я кивнул:

— Его жена сказала ему, что ее отец тяжело ранен в атаке на Форте-Томас и ему нужна неотложная медицинская помощь. Он явился к ним, а они забили его дубинками до смерти.

Менни слегка нахмурился, словно не понимая.

— Вы хотите сказать, что его собственная жена предала его?