Путь наверх - Джон Брэйн

– Отчего вы хмуритесь? – спросила Элис.- Вам известно, что в этой шляпе вы похожи на гангстера? Сверните здесь направо, пожалуйста.

– Где мы находимся?

– Уже неподалеку от шоссе Сент-Клэр. И от моего дома, кстати сказать.

– Вы живете Наверху, разумеется? – Вероятно, в моем голосе прозвучала издевка: я заметил, как Элис поморщилась, и удивился сам, что за бес в меня вселился.

– Я живу на шоссе Коноплянок,- сказала она.- Не я выбирала этот дом, но, впрочем, он вполне хорош. А вы живете на Орлином шоссе, да?

– Я снимаю там комнату,- сказал я.

Мы ехали по Тополевому проспекту. Из окон большого особняка по левую сторону проспекта на мостовую упал сноп света, и до нас долетели звуки музыки. Ворота в высокой ограде были приотворены, и я увидел блеск воды и белый помост.

– Бог мой! – сказал я.- Бассейн для плавания.

– Здесь живет Сьюзен Браун,- сказала Элис.- У нее сегодня званый вечер: она справляет день рожденья.

– Как мило,- сказал я.- Вероятно, Джек в числе приглашенных. Надеюсь, я не слишком много себе позволяю, именуя его столь фамильярно?

Элис, казалось, не слышала.

– Сверните, пожалуйста, налево,- сказала она. По узкой улице мы спустились вниз и выехали на небольшую площадь. Дома в этой части города были уже поменьше: большой особняк на вершине холма был последним аванпостом мира частных бассейнов для плавания, тополей и автомобилей новейшей марки. Привокзальные рабочие кварталы простирались дальше, чем я думал: они словно щитом прикрывали Тополевый проспект от фабричного дыма долины. Узкая и крутая каменная лестница вела с площади к прямой, словно проложенной по линейке, улице с домами из песчаника.

Кабачок «Сент-Клэр» находился в переулке неподалеку от площади.

В кабачке, как и говорила Элис, царил полумрак и пахло жареной говядиной и свечами. Небольшая комната за баром была совершенно пуста, только два каких-то старика сидели, сгорбившись, у огня. На стенах висели две старые гравюры с изображением Уорли и снимок дома, с которого в 1888 году сорвало ураганом крышу.

В промежутках между ними поблескивали медные жаровни и украшенные бляхами уздечки. Диванчики, стоявшие вдоль стен, были обиты кожей.

Элис с удовлетворением огляделась вокруг.

– Вот где, на мои взгляд, хорошо,- сказала она.- Так уютно и уединенно, что в этом есть даже что-то зловещее.

= Подошел, шаркая ногами, тощий, седой старик – хозяин кабачка.

– Добрый вечер, миссис Эйсгилл. Добрый вечер, сэр. Чем могу служить?

– Попробуйте «Старое»,- сказала мне Элис.- Вот уж это настоящее пиво. Верно, Берт?

– Очень приятный напиток, миссис Эйсгилл,- отвечал тот глухим, замогильным голосом.- Красота, а не пиво.

Пиво – темное, мягкое и душистое – оказалось и в самом деле очень хорошим. В этом уютном уголке было тепло и покойно, и мне было очень хорошо с Элис. Я не чувствовал необходимости ухаживать за ней, а следовательно, и не боялся получить отпор. Я предложил ей сигарету и закурил сам. Это была моя первая сигарета в тот вечер – я как-то забываю курить, когда взволнован,- и она показалась мне особенно крепкой и приятной, даже чуть-чуть горьковатой на вкус, что я всегда любил.

– Послушайте, Джо,- сказала Элис.- Вам и мне еще предстоит поработать вместе, и нужно, чтобы между нами все было ясно с самого начала. Почему вы все время лезете в бутылку? Мне не хотелось объясняться с вами при всех, но вы, черт вас побери, разговаривали со мной очень оскорбительным тоном. Что с вами такое? У вас комплекс неполноценности?

– Нет,- пробормотал я.

– Тогда в чем же дело?

– Мне показалось, что вы держитесь покровительственно по отношению ко мне, вот и все. Мой отец не был владельцем заводов или фабрик, но это еще не значит, что я никогда ничего не читал или не могу управлять машиной.- Я чувствовал, что мое объяснение звучит неубедительно: ведь на Элисто я вовсе не был зол.

– Но, Джо, дорогой,- сказала она.- Кто придает этому значение? Во всяком случае, не я. Да и Томпсоны, и Ева…- Она сдвинула брови.- Должно быть, это Ева, да?

Она всегда кокетничает напропалую, а потом напускает на себя чопорность. Так уж она создана, ее не переделаешь. Знаете, я бы нисколько не удивилась, если бы…

Нет, пожалуй, не стоит говорить.

Я заказал еще пива.

– Раз уж начали, лучше сказать.

– Я бы не удивилась, если бы узнала, что она рассказывает Бобу о своих проделках. Они какие-то ненастоящие оба. Ведь вы же не приняли ее всерьез?

– Все зависит от того, что вы под этим подразумеваете.

– То же самое, что и вы, голубчик.

– О господи, нет! Ни на секунду!-Я рассмеялся.- Каким должен я вам казаться идиотом!-И тут я вспомнил главную причину моей досады.- Джек Уэйлс… смотрел на меня сверху вниз, хвастал офицерской столовой, забыл, как меня зовут, когда я обратился к нему…

– Скоро он уедет обратно в свой университет,- сказала Элис.- И притом вовсе не поэтому вы на него злитесь. Он заявляет права на Сьюзен – вот почему, верно?

Я ничего не ответил. И только удивился, как это получилось, что мы чувствуем себя так непринужденно друг с другом. Я говорил с ней так же свободно и просто, как с Чарлзом. Это открытие несколько ошеломило меня.

– Разве я не права?-настаивала она.

– Ну ладно. Пусть так. Обыкновенная зависть. Дело в том, что такие люди, как он, всегда забирают все самое лучшее, словно по какому-то божественному праву. Мне слишком часто приходилось это наблюдать.

– Я сейчас поколочу вас,- сказала Элис.- Ведь Сьюзен не помолвлена с ним. И вы тоже как будто не женаты. Боитесь вы его, что ли? Почему бы вам не позвонить Сьюзен по телефону и не пригласить ее куда-нибудь?

– Я как-то не думал об этом,- пробормотал я вяло.

– Вам нравится жалеть себя,- сказала она.- Вместо того чтобы предпринять что-нибудь, вы просто сидите сложа руки. Может быть, вы и впрямь думаете, что вам не под силу тягаться с Джеком?

– Нет,- сказал я.- Да это и не важно – кому с кем тягаться… если он ей нравится. Но я вижу, что это не так. Просто она привыкла, что он всегда рядом, вот и все… А я мог бы ей понравиться – я это чувствую. И вот это-то и досадно.

Вы, верно, думаете, что я слишком самонадеян?

– Нет,- сказала она.- Просто вы молоды и страшно неопытны, Но если вы и в самом деле так чувствуете, то, должно быть, вы правы.

Веру в интуицию я не могу считать исключительно моей привилегией – это вещь довольно распространенная,- и тем не менее, услыхав от Элис эти слова, я почувствовал, что уже ничего не могу от нее скрыть. Взгляяув на свой пустой стакан, я сказал:

– Не умею пить половинками.- И сунул было руку в карман.

– Дайте я закажу,- сказала Элис.

– У меня хватит…

Она жестом заставила меня замолчать.

– Нет. И не надо спорить. Я всегда плачу за себя. У меня такая привычка еще с того времени, когда я служила в театре.

– Но я никогда не служил в театре.

– О, перестаньте! Будь вы государственным казначеем или владельцем этого кабака, мне все равно. Я люблю быть независимой и в состоянии сама уплатить за свое пиво.

Ясно?

Я взял у нее деньги и заказал пиво. По правде говоря, я был доволен: «Старое» пиво стоило два шиллинга пинта, и судя по тому, как мы его пили, счет к концу вечера легко мог возрасти до девяти шиллингов. В банке у меня лежало восемьсот фунтов: жалованье, накопившееся за время моего пребывания в лагере для военнопленных, плюс то, что я получил по страховому полису после смерти родителей. Но к этим деньгам я не прикасался. Я знал, что снова собрать такую сумму мне будет нелегко, и жил на свое жалованье, а оно не позволяло мне пускаться в авантюры, которые грозили обойтись чуть ли не в десять шиллингов.

Я с благодарностью поглядел на Элис.

– Может быть, вы хотите картофельной соломки, дорогая?

– Да, пожалуйста,- по понедельникам они получают «Смитовскую». И попросите, чтобы подали солонку. Терпеть не могу этих противных голубых пакетиков.

– Я тоже люблю соленое к пиву. Хотя кусок жирной свинины с маринованным луком, пожалуй, лучше всего.

Она широко улыбнулась мне. Это была товарищеская улыбка, без малейшего кокетства.

– Согласна. У меня низменные вкусы. И я могу выпить пива не меньше, чем вы.

– Ловлю вас на слове.

– А я вас. Я с детства привыкла к пиву, а все мужчины вокруг меня, кажется, никогда не пили ничего, кроме виски и джина. И они думают, что я шучу, когда говорю, что люблю пиво, и угощают меня какой-то дрянью, которая продается в бутылках, или жидким немецким пивом.

«Старое» оказалось крепче, чем я думал. Когда я доканчивал третью пинту, теплая волна нежности внезапно захлестнула меня.

– Я хочу вам что-то сказать, Элис. Вы мне нравитесь. То есть я не влюблен в вас, нет: просто вы очень хорошая. Я могу разговаривать с вами, как с товарищем. Я могу делиться с вами… Вот, черт побери, все «я» да «я»…- Тут я снова отхлебнул пива и основательно набил рот хрустящим картофелем.