Scar_Tissue_rus - Kiedis Anthony

Каждый день мы тратили первые пятнадцать минут занятия на письменные упражнения. Она писала на доске исходное предложение, а мы должны были продолжить его в любом направлении, как каждому покажется правильным. Некоторые ученики писали пять минут и останавливались, а я мог писать всё занятие.

Миссис Вернон регулярно оставляла меня после занятий, чтобы поговорить об этих письменных упражнениях, потому что она могла видеть, как я вкладывал всё своё сердце в те эссе.

“Я прочитала все твои записи, и я должна сказать, что у тебя особый писательский дар. Я думаю, ты должен знать это и что-то по этому поводу предпринять, - говорила она мне, - Ты должен продолжать писать”.

Когда ты в седьмом классе, и эта действительно прекрасная женщина, которой ты восхищаешься, находит время, чтобы высказать тебе такую идею, это было сладким звоном, который не переставал звучать всю мою жизнь.

Другой звон также начался примерно в то время. Мой папа рассказал мне о своей первой попытке сексуального опыта, которая не была приятной. Он пошёл в публичный дом на окраине Грэнд Рэпидс. Все проститутки были чернокожими. Моего папу отправили в комнату, и через несколько минут вошла дама среднего возраста с небольшим животиком. Она спросила, был ли он готов, но он был так напуган, что еле проговорил: “Мне жаль, но я не могу это сделать”. А как ещё можно было себя повести в тех условиях? Идти в странное место, в итоге, оказаться наедине со странным человеком, абсолютно никак не связанным с тобой, и ещё платить за это? Я думаю, тот его опыт повлиял на его желание того, чтобы у меня был более милый первый сексуальный опыт. Я просто не знаю, предполагал ли он то, что мой первый раз будет с одной из его девушек. Как только я переехал к своему папе, идея заняться сексом стала важнейшей для меня. Фактически, ожидание, желание и безумное увлечение этим неизбежным актом начались задолго до моего приезда в Калифорнию. Но тогда мне было одиннадцать, почти двенадцать, и пришло время действовать. Девушки моего возраста в школе Эмерсон, ничем не хотели со мной заниматься. У моего папы был ряд прекрасных молодых девушек тинейджеров, о которых я, не переставая, фантазировал. Но я не мог совладать с нервами и подойти к ним. Затем он начал встречаться с девушкой по имени Кимберли.

Кимберли была красивой, лёгкой в общении, напористой восемнадцатилетней девушкой с белоснежной кожей и огромной грудью идеальной формы. Она была пространной, мечтательной личностью, которую ещё больше подчёркивал её непреклонный отказ носить очки, несмотря на ужасную близорукость. Однажды я спросил её, может ли она видеть без очков, и она сказала, что тогда вещи становятся нечёткими. И почему же она не носила очки? “Я действительно предпочитаю видеть мир неясным”, - сказала она.

Однажды ночью перед моим двенадцатым днём рождения, мы все были в Радуге. Под кайфом от таблеток, я был как маленький воздушный змей, набрался смелости и написал своему папе записку: “Я знаю, что это твоя девушка, но я уверен, она готова к этому. Поэтому, если ты отнесёшься к этому нормально, то можем мы устроить такую ситуацию, где я, в итоге, сегодня вечером займусь сексом с Кимберли?”

Он тут же помог мне в этом деле. Она была очень игрива, и мы поехали обратно домой, где он сказал мне: “О'кей, вот кровать, вот девушка, делай, что хочешь”. Кровать моего отца была слишком причудливой, чтобы начинать с неё, потому что он положил четыре матраса друг на друга, чтобы создать эффект трона. То, что папа находился в доме, было слишком для меня, и я нервничал от того, как всё происходило, но Кимберли сделала всё. Она всё время вела меня в нужном направлении и была очень любящей и нежной, всё было довольно естественно. Я не помню, сколько это продолжалось, пять минут или час. Это просто был расплывчатый, туманный сексуальный момент.

Мне это очень понравилось, и я тогда не чувствовал себя травмированным, но я думаю, подсознательно это всегда проявлялось во мне странным способом. Проснувшись на следующее утро, я не сказал: “Ого, что, чёрт возьми, это было?”. Я проснулся с желанием пойти и похвастаться своим друзьям, а ещё выяснить, как я мог снова всё устроить. Но это был последний раз, когда мой папа разрешил мне сделать это. Всякий раз, когда у него появлялась новая красивая девушка, я говорил: “Помнишь ту ночь с Кимберли? Что если…”

Он всегда обрывал меня. “О, нет, нет, нет. Это был всего один раз. Даже не поднимай эту тему. Это не произойдёт”.

Летом 1975 года я первый раз с тех пока, как начал жить со своим папой, поехал обратно в Мичиган. Паук дал мне большую, жирную унцию Колумбийского Золота, которое было высшим сортом, когда речь шла о траве, немного Тайских палочек и гигантский, размером с палец брусок Ливанской смеси. Это были мои запасы на лето. Естественно, я в первый раз дал попробовать моим друзьям, Джо (Joe) и Нэйту (Nate). Мы пошли на Бухту Плэстер, выкурили косячок, а потом начали кувыркаться, прыгать и смеяться.

Всё лето я рассказывал людям о чудесах жизни в Голливуде, о разных интересных людях, которых я встречал, и о музыке, которую я слушал. Она вся была из коллекции моего отца, от Roxy Music до Led Zeppelin, Дэвида Боуи (David Bowie), Элиса Купера (Alice Cooper) и The Who.

В июле того лета моя мама вышла замуж за Стива. У них была прекрасная свадьба под ивой на заднем дворе их загородного дома в Лоуэлле. Поэтому я чувствовал, что дела у мамы и моей сестры Джули шли хорошо. Я вернулся в Западный Голливуд в конце лета, желая как можно скорее возобновить свой калифорнийский образ жизни и вернуться к тому человеку, который станет моим новым лучшим другом и партнёром в преступлениях на следующие два года.

Я впервые встретил Джона Эм в конце седьмого класса. К зданию Эмерсон вплотную прилегала Католическая школа для мальчиков, и мы обычно дразнили друг друга через забор. Однажды я пошёл прямо туда и ввязался в словесную перепалку с одним парнем, который заявлял, что знал карате. Он, возможно, изучал приёмы, но понятия не имел об уличных драках, потому что я надрал ему задницу на глазах у всей школы. И как-то во время той схватки я пересёкся с Джоном. Он жил в начале Роскомар Роуд в Бель Эйр. Несмотря на то, что это был ещё город, там были горы, а за домом находился бассейн с гигантским водопадом, который стекал в другой бассейн. Это было отличной игровой площадкой. Папа Джона работал в космической компании и очень много пил, поэтому ничего никогда обсуждалось, никто не говорил о чувствах, все просто притворялись, что всё нормально. Мама Джона была очень милой, у него также была сестра, которая была прикована к инвалидному креслу какой-то лишающей движения болезнью.

В начале восьмого класса Джон стал моим лучшим другом. Мы всё время катались на скейтах и курили траву. Иногда мы могли её достать, иногда нет. Но мы всегда могли пойти и покататься на скейтах. В то время скейт был для меня просто уличным средством передвижения, а всякие прыжки я совершал только тогда, когда ехал куда-нибудь с капелькой стиля в пути. На самом деле, скейт был по большей части функциональным, чем каким-либо ещё для меня. В начале семидесятых спорт начал развиваться, и люди катались в канавах для дренажа, вдоль берегов и в опустошённых бассейнах. Как раз в то время в Санта Монике, скейтеры из команды Фунт Собаки поднимали скейтбординг на новый, более высокий полупрофессиональный уровень. Мы же с Джоном занимались этим для веселья и ради спортивного интереса.