Антонов коллайдер - Илья Техликиди

Говорила она с заметным восточным акцентом, смягчая слог и чуть покачивая головой из стороны в сторону.

– Ну хоть какие-то хорошие новости… А что за день такой?

– Четырнадцатое января. День зимнего солнцестояния. Сегодня мы отмечаем Макара-санкарти – праздник цветущего урожая, единственный индуистский праздник, основанный не на лунном календаре, а на солнечном. В этот день всевидящее Солнце входит в знак Козерога, даря человеку благословение на счастливую жизнь. Теперь понимаешь, к чему веду?

О многоуважаемая, я понятия не имею, к чему ты там ведёшь, но точно не хочу, чтобы меня снова били твои прихвостни-дегенераты.

– Боюсь, не совсем.

Она вновь мягко улыбнулась.

– «Не совсем, гуруджи». Зови меня так и никак иначе. Знаешь, честно говоря, в любой другой день ты был бы уже высечен за своё непозволительное опоздание, но сегодня мне придётся сделать в точности наоборот – и, подобно Солнцу, подарить тебе то самое желанное благословение. Дай свою правую руку.

Я хотел было ей подчиниться, но в этот самый момент в голову ударил – нет, не приклад – лёгкий, еле уловимый кайф. Я понял это, потому что с трудом смог оторвать взгляд от мерно покачивающегося бивнеподобного амулета из резного дерева, висящего у предводителя Легиона на шее. С усилием перевёл взгляд на стоящие вокруг главаря бронзовые подставки в виде цветочных бутонов, в которых молчаливо горели палочки с благовониями. Нет, это точно не сандал или пачули. Марихуана? Да вроде не ей пахнет… Опиум? Я прислушался к ощущениям. По голове начинали бегать мурашки, всё чаще и увереннее, в то время как звуки окружающего пространства незаметно отдалялись, будто меня посадили в толстый невидимый аквариум. Едва я подумал об этом, сознание оперативно сконцентрировалось на вытатуированном драконе гуруджи, который вдруг резко перестал выпускать свой виртуальный пар и, очевидно почуяв моё присутствие, подозрительно замер. Спустя несколько долгих секунд он плавно отделился от тела женщины, явив свой огромный чешуйчатый хвост во всей красе, и медленно подплыл к моему вспотевшему от напряжения и благовоний лицу. У меня пересохло в горле. Дракон приблизился уже вплотную, касаясь моего лица кончиком дымчатого носа, и грозно посмотрел в своё отражение, лежащее где-то на дне моих расширенных от страха и кайфа зрачков.

– Ты слышишь меня?

Я вздрогнул и медленно сфокусировал взгляд на собеседнице.

– Простите, что?

– Руку, говорю, дай. Да не левую, накуренный ты идиот! Правую.

Одна половина моего мозга каким-то образом почувствовала, что гуруджи изо всех сил старается держать себя под контролем, но своей рассеянностью я испытываю её долготерпение на прочность. Другая пребывала в тягучем сахарном сиропе, который то и дело норовил залить остатки моего наполовину здравого рассудка. Собравшись с силами, я медленно протянул руку.

В течение минуты адресат внимательно исследовала линии ладони, проводя по ним указательным пальцем. Сначала было приятно, но после гуруджи с силой сжала кисть и закатила глаза. Мне стало больно, я чуть было даже не вскрикнул, но ещё не ушедший из головы кайф обеспечивал анестезирующий эффект.

Не открывая глаз и не отпуская моей руки, гуруджи заговорила:

– Ты увидишь её ещё, но лишь один раз. И этого раза будет достаточно, чтобы погубить её, тебя и вообще всё вокруг. Короче, Антон, грядёт сакральная Жопа. Я не в силах что-либо изменить. Колесо нескончаемой Сансары должно завершить свой оборот. Сегодня.

Я вмиг отрезвел. Приход сняло как рукой – точно кто-то невидимый опрокинул на меня цистерну ледяной воды. Предводитель Белого Легиона медленно открыла глаза и отпустила онемевшую руку, которой я не чувствовал вовсе; всё моё внимание было сосредоточено на только что услышанных словах.

– Что?.. Что, простите?

Гуруджи достала откуда-то из недр своего балахона резную электронную трубку, глубоко затянулась и задумчиво отпустила дым под потолок храма.

– Ты всё слышал. И понял. А если не понял, то совсем скоро поймёшь. Считай это моим пылающим солнечным благословением. Ведь теперь ты в курсе: осталось не так много времени, чтобы продолжать жить в воспоминаниях прошлого и иллюзиях будущего. Забудь о тех, кому ты сделал больно. И не думай о том, что ещё причинит боль тебе. Миллиарды потерянных по всему миру глупцов не понимают этой самой простой и одновременно наисложнейшей человеческой истины. Жить, Антон, надо здесь и сейчас. Звучит как избитая банальщина, понимаю. Но правда этого мира не так уж изощрённа, как многим может показаться. Она очевиднее, чем то, что ты там сам себе постигаешь перегруженным от вечно изматывающих мыслей разумом. Просто пойми: даже лёжа на смертном одре, большинство людей не воспринимают себя в моменте, отдавая души на откуп призракам «вчера» и «завтра». Но сегодня тебе повезло. Отныне ты можешь перестать быть одним из них, и в этом твоё спасение. Так проживи же остаток своей весьма недлинной жизни в абсолютном блаженстве.

Адресат выдохнула вкусно пахнущий восточными сладостями дым – на этот раз прямо мне в лицо.

– Ну, либо умри в позорном невежестве. Это единственный выбор, который ты можешь совершить. Остальное уже предрешено. Как любят говорить у нас в Легионе, пацаны сверху, – она вновь улыбнулась и игриво указала уголком глаза куда-то вверх, под купол храма, расписанный божествами, – всё, как всегда, уже порешали.

Сказав это, умудрённая жизнью (а то и не одной, спасибо реинкарнации) мужеподобная женщина сняла с шеи амулет, что-то беззвучно на нём нажала – и на одной из граней девайса блеснул искрящийся луч ресивера. Однако даже когда он оказался перед моим глазом… даже когда я бессознательно его напряг, чтобы покорно передать адресату предназначенную информацию… и даже когда головорезы опять, но уже чуть более вежливо потащили меня по холодному полу в обратном направлении… я не думал ни о чём, кроме услышанного. И чем прочнее звенящие в моей голове большим восточным гонгом слова главаря банды Белый Легион переплетались, тем страшнее мне становилось.

Колесо нескончаемой Сансары должно совершить свой оборот. Сегодня…

/Anton Notes

/Домашка

Говорят, что писать нужно пьяным, а редактировать – трезвым. Что ж, если это действительно так, то к своим годам мне удалось достичь относительных высот в первом и с треском провалиться во втором.

В студенчестве, задолго до опыта работы рекламным копирайтером, я даже пытался черкать что-то художественное – получалась какая-то ахинея и белиберда: слова сплетались в красивую паутину, но донести хоть сколько-нибудь внятные мысли у меня никак не получалось, а классические проблемы с родителями, подростковые любовные переживания и другой