Идеальный друг - Мартин Сутер

Неужели меня мог заинтересовать какой-то молочный напиток с пшеничной клетчаткой?

– Чем ты больше рассказываешь, тем меньше я понимаю, зачем туда пришел.

– Может, это был предлог.

– А настоящая причина?

Она улыбнулась.

– Ты имеешь в виду себя? Но я же совсем тебя не знал.

– Зато Лукас знал.

– Ты хочешь сказать, что Лукас так тебя расхвалил, что мне оставалось только ринуться на завтрак для прессы в честь бифидуса? Ах, Марлен, если человеку уже не шестнадцать, такие фокусы не проходят.

Или все это подстроил Лукас?

– Во всяком случае ты в тот же вечер пригласил меня в «Республику».

– Это была моя идея?

– Пойти в ресторан? Разумеется.

– Я имею в виду «Республику».

– Конечно.

Ужин с ней в «Республике» (!).

– А потом ко мне. А потом к ней (!)

То, что узнал Фабио, складывалось в поразительную картину. На следующий день они договорились вместе пообедать. В «Гринхаузе», вегетарианском ресторане, недалеко от места работы Марлен. Вечером она готовила ужин. То есть собиралась приготовить. Но до этого дело не дошло. Потому что они прямиком отправились в постель.

На следующий день, в пятницу, они условились пойти в кино. (Это совпадало с одной из скудных записей в ежедневнике Фабио.) Ей в тот вечер пришлось задержаться на работе, поэтому они договорились встретиться прямо у кинотеатра. Он купил билеты. Они пропали – так и остались лежать в записной книжке Марлен.

– В тот вечер я тебя спросила, почему ты никогда не остаешься на ночь.

– И что?

– На следующий день ты захватил с собой сумку с вещами.

Выходные они провели в постели. Рано утром в понедельник он ушел на работу. Во второй половине дня прогулял футбольную тренировку. Они снова ужинали в «Республике», а потом пошли к ней.

– И ни слова о Норине?

– Нет, никогда. В больнице ты впервые при мне назвал ее имя.

– И ты не имела понятия, что у меня есть постоянная привязанность?

– Только когда ты снова захватил с собой свою сумку.

– Когда это было?

Марлен заглянула в ежедневник:

– Во вторник. Я устроила тебе интервью с доктором Марком, нашим главным технологом. О широком ассортименте наших продуктов в настоящем и будущем.

– У меня в ежедневнике об этом ни слова.

– Во вторник в девять ты поехал со мной в наш офис. Забрал свои вещи и захватил с собой сумку. Вечером мы договаривались встретиться. Но потом ты все отменил.

– Чем я это объяснил?

– Сказал, что у тебя много работы. Завтра. И послезавтра. Тогда я подумала, вот все и кончилось.

– Но не кончилось?

– Не кончилось. Но все стало по-другому. Я стала твоей тайной.

– Я так сказал?

– В этом не было надобности. Мы еще встречались изредка. Но ты никогда не оставался на ночь. И мы никогда не ходили в рестораны, где бывали твои коллеги и друзья. Конечно, кроме Фреди.

– Фреди?

Марлен засмеялась:

– В общем-то, Фреди ты мог бы и вспомнить. Вы были знакомы задолго до восьмого мая. Фреди Келлер.

– С Фреди Келлером я не виделся много лет.

– Когда мы с тобой познакомились, вы были самыми близкими друзьями.

Во втором часу ночи Фабио захлопнул свою тетрадку и запихнул ее в ящик тумбы под письменным столом. Он нашел больше вопросов, чем ответов.

Только перед рассветом они прекратили попытки хотя бы физически приблизиться к Фабио тех первых ночей.

На следующий день Фабио вывел из подвального гаража свой велосипед. Прошлым летом он позволил себе приобрести английский гибрид-байк, весьма элегантный компромисс между горным и городским вариантом. Рама из серебристого алюминия, руль и седло на гидравлических пружинах. Багажника не было, поэтому Фабио обычно брал с собой свою сумку-рюкзак.

Он проехал вверх по пандусу до гаражных ворот и свернул на Амзельвег. Метров через сто он был вынужден признаться, что врач-терапевт была права. Он чувствовал себя неуверенно. Он, севший на велосипед чуть ли не прежде, чем научился ходить, ехал теперь так, словно в любую минуту мог свалиться. Он, который умел петлять между колоннами, как заправский трюкач, теперь сверхосторожно, издалека объезжал припаркованные автомобили, как будто они в любую минуту могли на него наброситься. Он подумал, что надо бы вернуться и сесть на трамвай. Но поступить так ему не позволила гордость.

На свою первую силовую тренировку он опоздал на десять минут. Его личный тренер назвал свое имя: Джей. Фабио предположил, что это его бывший борцовский псевдоним.

– Ты будешь называть меня Джей, а я тебя – Фабио. В спортзале все на «ты».

У Джея был торс молодого гладиатора и лицо старого шахтера. Он демонстративно не стал упрекать Фабио за опоздание и с места начал легкую разогревающую разминку для растяжки мышц.

– Эти упражнения ты найдешь в твоем личном контрольном листке. Будешь приходить немного раньше и делать их самостоятельно, чтобы к тренировке уже разогреться и выиграть время.

Затем он приказал Фабио раздеться до трусов и встать на весы. Измерив его портновским сантиметром, он занес данные в формуляр с силуэтом голого мужчины.

– Плаваешь? – спросил он со знанием дела.

– Немного, – ответил Фабио.

Остальное время Фабио провел на тренажерах, поднимал штангу, качал брюшной пресс и спину. Джей записывал вес гирь и число подходов. Потом объявил, что к следующему занятию составит ему личную программу тренировок. Прощаясь, он заметил:

– Видал я кое-кого и похуже.

Шариковая ручка в руке у Фабио дрожала. Пишущим людям не следует поднимать гантели, подумал он. Он сидел за столиком возле кафе «Хаузер». Почти все столы были уже накрыты к обеду. Официантка оставила Фабио только потому, что он клятвенно пообещал ей к двенадцати освободить место. У него было всего десять минут.

Перед ним лежал его новый ежедневник, и он записывал источники, из коих мог почерпнуть информацию о злополучных пятидесяти днях.

Норина.

Фреди Келлер. Фабио уже пытался найти его по телефону, и секретарша обещала, что шеф отзвонит.

Доктор Марк, главный технолог фирмы ЛЕМЬЕ, с которым они беседовали на том завтраке. Тот мог бы ему сказать, о чем шел разговор.

Штефан Руфер, его главный редактор, если Фабио извинится перед ним за «скотину».

Сара Матей, секретарша Руфера, если Фабио не станет извиняться перед шефом.

Лукас Егер. Нет.

Машинисты.

Вдова того самоубийцы, который бросился под поезд.

Супружеская пара, которая нашла его на улице и вызвала полицию.

Банковские распечатки.

Счет за телефон.

Распечатка выдачи денег по кредитной карточке.

Фабио уже расплачивался за айс-ти, когда зазвонил его мобильный. Он узнал голос сразу, как будто слышал его только вчера. Фреди.

– Садись в такси и приезжай в «Бертини», – приказал тот.

– В «Бертини?» В такую жару?

– В «Бертини» есть кондиционер.

Кондиционеру в «Бертини» не удалось создать летнюю атмосферу. Ресторан выглядел как зимой и предлагал зимнее меню. Разве что температура была незимней, зимой там было теплее.

Фабио опоздал. Разумеется, он не взял такси, но осторожно пробрался сквозь уличную толчею на своем велосипеде. Войдя в ресторан, он увидел, что Фреди сидит один за столом на четыре персоны, а перед ним стоит почти пустая бутылка кампари.

В гимназии Фреди считался высоким и сильным парнем. В футбольной команде он хорошо, но подчас небрежно играл нападающим. С тех пор он прибавил в весе, кило этак тридцать. Фигура не слишком изменилась, лишний вес распределился равномерно, но лицо стало почти неузнаваемым. Нос, щеки, глаза, губы выглядели так, словно какая-то сила выдавила все это наружу.

Фреди был в легком темно-сером костюме, вздернутые рукава которого наполовину обнажали его толстые волосатые руки. Поставив локти на стол, он свесил кисти рук. Время от времени подцеплял ими стакан. При этом локти почти не двигались.

– Чао, – только и сказал он. Ни слова об опоздании.

Как только Фабио уселся, официант поставил на стол множество тарелочек. Жареные цукетти и кружочки баклажанов, ветчина, салями, сардины, маслины, маринованные помидоры, артишоки. В центре всего этого хозяйства он водрузил запотевший пол-литровый кувшин фраскати. Фабио заказал себе литр минералки.

– Из-за этого? – спросил Фреди, и его вялая правая рука качнулась в направлении поредевшей шевелюры.

– Я вообще никогда днем не пью.

– С каких это пор?

– У меня провал в памяти.

– Слышал. И каково это? – Теперь рука Фреди вертела над тарелкой вилку. Время от времени вилка подцепляла с тарелки тот или иной кусок. Фреди не умел говорить с полным ртом, поэтому он заглатывал почти непрожеванные куски и старался быть лаконичным.

– Как будто ты проснулся с бодуна, вот только забыл не пару часов, а несколько недель.

– Но теперь ты что-нибудь вспомнил?

Фабио положил на тарелку немного закуски.