СТАРИКИ И БЛЕДНЫЙ БЛУПЕР - Г.Гасфорд

– Ням-ням номер десять!

Чили-На-Дом выхватывает резиновый батончик из руки сиротки и швыряет его следующему пехотинцу.

– Поживее там. Вы что, прославиться не хотите? Кто-то из вас, может, семью этого пацана похерил, но в родном твоем городишке все должны узнать, что ты крутой морпех с золотым сердцем.

Я говорю своим фирменным голосом Джона Уэйна:

– Слушай сюда, пилигрим. Снова тащимся?

Чили-На-Дом оборачивается, замечает меня и лыбится.

– Привет, Джокер, que pasa? Может, и тащимся, парень, а может и нихрена. Эти гуковские сиротки – крутой народ. Сдается мне, половина из них – вьетконговские морпехи.

Сиротка уходит, ворча себе под нос, пинает камни на дороге. И вдруг, будто решив доказать, что Чили-На-Дом прав, сиротка останавливается. Он оборачивается и с двух рук одаряет нас средними пальцами. И уходит дальше.

Дейтона Дейв смеется: "Это дитя стрелковой ротой СВА командует. Грохнуть бы его надо".

Я улыбаюсь.

– Образцово работаете, девчонки. Вы оба просто прирожденные крысы.

Чили-На-Дом пожимает плечами.

– Братан! Мудня нас, бобоедов, в поле не пускает. Мы слишком крутые. На нашем фоне обычные хряки хреново выглядят.

– Как тут, долбят по вам?

– Так точно, – говорит Дейтона Дейв. – Каждую ночь. Так, по нескольку выстрелов. Они типа по нам прикалываются. Ну, а я, само собой, столько успел на счет записать, что сбился уже. Но мне никто не верит! Гуки-то своих покойников с собой утаскивают. Вполне верю, что этот маленький желтый злобный народец питается своими же потерями. Следы крови от утащенных трупов повсюду, а на счет не идут. Ну, и вот, я-то герой, а капитан Январь заставляет здесь в Микки Мауса играть, вместе с этим нахалом мокрозадым.

– Капрал Джокер!

– СЭР! Пока, ребята. Пойдем, Строп.

Чили-На-Дом толкает Дейтону Дейва в грудь. "Сгоняй-ка в деревню и засувенирь мне сиротку помилее. Только чтобы грязный был, реальная вонючка".

– Джокер!

– Ай-ай, сэр!

Капитан Январь сидит в своем фанерном кубрике в глубине хибары информбюро. Капитан Январь мусолит в зубах незажженную трубку, потому что думает, что так он больше похож на отца-командира. Он не на живот, а на смерть режется в "Монополию" с Мистером Откатом. У Мистера Отката больше ти-ай, вьетнамского стажа, чем у любой другой "собаки" в нашем подразделении. Капитан Январь не капитан Куиг, но и на Хэмфри Богарта тоже не похож. Он поднимает серебряный башмачок и передвигает его на Балтик-Авеню, прибирая к рукам всю собственность по пути.

– Покупаю Балтик. И два дома. – Капитан Январь тянется за бело-фиолетовой купчей на Балтик-Авеню. "Вот и еще одна сфера моей монополии, сержант". Он расставляет на доске зеленые домики.

– Джокер, в Дананге ты боку халявы хватанул, и определенно дошел уже до кондиции, чтобы снова в поле побывать. Топай-ка в Хюэ. СВА захватила город. Там сейчас первый первого в говне.

Я медлю.

– Сэр, не известно ли капитану, кто зарубил мою статью про гаубичный расчет, который похерил целое отделение СВА одним игольчатым снарядом? В Дананге одна крыса рассказала мне, что какой-то полковник мою статью похерил. Какой-то полковник сказал, что игольчатые снаряды – плод моей буйной фантазии, потому что Женевская конвенция классифицирует их как "негуманное оружие", а американские воины не позволяют себе быть негуманными.

Мистер Откат фыркает.

– Негуманное? Милое словечко. Десять тысяч дротиков из нержавеющей стали с оперением. Эти болванки, набитые такими стрелками, действительно превращают гуков в кучи обосранных тряпок. Это так точно.

– У, черт! – говорит капитан Январь. Он шлепает карточкой по походному столу. – Идешь в тюрьму – прямо в тюрьму – упускаешь куш – не получаешь двести долларов. – Капитан отправляет серебряный башмачок в тюрьму.

– Я знаю, кто загубил твою статью про игольчатый снаряд, Джокер. А вот чего я не знаю, так это кто дает врагам-репортерам наводку каждый раз, когда происходит что-нибудь неприятное – типа того белого викторчарлевского разведчика, которого похерили на прошлой неделе, из тех, кого собаки называют "Бледный Блупер". Из-за этих утечек информации генерал Моторс готов уже меня в хряки отправить. Расскажешь? Тогда и я тебе скажу. Заметано?

– Нет. Нет, капитан. Ладно, неважно.

– Номер один! Два очка! Все путем, Джокер. Тут тебе большой кусок халявы отвалили. – Капитан Январь достает конверт заказного письма из плотной бумаги и вытаскивает листок, на котором что-то написано затейливыми буквами.

– Поздравляю, сержант Джокер.

Он вручает мне листок.

"Приветствую всех читающих сей документ: сим довожу до вашего сведения, что, оказывая особое доверие и выражая уверенность в преданности Джеймса Т. Дэвиса, 2306777/4312, я произвожу его в сержанты корпуса морской пехоты Соединенных Штатов Америки…"

Изучаю этот листок бумаги. Потом кладу приказ на походный рабочий стол капитана Января.

– Номер десять. Ничего не выйдет, сэр.

Капитан Январь останавливает свой серебряный башмачок на полпути.

– Что ты сказал, сержант?

– Сэр, я поднялся до ранга капрала исключительно за счет собственной военной гениальности, так же как, говорят, и Гитлер с Наполеоном. Но не сержант я. В душе я всегда капрал, им и останусь.

– Сержант Джокер, приказываю отставить игры в Микки Мауса. Тебя на Пэррис-Айленде за заслуги в звании повысили. У тебя и в стране послужной список отличный. Стаж в нынешнем звании у тебя достаточный. Заслуживаешь продвижения по службе. Другой войны сейчас нет, сержант. Твоя карьера в морской пехоте…

– Нет, сэр. Сначала мы этот народ бомбим, потом фотографируем. Мои статьи – это бумажные пули, летящие в жирное черное сердце коммунизма. Я сражаюсь за то, чтобы в этом мире лицемерие могло спокойно процветать. Мы встретились с врагом, а он, как оказалось – мы сами. Война – выгодное дельце, вкладывайте в нее сыновей. Во Вьетнаме не извиняются. Arbeit Macht Frei…

– Сержант Джокер!

– Никак нет, господин капитан. Номер десять. Я капрал. Можете меня в тюрягу засадить – это все понятно. Ну, так заприте меня в Портсмутской военно-морской тюрьме и держите там, покуда я не сгнию заживо, но позвольте мне сгнить капралом, сэр. Вы знаете – что надо, я делаю. Я пишу статьи про то, что Вьетнам – это азиатский Эльдорадо, населенный милыми людьми – примитивными, но целеустремленными. Война – это шумный завтрак. Войну есть весело. Она здоровье поправляет. Война излечивает рак – раз и навсегда. Я не убиваю людей. Я пишу. Это хряки убивают, я лишь наблюдаю. Я всего-то юный доктор Геббельс. Но не сержант я… Сэр.

Капитан Январь опускает серебряный башмачок на Ориентал-Авеню. На Ориентал-Авеню стоит маленький пластмассовый отель красного цвета. Капитан Январь кривится и отсчитывает 35 долларов в военных платежных чеках. Он вручает Мистеру Откату маленькие цветастые бумажки и передает ему игральные кости.