Потерянный рай - Ронда Гарднер

— Нет. — Во всяком случае, к укусам ос. Зато не оставалось сомнений, что у нее аллергия на Джошуа Харрингтона. От его близости у нее сводило живот, а от прикосновения пальцев к обнаженной коже горела рука. Его тревога и сочувствие были тут ни при чем. Эта реакция не имела никакого отношения к личности Джошуа, зато имела прямое отношение к его мужским чарам.

Потребовалась вся сила воли, чтобы не отдернуть руку, когда ловкие, уверенные пальцы принялись быстро изучать ее ладонь.

— Извините, — мягко сказал Джошуа, к облегчению Клеменси, неправильно поняв, почему она резко выдохнула. Однако в синих глазах что-то блеснуло, и она поняла, что ошиблась. Этот человек был слишком наблюдателен.

Харрингтон порывисто обернулся, шагнул к аптечке, висевшей достаточно высоко, чтобы до нее не могли добраться близнецы, и достал оттуда какой-то тюбик.

— Вот. Это снимет боль. — Он отвернул крышечку и протянул тюбик Клеменси.

— Спасибо. — На мгновение она испугалась, что Джошуа сам собирается смазать укус. Она неуклюже выдавила крем и втерла его в ладонь, ощущая на себе пристальный взгляд.

Клеменси исподтишка покосилась на него, и тюбик выпал из ее онемевших пальцев. Глаза, опушенные густыми темными ресницами, жадно смотрели на ее рот.

— О черт…

Пока Джошуа наклонял голову, у Клеменси было время возразить или отвернуться, но она не сделала ни того ни другого. С тем же чувством неизбежности, которое она испытала в тот миг, когда увидела его снова, Клеменси подставила ему губы.

Ощутив прикосновение властного рта, она ощутила не медленно растущее наслаждение, а поразительное чувство глубокого облегчения. Веки Клеменси опустились, руки сами собой обвили его шею, пальцы вплелись в густые, пышные волосы. Но облегчение тут же сменилось мучительно острым влечением, едва твердые, обжигающие губы крепче прильнули к ее рту. Именно поэтому она сбежала от него много лет назад, именно поэтому так боялась когда-нибудь встретить его вновь. Оказывается, она боялась не его, а себя. Своей реакции на едва знакомого мужчину.

Руки Джошуа погладили ее спину, обхватили бедра и тесно прижали к напрягшейся мужской плоти. Потеряв способность здраво мыслить, она выгнулась ему навстречу, пальцы скользнули под воротник рубашки. Джошуа судорожно втянул в себя воздух, этот звук был таким же опьяняющим, как и прикосновение к теплому мужскому телу. Она не ощущала ничего, кроме желания слиться с этим человеком, узнать вкус и запах его кожи, дотронуться до нее и утонуть в водовороте чувственного наслаждения.

— Клеменси…

Когда Джошуа поднял голову, она что-то недовольно пробормотала, прильнула к нему и стала снова искать его губы.

— Клеменси!

Настойчивость, прозвучавшая в голосе Джошуа, заставила ее прийти в себя. Клеменси неохотно подняла веки.

— Я хочу вас. — Его расширившиеся глаза казались почти черными.

— Знаю, — прошептала она, чувствуя, как все тело заливает волна жара.

— Но если мы ляжем в постель, это будет не любовь. — Внезапно его руки повисли вдоль туловища. — А только секс, — резко добавил он.

Клеменси тут же отшатнулась — и в прямом, и в переносном смысле. Эти слова, похожие на удар в лицо, заставили ее вернуться к жестокой реальности. О господи… Отчаянно хотелось сказать, что она не позволила бы себе зайти так далеко, что это был всего лишь ничего не значащий поцелуй. Но горящие, распухшие губы не могли произнести ни слова.

— Никаких уз. — Глаза Джошуа изучали ее лицо. — Никакой прочной связи.

Ему не требовалось говорить это. Разве она слепая, наивная, романтичная девочка-подросток? Она и не думала, что Джошуа может испытывать к ней что-либо, кроме минутного физического влечения. Клеменси сморщилась. В эти короткие безумные мгновения она вообще не могла думать. Ее реакция диктовалась вовсе не разумом.

— Вы ведь ни с кем не спали после Саймона, верно? — спокойно спросил он.

Это был не вопрос, а утверждение.

— Черт побери, не ваше дело! — За кого он ее принимает? За изголодавшуюся разведенную женщину, которую нужно спасать от нее самой? Мало ли как она реагировала? Он сам ее поцеловал, а не она его. Но он первым прервал поцелуй, напомнил ей насмешливый внутренний голос.

— Не мое, — согласился он. Лицо Джошуа превратилось в бесстрастную маску. Он отвернулся и пошел на другой конец кухни. — Может, попробуем вашу клубнику? — спросил Джошуа, обернувшись. — У меня в холодильнике есть мороженое.

У Клеменси отвисла челюсть. Он предлагает сесть и отведать мороженого с клубникой? Неужели можно быть таким спокойным и уверенным в себе, как будто последние несколько минут они беседовали о погоде? Он просто отмел случившееся в сторону так, словно это был временный обман зрения. Впрочем, так оно и есть, изо всех сил попыталась внушить себе Клеменси.

— Отдайте клубнику близнецам! — бросила она, сама не зная, почему так злится. Хотелось избить его, измолотить кулаками. Ее гордость уязвило то, что Харрингтон сумел так быстро опомниться? Или честное признание, что он не испытывает к ней ничего, кроме преходящего физического влечения, в то время как она считала, что хоть немного нравится ему? Она с негодованием отвергла оба варианта.

— Чего вы хотите? — негромко спросил Харрингтон, обводя взглядом ее застывшее лицо. — Чтобы я извинился за то, что поцеловал вас?

— Не будьте смешным.

— Или за то, что не лег с вами в постель?

Увидев в синих глазах насмешку, Клеменси окаменела. Недоумение пересилило гнев. Судя по тому немногому, что она знала об этом человеке, ему не была свойственна страсть к дешевым розыгрышам. Тогда зачем он дразнит ее? Хочет, чтобы его возненавидели?

— Я не хочу случайной, ничего не значащей интрижки. И уж подавно не хочу ничего более серьезного, так что можете не бояться, — ровно ответила Клеменси, глядя ему в глаза. — Но надеялась, что мы можем быть друзьями. Я ошиблась, — просто закончила она и пошла к двери.

— Клеменси…

Она остановилась и медленно обернулась.

— Держите. Это может вам понадобиться.

Клеменси недоверчиво смотрела на Джошуа. Тот поднял с пола тюбик и протянул ей. Это что, предложение мира? Она инстинктивно приняла тюбик и тут же сунула его обратно.

— Не хочу! Мне вообще от вас ничего не нужно!

Молча выругав себя за эту ребяческую вспышку, помешавшую ей достойно уйти, она выскочила в заднюю дверь, быстро прошла по тропинке и громко хлопнула калиткой.

Едва она вошла в дом, как зазвонил телефон, стоявший на столике в прихожей. На мгновение Клеменси заколебалась, но затем тяжело вздохнула и подняла трубку.