Скряга Скрудж - Чарльз Диккенс

   — Дома, сэр!

   — Где же, милашка?

   — В столовой, сэр, с мистрисс… Если позволите, я вас провожу.

   — Спасибо: он меня знает, — ответил Скрудж, налегая на ручку замка. — Я и сам войду.

   Приотворил дверь и просунул в нее голову.

   Юная чета осматривала накрытый по-праздничному стол…

   — Фред! — произнес Скрудж.

   — Господи мой боже! — как вздрогнула нареченная его племянница! Скрудж и позабыл, как она сидела в кресле, положив ноги на табурет: иначе он не осмелился бы войти так нечаянно.

— Господи! — вскрикнул Фред, — да кто же это там?

   — Я, я, твой дядя Скрудж… Обедать пришел… можно войти?

   Вот был вопрос! Фред чуть-чуть ему руки не вывихнул, втаскивая его в столовую. Через пять минут Скрудж был как дома. Ничего не могло быть радушнее приема его племянника и племянницы. Точно также поступили, когда прибыли и Топпер, и полненькая сестрица, и все прочие гости. Какое, удивительное общество, какая удивительная игра в фанты, какое у-ди-ви-тель-ное веселие.

   На другой день Скрудж рано пришел в свою контору, — о! раным-рано… Ему только и хотелось — прийти раньше Боба Крэтчита и уличить его на месте преступления.

   Так ему и удалось! Часы прозвонили девять — Боба нет; девять с четвертью — всё нет Боба. Боб опоздал восемнадцать минут с половиною. Скрудж сидел в растворенной двери, чтобы лучше видеть, как Боб опустится в свой колодезь.

   Еще не растворяя двери, Боб снял шляпу и носопрят; а потом, во мгновение ока, очутился на своем табурете и так пустил перо по бумаге, как будто хотел догнать улетевшие девять часов.

— Эй, господин! — крикнул Скрудж, попадая по-возможности верно в свой прежний тон. — Что так поздно?

   — Мне очень неприятно, сэр! — сказал Боб. — Я немножко опоздал.

— Опоздали! — продолжал Скрудж. — Мне действительно кажется, что вы опоздали. Пожалуйте-ка сюда…

   — Раз в году, сэр! — заметил робко Боб, вылезая из своего колодезя. — Больше не случится… Загулял я вчера немножко, сэр!…

— Это всё хорошо, — сказал Скрудж, — но я должен вам, любезный друг, заметить, что не могу терпеть таких беспорядков. А следовательно, — прибавил он, вскочив с табурета и толкнув под бок Боба так, что он отлетел к своему колодезю, — следовательно — я желаю прибавить вам жалованья.

   Боб задрожал и протянул руку к линейке. Было мгновение, когда он хотел ударить линейкой Скруджа, схватить его за шиворот и позвать людей, чтобы на Скруджа надели горячечную рубашку.

   — С веселым праздником, Боб! — проговорил важно Скрудж и дружески потрепал своего приказчика по плечу. — С более веселым, чем когда-либо. Я прибавлю вам жалованья и постараюсь помочь вашей трудолюбивой семье. Сегодня мы поговорим о наших делах за рождественским стаканом бишофа, Боб!

   Скрудж не только сдержал слово, но сделал гораздо — гораздо более, чем обещал.

   Для Тини-Тима (он разумеется, и не думал умирать), Скрудж сделался истинно вторым отцом.

И стал Скрудж таким хорошим другом, таким хорошим хозяином и таким хорошим человеком, как всякий гражданин всякого доброго, старого города в добром, старом свете. Нашлись господа, что подсмеивались над подобною переменою, да Скрудж им позволял подсмеиваться и даже ухом не вел.

   В отместку этим господам, он и сам смеялся — от полноты души.

С духами прекратил он всякие сношения; но зато завел с людьми и дружески готовился каждый год встретить с ними святки, и все отдавали ему полную справедливость, что никто так весело не встречал праздников.

   Если бы то же говорили о вас, обо мне, о всех нас… А затем, как выражался Тини-Тим: «Да спасет всех нас Господь, — всех, сколько нас ни на есть!»

1843

Примечания

1

Игра в жмурки составляет к Англии необходимую принадлежность сочельника и вообще всех святок.

2

Т. е. представителей всевозможных цехов и гильдий.

3

Пуризм — стремление к чистоте нравов.

4

Балка (бревно), располагающаяся посередине дома и являющаяся основой крепления крыши и всего дома (примечание редактора).

5

Т. е. «Сэр Роберт де Коверлей»; национальная песня, едва ли переводимая как — положим — наша «камаринская».

6

Некоторые подробности рассказа Ч. Диккенса выпущены нами, потому что на них лежит непонятный, непередаваемый большинству читателей, чисто лондонский колорит. От этого выпуска, по крайнему нашему убеждению, рассказ теряет немного… разумеется для святой Руси.

7

Кэб — нечто вроде кабриолета, т. е. двухколесной таратайки, или тележки.