Помнишь меня? - Маделин Уикхем

— Правда?! — просияла я, не успев придержать язык. — То есть я хочу сказать — как клево! Огромное спасибо.

Никто из моих дружков не признавался мне в любви как полагается — в середине дня, как взрослые, а не по пьяни или во время секса. Нужно что-то ответить. Господи, что сказать-то?

«Я тоже тебя люблю»?

Нет.

«Наверное, я тоже тебя люблю»? Опять не то.

— Эрик, я уверена, что тоже люблю тебя, я чувствую это в самой глубине сердца, — сказала я наконец, стиснув его руку. — И я вспомню. Может, не сегодня. И возможно, не завтра. Но… у нас ведь навсегда останется Париж. По крайней мере у тебя останется. И ты в любой момент сможешь мне об этом рассказать.

Эрик сидел со слегка озадаченным видом.

— Съешь свой ленч и отдохни, — предложил он, похлопав меня по плечу. — Я лучше оставлю тебя в покое.

— Может, я проснусь завтра и все вспомню, — с надеждой сказала я, когда он встал.

— Будем надеяться. — Несколько секунд Эрик пристально изучал мое лицо. — Но даже если не вспомнишь, дорогая, мы это переживем. Договорились?

— Договорились, — кивнула я.

— До свидания.

Он тихо вышел. Некоторое время я сидела молча. Снова начала болеть голова, и все стало как в тумане. Слишком много на меня сегодня обрушилось: у Эми синие патлы, Брэд Питт прижил дитя любви с Анжелиной Джоли, а у меня красавец муж, который только что признался мне в любви. Засыпая, в глубине души я ожидала, что на следующий день проснусь в 2004 году с жутким похмельем на полу у Каролин и пойму, что все это мне приснилось.

ГЛАВА 6

Увы, это оказался не сон. Утром, когда я проснулась, 2007 год продолжался как ни в чем не бывало и у меня по-прежнему были идеальные сияющие зубы, прекрасные каштановые волосы и большая черная дыра в памяти. Я приканчивала третий бутерброд, прихлебывая чай, когда открылась дверь и вошла Николь, толкая перед собой целую тележку цветов. У меня вытянулось лицо при виде такого изобилия — не меньше двадцати композиций: готовые букеты, орхидеи в горшках, великолепные розы…

— Который из них мой? — не удержалась я. Николь явно удивилась.

— Все. Вчера они стояли в вашей прежней палате.

— Как все? — Я чуть не подавилась.

— Вот такая вы популярная девушка. У нас даже вазы кончились! — Николь протянула мне стопку визиток. — Вот, передали для вас.

— Ого! — Я взяла первую карточку и прочла:

Лекси, детка моя дорогая, береги себя, поправляйся, скоро увидимся. С самой горячей любовью — Розали.

Розали? Не знаю никого по имени Розали. Озадаченно отложив визитку, я решила разобраться с ней потом и взялась за следующую:

Наилучшие пожелания. Поправляйся скорее! Тим и Сьюки.

Этих я тоже не знаю.

Лекси, ты скоро поправишься! Не успеешь оглянуться, как вернешься к своим трем сотням приседаний! От всех друзей в спортзале.

К трем сотням приседаний? Я?!

Что ж, это объясняет окрепшие мышцы ног. Я взяла следующую карточку, и — о чудо! — она оказалась от людей, которых я прекрасно знаю.

Поправляйся скорее, Лекси! Наилучшие пожелания от Фи, Дебс, Каролин и всего коллектива отдела продаж напольных покрытий.

От вида знакомых имен на сердце потеплело. Глупо, но я почти поверила, что подруги забыли обо мне.

— Ваш муж просто сногсшибательный красавец! — прервала мои размышления Николь.

— Вы так думаете? — с напускным безразличием произнесла я. — Да, он мил, даже довольно красив…

— Он потрясающий! Знаете, он вчера заходил в сестринскую и снова всех нас благодарил за заботу о вас. Так редко кто делает.

— Я в жизни не встречалась с такими парнями, как Эрик! — К чему эти попытки казаться безразличной? — Честно говоря, никак не могу поверить, что он мой муж. Ну сами посудите — я… и ОН!

В дверь постучали. Николь крикнула:

— Войдите!

В палату протиснулись мать и Эми, взмокшие и раскрасневшиеся. Они тащили по крайней мере шесть хозяйственных сумок, набитых фотоальбомами и большими пухлыми конвертами.

— Доброе утро, — улыбнулась Николь, придерживая дверь. — Хочу вас обрадовать — Лекси гораздо лучше.

— О-о-о, только не говорите мне, что она все вспомнила! — У матери вытянулось лицо. — После того как мы тащили эти сумки в такую даль! Вы хоть представляете, сколько весят альбомы? На парковке не было мест, так мы…

— У Лекси по-прежнему амнезия, — прервала ее Николь.

— Слава Богу! — Мама заметила выражение лица медсестры и осеклась: — Я хотела сказать… Лекси, детка, мы принесли тебе фотографии. Может, это расшевелит твою память.

Я уставилась на сумки, загоревшись интересом. Фотоснимки восполнят недостающую часть истории. Они позволят проследить мою трансформацию из Зубастика в… ту, которой я стала.

— Скорее! — Бросив на одеяло визитки, я села прямо. — Покажите мне мою жизнь!

Я уже многому научилась, лежа в больнице. Одно из благоприобретенных открытий заключается в том, что, если у вас есть родственник с амнезией и вы хотите помочь ему вспомнить все, просто покажите его старые снимки — не важно, в каком порядке. Однако прошло десять минут, а я так и не увидела ни одной фотографии — мать с Эми никак не могли договориться, с чего начать.

— Мы же не хотим завалить ее информацией, — повторяла мама, пока они перерывали гору фотографий. — Вот хорошая! — Она взяла снимок в картонной рамке.

— Ни за что! — Эми вырвала фотографию у мамы из рук. — У меня прыщ на подбородке! И я здесь толстая.

— Эми, это крошечный прыщичек, его почти не видно!

— Нет, видно. А здесь я еще хуже! — И Эми начала урвать фотографии.

Я тут сижу, с нетерпением ожидая знакомства с годами, выпавшими из моей биографии, а она уничтожает вещественные доказательства?!

— Не буду смотреть на твои прыщи! — закричала я. — Да покажите же мне снимки! Любые!

— Хорошо. — Мама подалась к кровати, держа фото без рамки. — Я буду держать его вертикально. А ты внимательно присмотрись и прислушайся к себе — не дрогнет ли что-нибудь в душе. Готова? — И она перевернула фотографию изображением ко мне.

На снимке была собака в костюме Санта-Клауса.

— Мам, — сказала я, пытаясь скрыть разочарование. — Почему ты показываешь мне собак?

— Детка, ну это же Тоска! — с глубокой обидой воскликнула мать. — Она очень изменилась с 2004 года. А вот Рафаэль и Эми на прошлой неделе, оба прелестно выглядят…

— Я выгляжу ужасно! — Эми выхватила фотографию и разорвала ее на мелкие клочки, прежде чем я успела взглянуть.

— Прекрати рвать снимки! — заорала я. — Мам, а ты принесла другие фотографии? Каких-нибудь знакомых, например?

— Эй, Лекси, а это помнишь? — Эми вышла вперед, держа очень красивое ожерелье с нефритовой розой. Я напряглась, глядя на него во все глаза и тщетно прислушиваясь к себе.

— Нет, — сказала я наконец. — Ничего не шевельнулось.

— Круто. Можно тогда мне его взять?

— Эми! — возмутилась мать, недовольно пересматривая снимки, которые держала в руке. — Может, подождем Эрика? Он должен привезти видеозапись свадьбы. Если уж она тебе ни о чем не напомнит, тогда ничего не поможет.

Видеозапись свадьбы. Моей свадьбы.

Всякий раз, как я об этом думала, внутри все сжималось от сладостного предвкушения. У меня есть видеозапись свадьбы. У меня была свадьба! Мысль об этом казалась престранной. Я решительно не представляю себя в роли невесты. Неужели я надевала платье со шлейфом и буфами и фату с каким-нибудь кошмарным веночком? У меня язык не поворачивался спросить.

— А он вроде бы ничего, — сказала я. — Ну, Эрик. Мой муж.

— Да, он супер, — рассеянно кивнула мама, не в силах отвлечься от снимков собак. — И много жертвует на благотворительность. Вернее, компания жертвует. Но ведь это его собственная фирма, так что все равно из его кармана…

— У него своя фирма? — в замешательстве нахмурилась я. — Мне казалось, он риелтор.

— У него компания по торговле недвижимостью, детка. Большие квартиры со свободной планировкой по всему Лондону. В прошлом году часть фирмы продали, но Эрик сохранил контрольный пакет.

— У него десять миллионов фунтов, — добавила Эми, по-прежнему разбиравшая сумку с фотографиями.

— Сколько? — задохнулась я.

— Он до отвращения богатый, — подняла глаза моя сестрица. — И не начинай, типа, ты и не предполагала…

— Эми! — одернула ее мать — Не будь такой грубой!

Я не могла выговорить ни слова и даже ощутила приступ дурноты. Десять миллионов фунтов?! В дверь постучали:

— Лекси, можно войти?

О Господи, это он! Я наскоро глянула на себя в зеркало и спрыснулась какой-то «Шанелью», флакон которой нашелся в сумке «Луи Вуиттон».

— Входи, Эрик! — отозвалась мать.

Дверь распахнулась, и на пороге возник мой муж, державший в руках две огромные, явно тяжелые сумки, очередной букет и подарочную корзину с фруктами. Он был одет в полосатую рубашку, коричневые брюки, желтый кашемировый джемпер и лоферы с кисточками.