Разоблачение - Кортни Милан

— Прошу вас называть меня Эш, — повторил он с улыбкой. — Не для меня, пусть это будет брошенный вами вызов. Называйте меня Эш, потому что вы это заслужили. Потому что ваше положение — всего лишь запись в приходской книге, а не смертный приговор.

Маргарет сглотнула вставший в горле ком и чуть подалась к нему, совсем немного, даже не на дюйм, но все же она стала ближе. Эш стоял не шелохнувшись, мечтая, чтобы она сделала шаг. Маргарет приоткрыла рот и облизала губы. Кровь вскипела в нем при виде нежно-розового язычка.

— Эш. — Сказав это, она выдохнула так, словно произнесла самое отвратительное имя в мире.

Он смотрел на нее, опьяненный увиденным. Да. Да.

— Да? — Голос его звучал хрипло.

Маргарет смотрела прямо ему в глаза. Он видел, как она собирается с силами, как напрягается каждая клеточка ее тела, которое он так страстно желал. Маргарет расправила плечи. Ему казалось, что он уже ощущает вкус ее губ.

— Эш, — наконец произнесла она. — У меня нет никакого желания становиться рабой вашей любви. Прошу оставить меня в покое.

Глава 4

Днем следующего дня солнце палило нещадно. Потоки горячего воздуха, кружившие над дорогой впереди, делали очертания небольшого городка, видневшегося в двух милях, размытыми. Шпильки вонзались в голову Маргарет, будто множество укусов взбесившихся насекомых.

Прошлым вечером она написала письмо брату.

Когда они только задумывали этот план, предполагалось, что Маргарет будет видеть мистера Тернера лишь мельком и сможет передавать только сплетни, распускаемые слугами. Однако на страницах были ее личные впечатления от прошедшего вечера. После подробного отчета она написала следующее: «Все это отражает самую суть человека. Мистер Тернер представляет большую опасность, чем мы предполагали, как представитель рода людей с манерами торговцев, поскольку, как зловеще это ни звучит, заставляет окружающих симпатизировать себе. Подумайте, как сей факт может повлиять на членов парламента, которым предстоит голосовать по нашему вопросу».

Сейчас это письмо лежало во внутреннем кармане ее накидки, твердые углы бумаги задевали ребра и служили постоянным вещественным напоминанием о содеянном. Маргарет осталась в доме, потому что любила свою семью. Потому что парламент должен собраться в середине ноября для пересмотра вопроса о возвращении легитимности ее семье.

Ее роль предполагала быть простой; записывать все проступки мистера Тернера. Ей также предстояло отправлять письма, продиктованные отцом, с добавлением собственных наблюдений. Эти факты послужат доказательством тому, что мистер Тернер не способен вести дела поместья. Они будут собраны, обобщены и представлены в палате лордов осенью, когда братья представят ходатайство о пересмотре дела.

Маргарет полагала, что отправлять письма будет так же несложно, как просить отца франкировать их и затем оставлять на столике с напоминанием отправить. Тогда она даже не думала о том, сколько ей предстоит хитрить. Если бы мистер Тернер много времени уделял спорту или пил, как ее братья, задача бы намного упростилась. Но сегодня утром ей показалось, что половина сотрудников его фирмы прибыла в замок — один за другим они прошли мимо сторожа у ворот. Одни уходили, другие приходили, но все, как один, были преданы мистеру Тернеру. Любой из них мог заметить, как она оставляет письмо в вестибюле, и заинтересоваться, по какой причине простая сиделка пишет братьям Далримпл. Маргарет оставалось только самой носить письма в город, где ей помогала жена викария.

Прогулка оказалась утомительной.

На полпути до деревни угрюмая тишина жаркого летнего дня была нарушена топотом копыт. Приближение лошади — плохой знак. Маргарет поправила ленты капора у подбородка. В отсутствие братьев только Тернер может скакать по округе верхом, осматривая владения Парфорда. По непонятной причине ей не приходило в голову, что ее может разыскивать мистер Марк Тернер — скромный и милый Марк, рассуждающий о целомудрии. Это казалось слишком просто.

Вскоре из-за живой изгороди показалась скачущая легким галопом лошадь.

Разумеется, верхом на ней сидел старший из братьев. Тот, который крупнее и выше. Тот, который опасен. Конечно, ей предстоит быть замеченной именно тем, кто повинен в ее плачевном положении. Именно тогда, когда у нее нет сил дать ему отпор. Мистер Тернер выглядел так, словно и не замечал палящего над головой солнца. По лицу не струился пот; щеки не горели, как должно быть от быстрой езды, словно он не гнался за ней, а прогуливался медленным шагом. Он не счел нужным найти вежливое объяснение своему присутствию здесь, а вместо этого лишь оглядел ее снизу доверху, от покрытых пылью ботинок до съехавшего набок капора, и улыбнулся.

— Позвольте побеспокоить? — спросил он.

— Вы всегда меня беспокоите. — Коротко и верно.

— О…

Мистер Тернер выглядел озадаченным, будто ничего в жизни не приводило его в такое замешательство, как женщины, которые не имеют понятия о том, что при малейшем проявлении интереса с его стороны должны падать ниц и целовать ему ноги. Несомненно, у него были причины для замешательства. Будь она действительно той женщиной, какой притворялась, — незаконнорожденной служанкой, — она, вне всякого сомнения, была бы в восторге от его появления. Сиделку не беспокоило бы, что он заработал свое состояние торговлей, а титул, который должен наследовать, получен путем махинаций.

И Маргарет приходилось признать, что этот мужчина не ведет себя как зазнавшийся набоб, которому вскружило голову богатство. Тернер держался на удивление естественно, словно такое положение и не было для него новым. Девушка в очередной раз поправила шляпку. Стоило сдвинуть ее всего на дюйм, как шпильки сильнее впились в затылок.

— Вы не можете поговорить со мной? — спросил Тернер.

— Думаю, что не могу. Вы подняли столько пыли, что я едва дышу, а о разговоре и помыслить невозможно.

Это было не так. Прошлой ночью прошел дождь, после которого земля была влажной и пружинила под ногами — не такая мокрая, чтобы превратиться в грязь, но и не достаточно сухая, чтобы поднять в воздух клубы пыли.

Он не пытался возразить. Просто широко улыбнулся.

— Садитесь ко мне на лошадь, и дышать станет свободнее.

От одной мыли о том, что она будет сидеть на этом животном рядом с ним, Маргарет едва не задохнулась. Она будет чувствовать его бедра, его руки будут обнимать ее… Нет. Она не из тех женщин, что целуют ноги. Не стоит и сейчас так себя вести.

— Почему вы упорно продолжаете настаивать? — спросила Маргарет. — Я высказалась предельно ясно. Настоящий джентльмен не будет делать второй попытки.